- Не пугай меня, ладно? Ты сначала расскажи, а потом мы вместе придумаем, что с этим делать. - Катя запускает пальцы в волосы Серябкиной, которая удобно расположилась головой на коленях девушки. Шатенка закрывает глаза, делает глубокий вдох и сжимает ладонью плед. Страшно. Непонятно. Хочется верить в удачный исход и счастливое будущее, но у Серябкиной за спиной жесткий косяк. Простит ли ее Катя?

- Мы зашли в комнату, я сразу спросила, чего она от меня хочет, но в тот момент во мне, видимо, было очень много алкоголя, и я особо не замечала того, что она пытается сделать, а потом… - Оля замолкает, ещё раз глубоко вдыхает и нервно сглатывает, стараясь собраться с мыслями и взять себя в руки, надеясь на что-то лучшее. - Потом она поцеловала меня. Кать, это было не дольше, чем пара секунд. Я сначала ничего не поняла, но опомнилась, оттолкнула её и выскочила на улицу, стараясь найти тебя. Больше не было ничего. Я запуталась, очень сильно запуталась и мне нужно было разобраться в самой себе раз и навсегда. - Шатенка молчит, просто не зная, что ещё можно сказать, застыв в ожидании реакции от девочки.

- Разобралась? - Совершенно безэмоционально спрашивает Кищук, хотя её рука все также продолжает перебирать темные волосы, слегка касаясь кожи головы и, при всей напряженности ситуации, старается продолжать действовать расслабляюще на Серябкину. Хоть руки ее и дрожат от нервов и обиды, девочка держит самообладание, заранее зная, что срываться сейчас нельзя.

- Да, я люблю тебя и только тебя, больше мне никто не нужен и ни один лишний человек не сможет вывести меня из равновесия и заставить усомниться в этом. - Оля говорит очень уверенно, но всё ещё ждёт, как именно отреагирует Катя на её откровения.

Кищук тяжело выдыхает и закрывает глаза, откидывая голову назад. Ей больно и где-то внутри разъедает все чувство обиды, медленно, уверенно, захватывая каждый миллиметр и без того искалеченной души.

Очень хочется сдаться Оле, прижать ее к себе и забыться, снова утопая в самых родных объятиях, но вот только сдержит ли Серябкина своё слово? Тяжело. Очень тяжело принять хоть какое-то решение, но Катя сдаётся. Оказывается, любые принципы и обиды меркнут на фоне обаятельной шатенки, которая полностью захватила власть над ее, казалось бы, таким защищённым сердцем.

- Хорошо, я поверю тебе, надеясь только на то, что это не очередная ошибка, которая будет стоить мне разбитого сердца, как бы драматично сейчас это не прозвучало. - Кищук шумно выдыхает и закрывает глаза, откидываясь на спинку дивана, понимая, что просто напросто, снова вручает себя в руки Серябкиной, не зная, какие последствия ее ждут, но, может быть, это правильное решение. Никогда ещё девочка не была ни в ком так уверена. Шатенка сейчас рядом с ней, теряется в собственных словах, стараясь вымолить у неё прощение. Ведь, если бы ей нужна была Темникова, все сейчас происходило бы, наверное, совершенно иначе.

- Кать, я все сделаю, но докажу тебе, что ты не ошиблась, подарив мне ещё один шанс. - Оля осторожно касается дрожащими пальцами влажной от слез щеки Кищук и убирает капельки, которые ещё не успели упасть вниз на большую футболку.

Шатенка боится сделать любое лишнее движение, не понимая, что сейчас чувствует Катя. Оля сама выстраивает воображаемый барьер между ними, преодолеть который может только блондинка. Себе она не даёт такого шанса, максимально ограничивая любой контакт с девушкой, которой хочется отчаянно коснуться.

Серябкина виновата и она чувствует это. Дело даже не в том, что девушка так неосознанно повелась на поцелуй Темниковой, а в ее отношении к Кате, они, конечно, ещё не договаривались о банальном «и в горе и в радости», но все же, Кищук в любом случае заслуживала нормального разговора и адекватности со стороны Оли, которая давно уже не маленькая девочка, а взрослый человек с головой на плечах, которую, в этот вечер, она, к сожалению, забыла и, как по любому закону из придуманных, именно тогда эта самая голова понадобилась ей больше всего.

