Невестки украдкой переглянулись, обменявшись понимающей и слегка смущенной улыбкой. Политика явно их мало занимала. Они как могли уклонились от ответа, и тут, на их счастье, в саду внезапно появилась какая-то собака и запрыгала возле мальчиков, пытаясь поймать вертолет.

– Тетя Лора! У нас тут какой-то вонючий пес вертолет отнимает. Иди скорей сюда!

Лора вышла.

– Как тебя зовут, красавчик? Ты и правда плохо пахнешь.

Она погладила пса и, заглянув ему в уши, обнаружила, что у него нет клейма. А уж ошейника и подавно. Она зашла в дом предупредить, что обойдет квартал в поисках его хозяев.

Три часа спустя она вернулась, по-прежнему в сопровождении пса, но уже на поводке.

– Почему ты так долго, милая? Нашла владельца? – спросил Александр.

– Нет. Миссия невыполнима. Все соседи уехали на праздники. Найти двадцать пятого декабря дежурного ветеринара нереально. Мне это влетело в копеечку, но, по крайней мере, мы сделали прививку, и теперь у него есть хозяева. И кличка. Познакомьтесь, это Джек!

Все взгляды обратились на Жака, который, как и Антуанетта, по-прежнему что-то напевавшая себе под нос, казалось, не понял, что имя собаки подозрительно напоминает его собственное.

– Вы что, возьмете его себе? Может, его ищут, – предположил Николя. – К тому же он редкий уродец. Наверняка дворняга.

– Кроме того, у вас мало места. И уже есть кот! Они друг другу жизни не дадут! – фыркнул Жак, и Лора мрачно взглянула на него.

– Что значит «дворняга»? – спросил Поль. – Это грубое слово?

– Нет, это не грубое слово, и он не дворняга. Это пес породы джек-рассел, мой дорогой. В общем, хватит ругаться: решение принято, мы забираем его домой в Париж. Ветеринар подтвердил, что он здоров и вполне способен ужиться с котом. Так что рискнем. Я оставила ветеринару свои координаты – на всякий случай, если объявятся хозяева.

– Ну, пошли, Лора, – поторопил ее Александр. – Пора ехать, если ты хочешь успеть на обед к твоим бабушке и дедушке. Правда, вчера мы слегка обожрались… Я вот совсем есть не хочу.

– Мы тоже поедем, – заявил Николя. – Еще раз спасибо за все, мам. Было очень хорошо. Ты, как всегда, устроила прекрасный праздник. Я скажу тебе, если мы соберемся в феврале на лыжи. Надеюсь, соберемся. Пап, до скорого!

– Вы с Мари тоже уезжаете? – спросил Жак.

Все застыли. Жанна выпучила глаза, Мартина уставилась в пол, Жак попытался сообразить, что он такое сказал. Мари… Никто не осмеливался произнести ни слова. Воцарилось самое неловкое на свете молчание, достойное Книги рекордов Гиннесса… Николя наконец подал голос:

– Да, нам с Жанной пора ехать. Ну, всем пока!

Не успев даже выйти за ворота, Жанна набросилась на него:

– Мари? Я думала, она просто твоя «подружка»! Ты ее тоже знакомил с родителями? Сколько ты их всего сюда привозил? Мне надо взять номерок?

– Прекрати, ерунда какая, что ты придумываешь. Просто он все перепутал из-за песни, которую мы слушали всю ночь. Он уже не мальчик, к твоему сведению!

– Ты издеваешься? Еще немного, и ты заявишь, что у твоего отца альцгеймер. Не трогай меня! Вот, держи свой билет на поезд и оставь меня в покое.

В саду Матье устроил отцу овацию:

– Поздравляю, папа, ты превзошел самого себя! Мама еще могла так отличиться, но ты просто чемпион! Только мы понадеялись, что ты в кои-то веки ничего не ляпнешь! Куда там! Всего-то и оставалось, что поцеловаться да распрощаться, но ты успел все испортить. Жаль, она вроде симпатичная, Жанна эта.

Наверху раздался шум. Жак поднял глаза и обнаружил, что Стефани, мать его внуков, остервенело трясет оконные ограждения на втором этаже.

– Они качаются, Жак! Качаются! Это опасно. Рано или поздно эта решетка останется у кого-нибудь в руках, а то и вообще…

Жак закатил глаза. Вечно она навоображает себе всякого.

