— Восстань! — скомандовал Шантон дээ Брайдар, лучший из некромантов на службе Короны.

Лепестки грязного цветка собрались в бутон, который всё уплотнялся — и внезапно лопнул. Брызги зловонной жижи унеслись вверх, растаяв там с неожиданно мелодичным звоном.

— Очнись! — услышал Толль-Герник последний приказ.

Пентаграмма загорелась чёрным огнём, доходившим толстяку-дознавателю до плеч. Пронзительный крик демона вспорол скопившуюся внутри пятиугольника тьму, и когда та развеялась, Шантон дээ Брайдар тихо сказал:

— Ну здравствуй, девочка.

В Институт благородных девиц меня привезли утром, но не с рассветом, а когда все ушли на завтрак. С точки зрения воскресивших меня магов так оно было спокойнее.

— Глазеть, конечно, будут, — авторитетно заявил пухлый коротышка, которого почтительно именовали господином маг-дознавателем высшего ранга. — И сплетни разнесут быстро. Но у тебя останется немного времени, чтобы освоиться.

Я вняла скрытому в его гладкой приветливой речи предупреждению и старательно осваивалась. Пока — оглядываясь и пытаясь проникнуться духом места, в котором очутилась.

По всему выходило, что местечко довольно-таки унылое. Меня провели в средних размеров дортуар, где друг напротив друга выстроилось двенадцать одинаковых кроватей — деревянных и одноместных, сбитых на века. Такая койка элефанта, может, и не выдержит, а вот барана средних размеров — запросто. Даже если он заберётся на белую простынь всеми четырьмя копытами и станцует там джигу.

Возле каждой кровати имелась тумбочка на три отделения — такая же грубая и неприглядная. Видимо, для личных вещей институток. Ни на одной я не заметила замков — то ли уставом заведения запрещены, то ли здесь вообще не воруют. Ставлю на первое. Люди — и не крадут? Да скорей я поверю в честных чиновников и бескорыстных некромантов!

Помимо тумбочек, возле одной из стен расположился шкаф огромных размеров. Его огромность и несуразность меня сразу покорили. Очевидно, именно там висит верхняя одежда здешних обитательниц — всех сразу. Ну а при необходимости ещё и батальон любовников без труда поместится. Я подошла, неодобрительно скользнув взглядом по светло-коричневым обоям в мелкий цветочек, украшавшим стены (на мой вкус, довольно сомнительное украшение), распахнула створки — ну да, одежда. Любовников пока не видать. Наверное, тоже завтракают. Любовники — они такие: вовремя не покормишь, и никакой от них любви, лишь проблем полон шкаф.

Потеряв интерес, я повернулась к шкафу спиной и вновь воззрилась на кровати. Неприятная белизна одной из них нарушалась аккуратно сложенным тёмно-синим форменным платьем тонкой шерсти. Судя по всему, оно предназначалось мне. Что ж, ладно. Покрой у платья был такой же унылый, как и всё остальное, но по крайней мере оно надевалось легко и просто, никакой посторонней помощи не требовалось. И причёска к нему пойдёт тоже гладкая, зализанная, без изысков. Небось, именно такие институткам по уставу и положены. Ладно, я демон послушный, если обстоятельства не требуют ничего иного. Скручу волосы в узел, хотя зачем настолько себя уродовать — никогда не пойму.

В спальне на дюжину девиц имелось всего одно зеркало — большое, от пола до потолка, но лишь одно. Наверное, после сигнала к побудке возле него не протолкнуться, но сейчас все ушли на завтрак, так что я могла спокойно подойти туда и разглядеть новое тело не торопясь, с чувством и с толком.

Хорошо. Не идеально, но хорошо. На этом лице можно нарисовать всё, что угодно — от невинной тихони до коварной соблазнительницы. Тело тоже не подкачало — молодое, гибкое, ладное такое. Не сможет понравиться разве что любителю пышных форм, считавшихся каноном красоты в древнем Гелиополе, ну так где тот Гелиополь сейчас? Провинция провинцией.

Руки и ноги у тела слабоваты, что есть, то есть. Сейчас можно подправить магией, а потом… потом или оно сменится на другое, или просто исчезнет. В любом случае, отслужит своё.

