Утром Сара медленно, нехотя открывает глаза, и на пару минут ей хочется забыть о том, что происходит вокруг, и пожить спокойной, размеренной, скучной жизнью.

Она осторожно проводит кончиками пальцев по предплечью Авы, где аккуратно набита татуировка в виде стрелы. Лэнс никогда не спрашивала, что это значит, но ей всегда было интересно, и однажды она обязательно спросит, но не сейчас.

Девушка тянется вперёд и мягко застывает на губах блондинки, чувствуя, как та медленно просыпается и начинает ей отвечать, обвивая руками тонкую талию и прижимая ближе к себе.

Они касаются губами, так, будто пробуют друг друга на вкус, снова и снова стараясь запомнить каждую ноту до мельчайших подробностей. Внутри распускаются ромашки. Целое поле, которое несёт за собой свет и чистоту, и только ради этого Сара готова снова и снова вставать на ноги и бороться. За себя, за Аву, за их счастливое, не омраченное ничем будущее.

Девушки нехотя выползают из кровати, проводят полный комплекс утренних процедур и перебираются на кухню. Сара тут же забирается на столешницу, и пока Ава готовит завтрак, Лэнс не упускает возможности дотронуться до неё. Чувствовать шёлк кожи подушечками пальцев казалось таким правильным, что ей хотелось делать это так часто, как было возможно.

Они завтракают медленно, неспеша. Сара, которая терпеть не может сидеть ровно, закидывает ноги Шарп на колени и пьёт утренний кофе, внимательно разглядывая свою невесту.

Ава выглядит по-домашнему с собранными в пучок волосами, в растянутой пижамной футболке, коротких шортах и длинных шерстяных носках. Она — синоним слова «дом», и Сара хотела всегда возвращаться к ней независимо от того, где они и что происходит вокруг.

Когда девушки заканчивают с завтраком, они переодеваются и спускаются в машину, быстро доезжая до работы. Снова офис, снова коробки, а внутри тошнота. Неужели после всего, через что им пришлось пройти, они не заслужили спокойствия и хоть какого-то счастья?

Миллионы слов, запутанные в сложные, почти нечитаемые предложения, и каждое из них не то, что могло бы их спасти.

Они сидят на диване, тесно прижавшись друг к другу, и изучают все, вплоть до запятой, в отчаянных попытках найти спасение, которого, вероятнее всего, нет.

До них постепенно начинает доходить осознание, что все попытки тщетны, но сдаваться они не имеют права. Если завтра они и проиграют, то будут точно знать, что сделали все возможное.

Дженис заходит к ним в то же самое время и снова бежит в кофейню, надеясь хоть немного приподнять боевой дух своих начальниц.

— Заходи, нам нужен свежий взгляд, — проговаривает Шарп, когда помощница возвращается с двумя стаканами кофе и все теми же малиновыми булочками. Она быстро вводит девочку в курс дела, и они уже втроём просматривают все оставшиеся документы.

Сара берет в руки последнюю папку, когда стрелки часов переваливают за полночь, и медленно, вчитываясь по несколько раз в каждое предложение, начинает изучать, дрожащими пальцами перелистывая страницы. Ей все кажется, что вот-вот она найдёт именно то, что нужно, ведь не может же все закончиться вот так, добро ведь всегда в итоге победит, правда?

Когда она доходит до последнего листа, ей кажется, что это закон подлости, что они два дня провели в тщетных поисках и только на самой последней странице найдут ответ, но как только она доходит до конца, дрожь в теле унимается, а сердце с оглушительным стуком падает куда-то вниз, разбиваясь о неизбежность. Пусто. Они не смогли.

Сара поднимает глаза на Аву и машет головой, чувствуя удушающую горечь поражения.

— Детка, мы можем ещё раз все пересмотреть, может быть, мы что-то пропустили, — Шарп двигается ближе и гладит блондинку по плечу.

— Нет, мы уже ничего не найдём, я хочу домой, пожалуйста, просто отвези меня домой, — Сара встаёт на ноги и накидывает пальто.

— Да, конечно, — Ава поднимается следом и одевается. — Дженис, иди домой, отдохни, завтра нас ждёт тяжелый день, — блондинка вымученно улыбается и, взяв Лэнс за руку, медленно выходит из офиса.

