- Что это было? - Фаворская опускается рядом.
- Ты о чем?
- Где же привычная Оля Серябкина, которая пока до слез не доведет не отпустит? - Полина осторожно проводит ладонью по плечу шатенки, стараясь вложить в этот жест всего-лишь небольшую отсылку к тому, что она пытается по доброму шутить.
- Ну ты же сама сказала, что страдания должны закончиться, так вот, пытаюсь жить, хотя бы более менее лояльно относится к людям. - Шепчет Оля, надеясь, что она не выглядит при этом слишком суровой и её ответ не предполагает оскорбительного посыла.
- Ладно, я буду рада, если у тебя все поучится и ты вернешься к нормальной жизни, хоть я и не знала тебя раньше, но, почему-то, уверена, что тепла и солнца в тебе намного больше, чем во всех людях, с которыми мне приходилось сталкиваться.
- Полин. - Серябкина на секунду задыхается в самой себе, пытаясь понять, что движет ей в этот самый момент, но не находит ни одного логичного объяснения. - Не хочешь выпить?
========== Ты только не оборачивайся ==========
Оля спит на огромной кровати, съежившись в небольшой комочек возле самого бортика, который, по её же просьбам, подняли на несколько сантиметров, потому что девушка обладала невероятной особенностью стабильно падать с кровати в не самых удачных позах.
Одеяло чуть сбивается и тонкой полоской кожи, открывшейся на спине, Серябкина чувствует ледяное прикосновение зимнего воздуха, которое заставляет проснуться в считанные секунды, но открывать глаза она не хочет. Сжимает в руках подушку, утыкаясь в нее носом и чуть потягивается.
Надо будет позвать завтра мастера, чтобы он, наконец, сделал чертово окно, которое постоянно ломается. - Думает про себя шатенка и улыбается собственным мыслям, но вставать и закрывать источник холода она не
собирается. Кровать будто бы примагничивает её к себе.
- Лен, закрой окно, пожалуйста. - Тихо проговаривает Оля, но ответа не следует и девушка повторяет свою реплику громче, пытаясь привлечь внимание. Тишина.
В холодном поту Серябкина резко садится на кровати, понимая ошибку собственного подсознания, сыгравшего на лютом отчаянии, которым сквозит от девушки, она буквально пропитана им, вымочена до самых волос и чтобы избавиться от этого мерзкого ощущения непонятно вообще какие усилия придется приложить.
Оля вытирает горячие слезы, срывающиеся в самый неподходящий момент и оставляя мокрые дорожки на впалых щеках. Встает, откидывая одеяло и с силой захлопывает окно, чувствуя внутри нарастающую боль, хотя, казалось бы, куда еще больнее.
Девушка идет на кухню, точно понимая, что сегодня она уже не уснет, впрочем, до рассвета остается меньше двух часов. Она ставит на плиту турку, подаренную ей Леной еще очень давно, достает из ящика пачку сигарет. Почти полная. Во мраке вспыхивает огонь. Девушка не удосужилась даже включить свет, довольствуясь только лунным свечением.
Сигарета начинает тлеть, распуская ядовитые вещества по истерзанному внутренними стенаниями телу и доставляет мазохистское удовольствие, расслабляя и одновременно убивая Олю ее собственными руками. Её собственными губами.
В голове продолжает всплывать образ Лены, нежной и все еще остающейся родной. Всегда рядом, в каждый момент, каждую секунду и если не физически, то морально точно.
Серябкина знала, что она может вернуться, вернуться, потому что еще нужна Темниковой, но нужно ли это ей? Испытывать на себе жесткий удар унижения, нося клеймо “просто подруга”, которое жжется так, как будто действительно сделано раскаленным металлом. Это не для нее и Оля знает. Лучше так. Изводить саму себя, но не сдаваться в очередной раз в плен дьяволу, так легко распоряжающемуся её собственной жизнью.
