«Образованный человек», – мелькнуло в голове у Клятова, и тут же резиновые губы Девы присосались к его позвоночнику. Руки Гортензии метнулись к паху Александра Терентьевича.

– Мы посетили вашего покупателя, – сообщил общительный Андреев. – Кажется, его звали Пендалем?

Александр Терентьевич, которому мнилось, будто он стал полностью прозрачным, ничего не сказал.

– Он умер, – Андреев вздернул гигантские южные брови. – Он захотел кутнуть, отключился и умер. Там побывала Солодовникова. Сами понимаете: с конкретными людьми – конкретный, майский, земной разговор. Ему не повезло – он не испытал прелести удушения живейшей, сладостной лозой… Да, не каждому суждено дожить до золотого века…

Внезапно Клятов понял, что сию же секунду лишится всего – костюма, галстука, рассудка и души. «Просыпаюсь!» – в особенном, сильном волнении, он произнес – тишайшим шепотом, чтобы его не услышали. Они его не услышали. Вокруг не было ни души, он был один – в английском костюме, с остаточным запахом одеколона. Вокруг царила ночь, было около четырех часов утра.

Александр Терентьевич понял, что никакой костюм ему не поможет. Не поможет ничто. С трудом держась на ногах, он проследовал в кухню.

«Все напрасно», – вымолвил он одними губами и присел на табурет. Не слишком ли легко он сдается? Дни лютой трезвости потребовали от него великого напряжения. Собственно говоря, о чем он так печется? Гори оно огнем, ведь он, если припомнить, переселился во флигель уже расставшись с пустыми надеждами. Он прекрасно понимал, что жизни его суждено окончиться в этих стенах. Вот расплывутся доллары – и пиши пропало. А их надолго не хватит – Клятов, что ли, когда-нибудь держался на сей счет иного мнения? Конечно, нет. Стало быть, не о чем и горевать; какая разница, что станет непосредственной причиной его смерти? Цирроз ли, инфаркт ли, ненасытный аппетит зодиакальных скотов – все едино.

Поэтому он может позволить себе выпить. Естественно, с просьбой о выпивке он ни к кому из соседей больше не обратится. Если ничего не отыщет сейчас на кухне, выйдет в ночь, на проспект, какими бы мучениями не аукались ему лишние шаги.

В сердце Александра Терентьевича запел дьявольский рожок. Клятов поднялся с табурета и начал обследовать внутренности кухонных столов и шкафчиков. Он очень быстро нашел то, что искал: пыльную поллитровую бутыль с жидкостью, от которой резко потянуло спиртом.

«Ну, с Богом!» – сказал себе Александр Терентьевич, задержал дыхание и сделал огромный глоток. В горле взорвалась пороховая бочка; если бы он остановился в тот самый момент, то, конечно, после уже не решился бы пить дальше. Но Клятов сощурил глаза и продолжил сосательно-глотательные движения. Шум морского прибоя поднялся из чресел и распространился внутри головы, заложило уши. Александр Терентьевич выхлебал не меньше стакана; только тогда, повинуясь примитивному инстинкту самосохранения, он выдернул горлышко изо рта и начал дышать, постанывая.

«Ничего себе!» – выдавил он, отдышавшись, поставил бутылку на место и побрел к себе. Сил ему хватило ровно на обратный путь – напиток был низкого качества, с примесью какой-то технической отравы. Расположившись на матраце, Клятов не заметил, как отключился. Во сне, вопреки робким и неоправданным надеждам, сознание вернулось, и Александр Терентьевич очутился нос к носу с господином Сенаторовым. Лев оскалился в голодной улыбке.

– Рад, что вы, мой дорогой, исправились, – сказал он густым голосом. – А то мы начали волноваться. Контакт с вашей милостью мне жизненно необходим. Я, представьте себе, только что обработал громадный дуб, и еле ноги волочу.

Сенаторов подался к Александру Терентьевичу, протянул к плечам руки. Ни во что не веря и ничего хорошего от своих действий не ожидая, тот изо всей мочи ударил каннибала по волосатым лапам. Он собрал в свой удар всю силу бесконечного отчаяния. И случилось невозможное: Лев взревел от боли и отпрыгнул.

– Что за дела? – спросил он блатным отчего-то тоном. – Ты…

Клятов испуганно глядел на Сенаторова, ожидая свирепой расправы. Но Сенаторов не спешил нападать. И до Александра Терентьевича дошло, что выходец из преисподней тоже боится. Спящий вытянул неверную руку и взялся за спинку стула.

– Сунешься еще раз, огрею вот этим.

– Не посмеешь, – отозвался тот, но с места не сошел. – Братья и сестры! – позвал он зычно. – У Августа проблема. Кто не занят – ко мне!

Ввалился недовольный Альберт, примчался Комар, притащился, шаркая, Неокесарийский. Клятов сжал незатейливое оружие и приготовился к сражению.

– Он что? – Альберт ткнул пальцем в направлении Александра Терентьевича и повернулся к обиженному Августу-Льву. – Руки распускает?

– В том-то и дело, – подтвердил его предположение Сенаторов. – Главное – как ему удается?

– Он не должен, – покачал головой Неокесарийский. – У нас односторонняя связь.

– А ты подойди и сам проверь, – огрызнулся Сенаторов.

Старик с опаской, неуверенно подошел к бунтарю. Клятов размахнулся и обрушил стул на пятнистую лысину. Неокесарийский страшно взвыл, зашатался и отступил. Альберт поиграл пальцами, разминая их.

– Инструмент, положим, можно отобрать, – он вытянул губы в дудочку. – Что касается прочего…

Он прыгнул, вырвал стул, отшвырнул его в сторону. Не давая Александру Терентьевичу оправиться, вцепился ногтями в лицо. Клятов ударил Альберта коленом в низ живота, однако удар вышел гораздо слабее, чем он рассчитывал.

– Он слабеет! – зарычал Альберт восторженно. – Айда ко мне, сейчас воспитывать будем!

…Клятов бился, как настоящий герой, но сила неуклонно покидала его с каждой затрещиной или пинком. Неокесарийский подставил ножку, все покатились по полу. Сенаторов оседлал распростертого сновидца, Комар уселся на ноги, Альберт зажал голову в тиски. Рак-Июль суетился вокруг, не соображая, чем бы этаким поспособствовать товарищам.

– Ты у меня забудешь, откуда руки растут, – брызги слюны, которые летели изо рта Альберта в лицо Клятову, были полноценными, материальными брызгами.

Александр Терентьевич так и не узнал, по какой из причин его наконец покинуло сознание. Он устремился в черную безмолвную пропасть и был бы счастлив, если мог бы быть счастливым, но он не мог, а значит – лишился радости знать о незнании происходящего.

– По ногам текло, а в рот не попало, – сказал чей-то голос. Это было последним, что Клятов услышал.

13

Когда вернулась жизнь – не жизнь на самом деле, а бледная тень бытия, он не стал выходить в коридор. Не было уверенности, что его не размажет по стенке при первой попытке встать на ноги. К тому же, выходить не хотелось, не хотелось видеть бесстыдного торжества на лицах Времен Года.

Что ж – хороший случай полежать без дела и поразмышлять. Александр Терентьевич безрезультатно облизнул пылающие губы кусочком наждака, в который превратился язык, и крепко задумался.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.