- Конечно есть, Кать. - Шатенка выдыхает и сильнее прижимает к себе девушку, перебирая прохладными пальцами ее волосы. - Нас с тобой ждёт много счастья, но, скорее всего, чтобы дойти до него, нам придётся преодолеть много разных преград и пройти сотни испытаний. Так всегда было, есть и будет, но я прошу тебя только об одном, давай пройдём все это вместе, так легче, так правильнее. - Оля дышит тяжелее, зная, что хоть об стенку разобьётся, не сможет больше никогда даже мысли допустить о том, чтобы отпустить Катю куда-то. Это уже воспринимается на грани невозможного, ибо жизнь без Кищук - умело придуманная фантастика, за которую не возьмется ни один режиссёр.

- Конечно мы пройдём все это вместе, просто не сможем по другому, Оль, я не отпущу тебя никуда больше и никогда! Ты моя девочка! - Медленно проговаривает Катя и находит рукой ладонь Серябкиной, переплетая пальцы.

- Естественно я твоя, а ты моя и этого уже ничто не изменит. - Тепло говорит Оля и касается чуть дрожащими губами светлых волос, вдыхая запах солнца.

Катя приподнимается на локтях и заглядывает в шоколадные омуты, стараясь прочитать там что-то неизведанное, непонятое, несказанное. Теряется. Волнуется.

- Оль, а кто мы друг другу? - Неожиданно слетает с губ блондинки и она сама пугается своего вопроса, хотя это достаточно давно сидит где-то у неё внутри.

Серябкина улыбается и накручивает на палец светлые, чуть растрепанные локоны Кищук.

- Да я даже не знаю. - Шепчет шатенка и улыбается, глядя, как на лице Кати отражается полное непонимание. - Я не очень хочу называть тебя своей девушкой, только лишь потому, что для меня лично это звучание как-то вульгарно, скомкано и перебито временем, оно не несёт в себе того, что я на самом деле чувствую. Но мы с тобой далеко не друзья, так что, единственное подходящее понятие под описание нас с тобой - семья. Ты - моя семья, Кать, а это, наверное, сильнее всего существующего в этом мире.

Кищук тает и из глаз ее медленно начинают течь слезы, только лишь от осознания того, что она часть чего-то несравнимо огромного и безумно важного, что принадлежит только им двоим.

- Ты - моя семья, Оль. - Тихо отзывается Кищук и тут же резко подаётся вперёд, скрепляя новоприобретенный статус печатью поцелуя, заставляя сердце биться чаще, а измученных жизнью бабочек снова заводить королевский вальс.

- Осталось только кольцо на меня надеть и тогда я уже точно от тебя никуда не денусь. - Блондинка смеётся, оторвавшись от Серябкиной и укладываясь рядом с ней, касаясь все ещё немного дрожащими губами тонкой, нежной кожи.

- Не торопи события, принцесса, кольцо будет, но сейчас ещё слишком рано, даже несмотря на то, что я уверена абсолютно - ты от меня уже никуда не денешься. - Оля улыбается и сильнее прижимается к девушке, чувствуя ее сбитое дыхание кожей, покрываясь мурашками.

Это чувства на пределе всех эмоций, на грани разумного, над пропастью выжженной боли и разбитых надежд.

Это любовь - терпкие и томные отголоски самых нежных чувств и самых сильных эмоций. Теплота, смешанная с уютом, приправленная трепетом и надежностью. Надо ли что-то ещё в этой жизни хоть одной из них?

Это тот самый уникальный, удивительный и даже волшебный момент, когда две заблудшие души встречают друг друга в нужное время в нужном месте и миллионы дорог складываются воедино, создавая изумрудный путь в город, где сбываются их общие мечты.

- Да уж, никогда не думала о том, что обсуждать возможность свадьбы я буду с девушкой. С девушкой, с которой планирую связать всю свою дальнейшую жизнь. - Кищук говорит очень тихо, стараясь не нарушать интимность атмосферы излишней громкостью собственного голоса. Над ними нависает купол повышенной плотности, сквозь который не проникает ничего, оставляя девушек наедине друг с другом не только физически, но и душевно.

- Бывает. - Шепчет Серябкина и улыбается, чувствуя, как Катя сильнее прижимается к ней, обжигая горячим дыханием тонкую кожу, заставляя потеряться в реальности, заблудившись в непроглядном лесу обыденности и случайно выйти на незаметную дорожку, которая выведет ее к заледеневшему озеру цвета глаз Кати Кищук.