На тумбочке стоит фотография. Все ещё. Они вдвоем и Лена улыбается, прижимаясь к ней так, будто ничего дороже в жизни нет и быть не может. Может быть так и было, но сейчас Серябкина уверена, что она сама себе все нарисовала искусно подобранными красками, позволяющими придуманной истории оживать. Но это все ещё рисунок. Фантазия девочки, которая отчаянно хотела любить. Розовые очки бьются стеклами внутрь. Олины очки разлетелись миллионами стеклянных частиц, удачно обосновываясь на роговице и проникая внутрь, в самую глубину, громким шепотом разбивая заслоны и устои. “Ты все придумала сама”. Это громче, чем может вынести человек.
Фотография летит на пол. Стекло разлетается на множество частей, которые не видно в темноте. Оля падает на колени, понимая, что уничтожила очередное хорошее воспоминание, связывающее её с прошлым. С Леной.
***
Серябкина открывает глаза в своей кровати, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера, но в голове летают пули, каждый раз сталкиваясь с чем-то внутри и издавая жуткий звон. Оля морщится. С огромным трудом поднимает голову и видит на тумбочке возле кровати стакан с водой и пару таблеток которые, вероятнее всего, должны её спасти.
Первая мысль, которая прилетает в голову, имеет нечеткие очертания заботливой Темниковой, но абсурдность этого видит даже шатенка, хотя её голова сейчас далеко не в самом рабочем состоянии.
Думать сложно, но девушка пытается, вспоминая, как она вчера, сама не понимая с какой целью, предложила Фаворской выпить, а та, в свою очередь, видимо, совсем потеряла чувство самосохранения и согласилась. Что было после того, как они сели на диван и начали пить зашифровано в памяти белым пятном.
Оля кладет на язык две таблетки, запивает их водой и ложится обратно в ожидании, когда лекарство подействует. Спустя несколько минут ей становится легче и она идет на кухню, стараясь не думать, что где-то здесь вместе с ней находится еще одна девушка.
Полина сидит за большим столом и держит в руках кружку из старого набора Серябкиной, который родители подарили ей еще очень давно, как только девочка стала жить сама. По запаху шатенка поняла, что дело явно не обошлось без кофе.
Усмирив желание тут же накинуться на девушку и выставить её из дома, Оля садится напротив и выжидающе смотрит на гостью, прокручивая раз за разом в голове один и тот же вопрос : “Что было между ними ночью?”.
- Как чувствуешь себя? - Спрашивает Фаворская, глядя на нее с абсолютно нечитаемыми эмоциями в глазах, но что-то уверяет Олю в полном отсутствии сарказма в её словах. Привыкшая защищаться и обороняться от всех, сейчас она понятия не имела что делать. Забыла.
- Что вчера было? - Грубо спрашивает девушка.
Полина встает, берет ещё одну кружку и наливает в нее свежий, буквально только что сваренный кофе.
- Что. Вчера. Было. - Еще жестче проговаривает Серябкина буквально выплевывая слова. Страх нового и неизвестного накатывает на неё и руки начинают дрожать. Хочет верить, что дальше алкоголя дело не пошло, но если память ее подводит, значит выпито было до неприличия много.
- Оль, ничего не было, - гостья ставит на стол чашку и осторожно проводит ладонью по плечу солистки, отмечая про себя, что та не вздрагивает и не ёжится.
Машина Серябкиной летела по дорогам так, будто кроме нее не было никого. Полина вжалась в переднее сиденье, чем вызвала легкий смешок со стороны водителя. На счастье Фаворской долго ехать не пришлось и через несколько минут они стояли возле многоэтажной новостройки.
- Странно как-то в твоем понимании выглядят места, где можно выпить. - Проговаривает Поля, но не отступает.
- Не хочу ехать в клуб. У меня две бутылки настоящего шотландского виски. Готова спорить, ты еще никогда такого не пробовала. - Девушка кое-как улыбается, но сейчас это меньше походит на оскал, чем все предыдущие разы, когда Фаворская сталкивалась с проявлением подобной эмоции.
- Ладно, уговорила. - Точно понимая, что назад дороги нет, Поля тяжело выдохнула и вошла в подъезд следом за Олей.
Квартира Серябкиной была идеально обставлена, вызывая неподдельное сочетания чего-то светлого и теплого, распространяющегося по телу, стоит только оказаться в этих стенах с легким абстрактным рисунком и невероятным сплетением пастельных цветов.