Я прикрыла глаза, провела ладонью по полированной раме — лак уже начал трескаться, но ещё пару лет без ремонта продержится, — прислушалась к внутренним ощущениям. Чужая душа, как и чужое тело, пока немного жали. Так всегда бывает, не в первый раз. К концу недели разносятся. Вновь распахнула веки, улыбнулась… так, а вот тут надо попрактиковаться. Улыбочка выходит уж больно гаденькой, людям подобное не нравится. Расслабилась, выпуская прежнюю хозяйку тела на поверхность. Ну-ка, девочка, улыбнись, как привыкла! Теперь нахмурься. Удивись, испугайся — покажи все свои эмоции!

Н-да. Как-то оно невесело получается. Испуг выходит качественно и безо всякого напряжения, а остальное внезапно им окрашено. Интересно, почему?

Слияние с незнакомой душой — процесс достаточно долгий и, честно скажем, небезболезненный. Поэтому демоны обычно выбирают кого-то, с кем сводят знакомство заранее. Народная молва утверждает, будто мы это делаем из-за природной злобы и ненависти к роду людскому, но реальность куда банальней: намного проще поглощать еду, если знаешь, с каким столовым прибором к ней подходить. А ненавидеть хлеб насущный… нет, на свете хватает извращенцев, но с настолько безумным способом мышления я ещё не сталкивалась.

На сей раз мне не повезло: мало того, что человек достался абсолютно незнакомый, так ещё и мёртвый, поднятый некромантом за остатки души. А некромант силён, сволочь… Я поёжилась, вспоминая ментальную хватку Шантона дээ Брайдара и его спокойный, равнодушный взгляд. Некоторые люди мало того, что несъедобны, так ещё и сами способны схарчить тебя и не поперхнуться. Мир как-то слишком разнообразен в своих порочных проявлениях.

В любом случае, для добычи информации из глубин памяти моего человека приходилось напрягаться и рыться в воспоминаниях, нагромождённых совершенно хаотично — нормальное состояние для души, уже пытавшейся отлететь и насильно возвращённой в тело. Воспоминания этой девицы ещё не стали моими собственными, они пока напоминали гору свитков, беспорядочно наваленных на письменный стол. И чтобы прочесть их все, требуется немало времени.

Я подцепила последнее из воспоминаний, всмотрелась в него. Группа девиц в форменных платьях. Смеются, щебечут, тычут пальцами вниз — туда, где лежу я. Недавно прошёл дождь, на дорожках в саду поблёскивают лужи — в одну из них я и упала после ловко подставленной подножки и дополнительного тычка в спину. Подняться мне не дозволено: на спине стоит чья-то ножка в туфельке со стильным каблучком.

Доносятся обрывки весёлых, беззаботных разговоров. Что-то про свинью и грязь. Грязь, мокрая земля перед самым носом, в позвоночник впивается острая шпилька, грязь, грязь, грязь…

Голову сжало раскалённым обручем, перед глазами мелькнула пара молний, и я поняла, что поддалась вспышке ярости, начав превращение в истинную форму. Но те, кто пробудил меня, позаботились об ограничителях силы. Очень хорошо позаботились.

Стоит ли читать свитки дальше? Пока что прочитанное мне категорически не нравилось. Ладно, попробую быть осторожнее с чужой памятью, а то недалеко до беды. Но нужно ведь знать, кто я такая, как жила и почему умерла! Хотя согласно легенде меня вовремя доставили в Королевский госпиталь, где врачи-магикусы долго бились и с помощью Всеблагой Праматери спасли пациентке жизнь.

Обычный человек сказал бы какую-нибудь благоглупость вроде «продолжим, помолясь».

Девицу звали Талина даар Кринстон (меня звали… тьфу ты, зовут! — зовут Талина даар Кринстон, меня так зовут!), и она считалась здесь парией, отвергнутой практически всеми, кроме таких же несчастных, как она сама. Бедное, запуганное создание. Совсем не я. К горлу вновь подступило бешенство — надо же, сама не заметила, как начала считать это тело своим! Но сейчас мне удалось справиться с гневом. Здесь, стало быть, имеются любительницы хорошенько развлечься? Ладно же, я сама из таких, повеселимся вместе. А значит, требованием «сидеть тихо, ни во что не ввязываться» придётся пренебречь.