– У нас в страховой компании был похожий случай. В результате вот такого наплевательского отношения ребенка парализовало! Я знаю, что вы со своими рабочими сделали ремонт, но иногда лучше задействовать настоящих профессионалов. Хотите, я вызову кого-нибудь, или сами справитесь? В любом случае дети больше тут спать не будут. Перед уходом я обойду весть этаж и скажу, надо ли укрепить другие окна.

Стефани исчезла в комнате. Жак вздохнул в ответ на сардоническую ухмылку Матье:

– Перестань хихикать, балбес, иди лучше помоги своей беременной жене снести чемоданы. И попробуй успеть до того, как она повыбивает нам все окна. Не знаю, почему она копается, но твои дети задохнутся, если вы не уедете сию же минуту!

Он повернулся к мальчикам, похожим на колобков в своих толстых пуховиках.

– Она не беременна! Сообщаю тебе на случай, если ты решишь вдруг не обижать всех своих невесток подряд, – добавил Матье.

Закутавшись по уши и нацепив темные очки, Жак и Мартина растянулись рядышком в садовых шезлонгах, наслаждаясь скупыми лучами солнца.

– Меньше народу – больше кислороду! – сказал Жак.

– Мы их всех очень любим, особенно мальчиков, – вздохнула Мартина, – но как же хорошо, когда они наконец уезжают. Я еле жива. Слава богу, у нас осталось еще несколько выходных. Не мог бы ты пойти поставить чайник?

– А что, обедать мы не собираемся? Уже почти два часа…

– Мне что-то нехорошо, и вообще, я совсем не хочу есть. Возьми кусок холодного мяса. Там остался еще лосось и фуа-гра. Только выбери что-нибудь одно. Я видела вчера, как ты два раза взял добавки! Буду тебе признательна, если ты постараешься не умереть за десять лет до меня. Я не нанималась доживать в одиночестве.

Жак принес тарелку холодного мяса с горчицей из Мо и несколькими ломтями хлеба.

– Ну что, обсудим твое выступление? – предложила Мартина.

– Да ладно! Ты сама вечно путаешь имена собственных сыновей, да и невесток тоже, когда говоришь о них.

– Да, но не при них же!

– Еще не вечер! Если Жанна устоит, значит, она рождена для нашей семьи. Потому что таких оговорок будет еще много. Может, наконец нам обломится невестка, которая не заморачивается по этому поводу. Со Стефани и Лорой даже посмеяться нельзя! Обижаются по пустякам.

– По пустякам? Ты им столько всего наговорил, что они постоянно ждут от тебя подвоха.

Мартина смотрела на мужа. В две минуты разделавшись с мясом, он откинулся в шезлонге, чтобы спокойно его переварить.

– Что у нас с Новым годом, Жак? Ты узнал про ужин в Сан-Мало, помнишь, я тебе говорила? Может, закажем? И еще там будет выставка. Я бы предложила им свои картины на следующий раз. Эй, я к кому обращаюсь?

Жак взял свежий «Монд» и собирался уже погрузиться в разгадывание очередного кроссворда, но обнаружил, что кто-то успел его почиркать, к тому же без особого успеха.

– Да, да, но я пока не знаю, – ответил он с отсутствующим видом. – Кто, интересно, залез в мой кроссворд… Черт-те что, сплошные ошибки! И все перечеркнуто. Тут уж не исправить! «Сто лет в обед» – написано «старик». Мало букв! Надо «столетник». Вот дуры! Что ты сказала?

– Новый год. Сен-Мало. Я подтверждаю?

– Подожди, не заказывай. Ты же знаешь, мои ребята со стройки работают в праздники. Наверняка я им понадоблюсь. Они уже неделю мне телефон обрывают. Совсем без меня растерялись, а новенькому мальчику они не доверяют.

– Жак, притормози. Они же сами об этом тебя просили, разве нет? Ты постоянно на взводе последнее время. Через год выйдешь на пенсию. Они должны научиться справляться без тебя. А ты без них… В тебе нуждаюсь я! И мне хочется, чтобы мы почаще бывали вместе.

– У нас потом времени будет хоть отбавляй!

– Да, но годы летят. Мы не успеваем насладится обществом друг друга и детей, а надо бы, пока мы еще в форме.

– Они только что уехали. Дай дух перевести!

– Я серьезно. Мне надоело с ними ссориться. Они слишком нам дороги. Мне, во всяком случае.

– И мне тоже, радость моя! Мне тоже. Наверное, вода уже вскипела. Я принесу тебе чай.