Серябкина начинает смотреть на Катю немного иначе, чем раньше, замечая теплый блеск в глазах, когда блондинка поворачивается и сталкивается взглядом с ней, как растягиваются в улыбке ее губы, обнажая ряд белых зубов. Чувствует невозможное притяжение, заботу и нежность, которые отпечатываются в сердце фразой “моя девочка”. Теперь Оля знает, что Кищук принадлежит ей целиком и полностью, по собственной воле, так же, как и Серябкина готова отдать всю себя Кате.

Репетиция проходит довольно быстро и успешно, так что, как только организаторы дают отмашку девушки возвращаются в машину, которая отвезёт их в отель.

- Завтра надо будет ещё раз пробежаться по некоторым песням, а вечером будет твой первый концерт. - Серябкина обращается к Кате и немного сжимает её ладонь.

- Ужасно волнуюсь, но все должно пройти хорошо. - Отзывается блондинка и ищет в теплых карих глазах поддержку.

- Не бойся, мы будем рядом, да и в любом случае втроём выступать гораздо легче, чем в одиночку. - Говорит Фаворская, чуть сжимая плечо блондинки, на что та благодарно улыбается.

Машина быстро подъезжает к отелю, и уставшие девушки расходятся по номерам, прощаясь до завтра.

Оля скидывает все вещи и идёт в душ, позволяя теплой воде смыть усталость и переживания от прошедшего дня, представляя, как капли, стекающие по коже, забирают с собой все плохое и разбивают об пол.

- Оль, телефон звонит! - Кричит Кищук.

- Ответь, узнай, что нужно и скажи, что я перезвоню. - Говорит девушка и продолжает наслаждаться водными процедурами еще какое-то время. Потом девушка медленно выключает кран, стирает остатки воды мягким белым полотенцем и накидывает халат. Выходит из ванной, надеясь обнять блондинку и вместе с ней провалиться в крепкий сон, чувствуя тепло, исходящее от её Кати, но планы рушатся, как только девушка видит перед собой Кищук, на лице которой смешались злость, боль и разочарование, а в небесно голубых глазах стоят слезы, готовящиеся вот-вот вырваться наружу. Внутри Серябкиной все холодеет, она не представляет, что могло случиться, но страх потерять то, что девушка только что нашла, начинает преобладать над здравым смыслом. Оля замирает на месте.

- Кать, что случилось? - Дрожащим голосом спрашивает шатенка, на что девочка только протягивает ей телефон. Серябкина подносит его к уху, не смотря на номер звонящего.

- Да? - Тихо говорит Оля, боясь услышать что-то ужасное, но слышит знакомый до боли голос Темниковой.

- Привет, малышка.

========== Моё любимое время года ==========

Оля сбрасывает звонок и кладёт телефон на тумбочку рядом, стараясь действовать очень осторожно. Внутри всё обрывается и начинает жечь. Очень сильно жечь. Она не знает, что именно Лена сказала ей, но судя по состоянию Кищук, явно что-то из ряда вон выходящее. Страх примагничивает девушку к полу, доводя до состояния близкого к истерике, но ей сейчас нужно держаться, быть сильнее, чем обычно, потому что, если сорвется Оля, все будет только хуже.

- Кать. - Девушка делает шаг вперед, вытягивая ладонь, чтобы коснуться Кищук, но та отступает, упираясь в стену. Слезы из глаз начинают течь в несколько раз сильнее. Девочка чувствует, что её снова использовали. Только почему это была именно Оля?

- Как ты могла? - Шепчет девушка, разрывая Серябкину взглядом, от которого хочется убежать, скрыться, но только больше никогда не видеть такой боли и разочарования в глазах родного человека.

- Что она сказала тебе? - Не унимается шатенка, прокручивая в голове всевозможные варианты того, что именно могла сказать Темникова девушке, что заставило её вот так убиваться.

- А это разве имеет значение? - Катя съезжает по стене на пол и закрывает лицо руками. - Зачем только, Оль? Зачем ты подобралась ко мне так близко? Я же не сделала тебе ничего плохого.

Сердце Серябкиной просто разрывается, пропуская удар за ударом. Ей неимоверно тяжело смотреть на плачущую Катю, ещё тяжелее осознавать, что причина этих слез она сама, но в её голове никак не формируется понимание того, что именно случилось и где девушка оказалась виноватой.