Катя дрожит, девушка тоже чувствует этот барьер, но знает, что преодолеть его может только она сама. Внутри все странно бурлит, потому что все чувства разом смешались между собой и хаотично проходятся по телу, въедаясь в вены и распространяясь вместе с кровью, добираясь до сердца.

Как быть? Что делать? Блондинка поддаётся полному негодованию, но в итоге все же понимает, что если уж она решилась на ещё один шанс, решила поверить Оле во что бы то ни стало, значит и рушить барьеры нужно прямо сейчас. И Катя ломает, даже несмотря на то, что внутри все ещё съедает чувство недоверия.

Переступать через себя сложно. И сейчас, делая этот шаг через собственное «Я», собственное эго с дикой опаской снова получить очередной нож в спину, девочка верит в возможность счастливого исхода и касается мокрыми от слез губами Серябкиной, чувствуя, как дрожит она, как покрывается мурашками под ее ладонями, цепляясь за футболку Кищук, в надежде вынырнуть из под воды, которая заставляет ее задыхаться.

Этот поцелуй не похож ни на что в жизни, он раскрывает каждую фибру души в том отчаянии и признании друг другу в самых сокровенных чувствах и страхах. Они понимают друг друга через касания, через тяжелые выдохи между поцелуями, через прикосновение чуть дрожащих ресниц.

Барьер стёрт. Чтобы сейчас не творилось внутри обеих девушек, любовь, возникшая так внезапно между ними, оказалось сильнее в миллиарды раз, чем все препятствия возникающие на пути.

- Кать… - Шепчет Оля, в очередной раз пробуя на вкус имя с привкусом солнца. Шатенка хочет до самого конца раствориться в ней, наплевав на любую обыденность и людей, которые вообще есть вокруг. Как бы эгоистично это не было, ей все равно. Сейчас, находясь буквально в секунде от того, чтобы потерять человека, единственного во всем этом гребаном мире, который раскрыл в ней самые невероятные чувства, вытащил со дна и снова заставил почувствовать вкус жизни, она остро осознаёт, что любое ее неверное движение разобьёт и без того жутко неустойчивую конструкцию их отношений, которую обе они то удерживают всеми силами, то стараются разрушить.

- Тшш. - Отзывается блондинка и снова накрывает губы Серябкиной поцелуем, сквозящим такой неподдельной теплотой, что, казалось бы, даже в самые лютые морозы Катя сможет согреть Олю, стоит ей только ее коснуться.

Кищук, будто бы в забвении продолжает отчаянно целовать девушку, чувствуя, как через томные касания Оля вытягивает из неё всю неуверенность, боль, обиду и разочарование, наполняя ее любовью. Может быть, девочка поддалась эмоциям и сама себе все придумала, но ей становилось легче, а значит, имеет ли вообще значение - реальность все происходящее или плод ее больной фантазии?

Катя осторожно ложится на девушку, укладывая голову на вздымающуюся грудь и прислушивается к учащенному биению сердца шатенки.

- Для тебя бьется. - Шепчет Серябкина, будто бы читая ее мысли, и губы Кищук трогает лёгкая улыбка.

- Оль, у нас ведь есть будущее, правда? - Спрашивает блондинка и голос ее сквозит каким-то отчаянием. Она хочет верить в счастливую сказку, где Серябкина прекрасный принц, прискакавший на белом коне в ее маленькое королевство, чтобы спасти девочку от огнедышащего дракона и навсегда завоевать ее сердце, а потом прожить всю жизнь долго и счастливо и умереть в один день, оставляя за собой потомство поюще-танцующих детей, мечтающих о чем-то неземном и волшебном.

Вот только сказки заканчиваются отнюдь не так хорошо, как мы привыкли считать. Сестры золушки умирают от потери крови в попытке завоевать сердце принца, Спящая красавица просыпается не от поцелуя, а от того, что рожает близнецов, оказавшись жертвой изнасилования, а Русалочка убивается от предательства любимого и умирает в море, обращаясь в белую пену.

И кому нахрен нужны такие сказки? Кищук невольно задумывается о том, что, может быть, реальный мир, он все таки будет лучше, чем красиво завуалированная история, выданная за чистую монету.