Все зависит от тебя самой: упустить возможность или использовать ее, действовать очертя голову или обдуманно, держать нервы в узде или вечно метаться. Что ты из своей жизни сделаешь, то у тебя и будет.

Мужчины обычно с настороженностью относятся к одинокой женщине. Кто знает, можно ли положиться на такую женщину как политического лидера? Как она поведет себя в трудных обстоятельствах? Не окажется ли незамужняя женщина чересчур нервозной для руководства страной, не будет ли она чересчур агрессивной или, наоборот, излишне робкой?

Насилие плодит насилие, а народу оно ничего не может дать. Настоящих перемен можно достичь только мирными, политическими средствами и при народной поддержке.

Политика для моего отца была страстью, для меня же это долг. В семье Бхутто принято держать слово.

Дистанция – душа красоты.

Дух справедливости и дух истины – одно целое.

Из двух людей, которые не убеждались лично в существовании Бога, ближе к нему тот, кто его отрицает.

Красота обольщает плоть, дабы ей было позволено проникнуть в душу.

Красота – это гармония случая и добра.

Культура есть орудие университетских профессоров для производства профессоров, которые тоже будут производить профессоров.

Мы должны совершать лишь те праведные поступки, от которых мы не в состоянии удержаться.

Опиум народа – не религия, а революция.

Погружаясь в себя, обнаруживаешь, что обладаешь именно тем, чего жаждешь.

После гибели идеи остаются трупы.

То, что зло разрушает, не есть добро, ибо добро нерушимо; разрушению подвергается только падшее добро.

Об Уинстоне Черчилле:

Справедливость – вечная беглянка из лагеря победителей.

В любви и прогнозах погоды не бывает лжи, а только ошибки.

Женщины, не бойтесь мышей – бойтесь котов!

Не говори ему, что он лжет, а то он начнет говорить правду.

Он переводил со всех чужих ему языков.

Он так немногословен, что говорит лишь полправды.

Подводники отличаются среди моряков особыми человеческими качествами. Ведь в случае гибели лодки живых не остается, погибают все, – поэтому, вероятно, в них так развито чувство долга, так крепка дружба, такие тесные отношения между собой.

Искусство – не кринолины, не сказочно-счастливые короли и королевы, а тяжелый, изнурительный труд. И если хочешь быть большой актрисой, надо быть готовой ко многим, многим жертвам.

Эстрадный жанр очень опасен легкостью и соблазном соскользнуть на дешевые эффекты, на убогие актерские трюки, у которых одна цель: ублажить публику.

Для русских женщин в жертвенности – особая сладость, она так же сильна в них, как и любовь.

Чтобы быть молодой на сцене, нужна внутренняя воздушность и трепетность – они придадут легкость движению, изящество – походке, целомудренность – взгляду, а самое главное – девическую звонкость голосу. Но мало просто понимать и чувствовать, надо еще технически воплотить все это и передать в зал. Вот для того и нужна особая техника пластики, жеста и мимики.

Эстрада – это всегда театр одного актера. Никакая консерватория научить этому не может.

Уж чего-чего, а хоронить у нас в России умеют. Жить не дают – но хоронить умеют. В России вообще какая-то особая, кликушеская любовь к похоронам. Приходят пожалеть покойника, поплакать над ним даже незнакомые, чужие люди.

Русские люди не только от счастья, но и от ярости плясать умеют.

Для меня голос – средство, инструмент прекрасный и самый совершенный, который должен воплотить в звуках и донести до слушателей мысли автора в слиянии с моими чувствами и моим мироощущением.

Певцы счастливее инструменталистов – нам в помощь еще дано могущественное слово. А если к этому прибавить палитру красок – красную, черную, белую… – это все разные тембры, надо учиться ими пользоваться, и тогда голосом можно выразить все.

Музыкальный образ – это не только драматургическое его содержание и нужная окраска звука. Это костюм, грим, прическа, это походка, пластика тела, жест…

Театр – не дело каждого в отдельности, а прежде всего общее дело, ансамбль. Это не просто места на сцене, а общение артистов, объединение творческих индивидуальностей в едином замысле спектакля.

Что может сделать гениальный скрипач, если ему не дать в руки скрипку, и может ли он не любить ее?

Со смертью великого артиста уходит его искусство, и заменить его невозможно.

Многие артисты, особенно исполнители драматического, «кровавого» репертуара, желая произвести впечатление, показаться публике этаким огненным мужчиной, кидаются на несчастных партнерш, изображая африканские страсти, думая, что тем самым демонстрируют какие-то особые мужские качества. Если это любовь, то хватают их за все места и так тискают, что у тех глаза на лоб лезут. Если же ревность, то выкручивают руки до тех пор, пока кости не затрещат. Такой артист, если не оставил на теле жертвы нескольких здоровенных синяков, считает, что он чего-то на спектакле недодал.

Темперамент – это умение себя сдерживать…

Отпущенных нам Богом лет с каждым годом будет становиться все меньше.

Не может быть единого вкуса у трех тысяч человек, заполнивших зал. Артист должен представлять свою точку зрения.

Бывает такой тип женщин в России, тип вечной невесты из провинциального дворянского гнезда.

Не такая уж беда, если женщина, из желания быть «интересной», в присутствии знаменитого музыканта садится за рояль музицировать. Но если мужу ее от этого становится неловко – это другое дело.

В молодости еще можно найти в себе силы принимать с юмором тычки и затрещины, но с годами, когда внутреннее зрение становится безжалостным, жизнь бесстыдно обнажается перед тобой и в уродстве своем, и в красоте. Ты вдруг неумолимо понимаешь, что у тебя украдены лучшие годы, что не сделал и половины того, что хотел и на что был способен; становится мучительно стыдно перед самим собой, что позволил преступно унизить в себе самое дорогое – свое искусство. И уже невозможно оставаться марионеткой, вечно пляшущей по воле тупоголового кукловода, переживать в себе все эти бесконечные запреты и унизительные «нельзя!».