- Кать, ты сказала вчера, что любишь меня. - Тихо произносит шатенка, приближаясь и опускаясь рядом с Кищук. - Почему ты слушаешь и веришь незнакомому, постороннему тебе человеку, а мне ничего не говоришь и не хочешь даже узнать, что я тебе скажу. - Шепчет девушка, едва касаясь ладонью коленки блондинки. – Неужели тебе плевать? Ты настолько мне не доверяешь, что не хочешь даже слушать? – Оля на грани, она чувствует, как медленно теряет притяжение с Кищук и боится, что ещё чуть-чуть и девочка уйдет, снова оставив её в одиночестве.

- Я боюсь, меня столько раз предавали, потом давили на жалость словами «ну я же люблю тебя, ты должна мне верить», и я верила, а потом обжигалась снова и снова, пожалуйста, я устала так жить. - Кищук снова срывается на истерику, закрывает лицо руками и плачет навзрыд, разрывая шатенку на маленькие кусочки.

- Почему ты думаешь, что я буду тебе врать? - Спрашивает Серябкина, стараясь держаться спокойно и рассудительно, но внутренние эмоции постепенно начинают брать верх.

- Мне страшно, я не хочу заново обжигаться, потому что просто не выдержу. Я очень хочу верить тебе, правда. - Катя собирается с силами и смотрит на шатенку, которая выглядит жутко раздавленной.

- Но? - Произносит девушка, предполагая, что после таких речей обычно следует “но”, которое к черту разбивает все надежды.

- Никаких “но”, я хочу верить тебе, только меня нужно заново этому научить. Я просто не умею. Всю мою жизнь меня обманывали, поэтому сейчас мне гораздо удобнее сомневаться в каждом слове, чем доверять людям, которые рядом со мной.

- Расскажи, что она сказала тебе, потому что, если я не буду знать, даже не смогу тебе ничего объяснить. - Серябкина двигается чуть ближе и умоляюще смотрит в глаза Кищук.

- Она сказала, что вы с ней спите. - Произносит Катя, шмыгая носом. Оля сжимает кулаки так сильно, что острые ногти впиваются в ладони. В голове стучит. Зачем Темникова это сделала?

- Спали. - Тихо говорит шатенка, вспоминая, как ужасно она себя чувствовала после каждого раза, проведенного с Леной в качестве подруги. - Последний раз три месяца назад и мне было настолько отвратительно после этого, что я сама себе сказала больше никогда не приближаться к ней.

- Она говорила, что ты вернешься к ней, как только тебе надоест очередная игрушка, явно намекая на меня. - Кищук говорила с обидой.

- Кать, после неё ты первая с кем я вообще стала хоть как-то контактировать. Ещё в машине я тебе сказала, что ты для меня не развлечение, это тогда было правдой и сейчас это правда, так о каких игрушках вообще может идти речь, ты вообще знаешь, как людьми играют? Используют только тогда, когда захочется, в остальное время нагло игнорируя. - Серябкина начинает срываться, но сдерживается, шумно выдыхая. - Неужели, ты действительно думаешь, что я с тобой играю? - Произносит Оля голосом, в котором сквозит доза отчаяния.

- Нет, прости, я так не думаю, я просто растерялась очень, когда она мне стала говорить всё это. - Катя сдаётся и осторожно кладет свою ладонь поверх Олиной. - Зачем она вообще тебе звонила?

- Да я понятия не имею, честно, она не объявлялась после того раза, я уже надеялась, что и не вспомнит про моё существование, но видимо ей захотелось потрепать мне нервы, когда она услышала тебя в телефоне. - Серябкина пытается улыбнуться, но у неё плохо выходит. - Она ещё что-нибудь говорила?

- Долго рассказывала, что я тебе не нужна, но я не очень помню, зацепилась за фразу “очередное развлечение” и у меня как будто крышу снесло. Перед глазами пелена, а в ушах долбит только одно, что я тебе не нужна. - По щекам снова начинают течь слезы, и Катя так сильно хочет прижаться к девушке и снова почувствовать себя в безопасности, но боится сделать этот шаг, не зная, как именно сейчас настроена Оля. Перед ней как будто невидимый барьер, который девушка не может преодолеть.