Домой они возвращаются в полной тишине, но на душе у обеих скребутся кошки. Неужели они и правда потеряют все, что у них есть? Все, что отец с такой заботой взращивал с нуля? Не хотелось совершенно в это верить, но реальность была тяжелее и им обеим нужно было ее принять.

Когда они заходят в квартиру, молчание становится практически невыносимым. Шарп заходит в ванную и включает воду, быстро раздевается и тянет Сару за собой, забирается, облокачивается спиной о бортик и притягивает Лэнс к себе. Блондинка удобно устраивается между вытянутых ног девушки, прижимается к ней спиной и сводит ее руки у себя на животе, прикрывая глаза. Тяжело дышит, пока Ава оставляет россыпь поцелуев на плечах и Сара даёт выход всем скопившимся эмоциям.

Она плачет тихо, почти бесшумно, только изредка подрагивают ее плечи, а из глаз скатываются вниз солёные капли.

Они сидят так долго, Ава только и может, что сильнее прижимать к себе девушку и рассыпать сухие поцелуи по коже, всеми силами стараясь показать ей, что даже в самой ужасной ситуации она не одна, и сколько бы сил не пришлось им приложить для этого, Шарп всегда будет рядом, будет стоять и сжимать ее ладонь, пока на них обеих с сокрушительной скоростью падает небо.

— Эйвс, — шепчет Сара, когда она немного приходит в себя и вспоминает, что все же сильная девочка. — Я хочу знать, останешься ли ты рядом, когда завтра я все потеряю? Возьмёшься ли ты собирать меня заново, когда останутся только осколки? Захочешь ли ты остаться со мной? Разбитой и раздробленной? — Лэнс говорит тихо, но серьезно, и от ее голоса у Авы мороз по коже.

— Хэй, детка, я не дам тебе разбиться, что бы нас не ждало, я буду с тобой, потому что, черт возьми, Сара Лэнс, я безумно люблю тебя и не вижу своей жизни без твоих глаз, без твоего голоса, без твоей теплоты, без тебя. На какую бы окраину нас не выкинула жизнь, ты не будешь одна. Потому что нет больше тебя и меня, есть мы, а мы сможем справиться с любой проблемой, — Шарп шепчет ей на ухо и только сильнее сжимает руки, утыкаясь носом в тёплую шею.

— Я не за знаю, как так вышло, как рядом с такой гнилой мной оказалась такая чистая и светлая душа, как ты, но я обещаю, что сделаю все возможное, только бы однажды действительно оказаться достойной тебя, — Лэнс кладёт голову девушке на плечо и только сильнее в неё вжимается.

Ей приходилось переживать тысячи проблем, которые разрывали ее на куски, и с каждой из них она справлялась сама. Взрослая. Сильная. Каждый раз, когда кто-то спрашивал у неё «С тобой все в порядке?» и она отвечала «Да», ей хотелось, чтобы хоть одна живая душа сказала «Не ври», но этого не было, и Лэнс вырастила броню и шипы, чтобы никто больше не мог ее ранить.

— Я не хочу, чтобы ты думала о достоинстве хоть в какой-то степени, Сара, это не имеет никакого значения, важно лишь то, что мы чувствует рядом друг с другом, и с тобой я дома, что ещё нужно? Что может иметь больший вес, чем то, что я просто хочу проводить с тобой каждую секунду нашей жизни? Мечтать о будущем? О свадьбе, не знаю, может даже о детях? Разве этого недостаточно?

Сара разворачивается и внимательно смотрит на девушку. У обеих в глазах стоят слёзы, а у Лэнс внутри дыры затягиваются.

— Господи, — шепчет блондинка так тихо, что Аве кажется, будто бы она не слышит, а читает по губам. — Я так сильно люблю тебя, Эвелин Шарп, ты лучшее, что случалось со мной в жизни, — Сара резко притягивает девушку к себе, сгибая ноги в коленях и немного заводя их за спину девушке. Целует жадно, вымученно, стараясь вложить в этот поцелуй все чувства, о которых она не могла сказать, зарывается руками в светлые волосы и растворяется. Просто растворяется в девушке, которая заменила ей весь мир.

Нехотя, лениво они вылезают из ванной, переодеваются в пижамы и выходят на кухню, где в маленьком ящике лежит пачка сигарет, приготовленная на особый случай, и обе понимали, что сейчас это он.