- Я уже, честно говоря, боюсь вообще думать о будущем, потому что, как обычно, строю себе тысячи планов, а в итоге, все идёт совершенно иначе. - Блондинка лежит с закрытыми глазами, чувствуя на талии прикосновения мягких ладоней, которые медленно поглаживают Катю, заставляя её покрываться мурашками.

- А ты и не думай. - Шепчет девушка, нависая над Кищук и касаясь губами чуть выпирающих ключиц. - Как будет, так и будет, но одно я могу гарантировать точно - ты от меня никуда не денешься. - Серябкина шепчет, продолжая касаться губами податливое тело, чувствуя, как девочка дрожит и её сбитое, тяжелое дыхание заставляет Олю теряться в собственных мыслях, отключаясь от всего окружающего. - А вообще, ты знаешь, что у меня есть цыганские корни? Так вот, хочешь я нагадаю тебе твоё ближайшее будущее?

Катя еле заметно кивает головой, просто потому что на большое сейчас она не способна, отчаянно растекаясь в умелых руках девочки с серебряной кровью, которая на порядок обжигающее, чем любая другая.

- Я хочу тебя. - Выдыхает Оля и накрывает чуть дрожащие губы Кищук своими, втягивая девушку в горячий поцелуй. Перед закрытыми глазами мелькают миллиарды созвездий, заставляя обеих почувствовать себя в космосе, где-то на задворках вселенной, за поворотом, в нескольких километрах от большой медведицы, в самой середине млечного пути.

Между страстными касаниями несдержанных, трепещущих губ прорываются томные стоны, разбиваясь о стены и создавая фоновую музыку, звучащую сильнее и в то же время гораздо нежнее, чем подборка самых тепло сочетающихся аккордов, исполненных гениальным мастером.

Серябкина стягивает с девушки футболку, оставляя на ней только нижнюю часть белья и спускается губами вниз, трепетно касаясь каждой клеточки бесконечно любимого тела, чувствуя внутри разрывающий ком до безумия приятных ощущений, вызванных порывами ветра от крыльев полностью восстановившихся бабочек. Кищук цепляется руками за Олю, вплетая напряженные пальцы в темные волосы, оттягивая их чуть назад. Оля шипит от контраста ощущений и слегка сжимает зубами вздымающуюся грудь, заставляя девушку вскрикнуть и сильнее вцепиться в шатенку.

Катя дрожит от переизбытка ощущений, пытаясь дрожащими руками стянуть с Серябкиной полупрозрачную майку, притягивает к себе, бездумно впиваясь в губы, стараясь показать ей, как же сильна та бездонная любовь, живущая в хрупком маленьком сердце, выливающаяся за его пределы и заполняя все внутри. Но Оля прекрасно знала всё сама, только лишь потому, что чувствовала так же сильно, так же по настоящему, искренне и честно. И как только она смогла даже мысль допустить о том, чтобы променять её на Темникову. Непостижимо, непонятно, разбросано и сожжено на задворках подсознания в огромной бочке, вместе с каждым теплым ощущением, оставшимся от Лены. Её больше не существует. Просто незачем.

Шатенка проводит рукой вниз, касаясь нежно, аккуратно. Цепляет резинку белья и стягивает вниз, продолжая целовать на пределе страсти. Она дышала девочкой, потому что Кищук лучше, чем кислород. Чище, ярче. Катя полностью отдавалась во власть Оли, почему-то знала, что теперь она не сможет ей сделать больно, как физически, так и морально. Поверила, думая о невозможности предательства.

Серябкина чувствует бешеный жар, крышу сносит моментально и девушка плавно входит, срывая громкий стон, который растворяется в поцелуе, оставаясь на губах чуть заметным привкусом счастья. Их личного счастья, которое они больше никогда не посмеют пошатнуть.

Катя цепляется ногтями за шатенку, оставляя на спине красноватые царапины, которые будут служить символом примирения, признания друг другу в вечности, существующей только для них двоих.

Блондинка сдаётся быстро, когда внутри разрывается тяжелый ком удовольствия и волной разносится под кожей, заставляя голубые глаза наполниться слезами от переизбытка ощущений. Кищук не верит, что любить можно настолько сильно и ловить всё обратно до невозможности взаимно.