Соня залезает в автобус, наливает в чашку дешевый кофе, чуть разбавляя его дорогим коньяком многолетней выдержки, и возвращается на диван, чувствуя себя настолько отвратительно, что хочется буквально разнести все на детали или наоборот расплакаться.

Постепенно на кухню выползают остальные мальчишки.

— Сонь, ты че выглядишь так, как будто жабу съела? — Спрашивает Макс, трогая ее за плечо — несмотря на физическое безразличие, он был крайне обеспокоен состоянием солистки. — Проблемы с Джес?

— Нет, все в порядке, давайте дождемся остальных, у меня есть для вас важное объявление. Дим, ты не мог бы сходить за Юлей? Она не завтракает с нами, но ей тоже нужно об этом знать, ладно? — Она смотрит на парня, на что тот сдержано кивает и поднимается на второй этаж, чтобы позвать менеджера.

Тем временем вниз спускается Джес и осторожно, как-то боязливо подходит к брюнетке, понимая, что та в слишком разрозненном состоянии, но, к счастью, единственное, чего сейчас хочет Сонька на самом деле, — почувствовать на себе мягкость и теплоту, которые буквально сквозили от девушки.

Гринева тянет блондинку на себя, обнимает ее за талию, и утыкается носом в открытую шею, чувствуя, как становится спокойно, тепло и нежно, так, как должно быть, будто бы Джес излучает уют, чувствовать который может только Соня, будто бы вся тяжесть, которая была у нее внутри, становится вдруг менее ощутимой.

— Привет, детка, — проговаривает Карвер и тепло смотрит на брюнетку.

— Morning, sweetheart, — Гринева тянется вперед и осторожно замирает на губах блондинки, прежде чем развернуться и встретиться глазами со всеми присутствующими.

Сонька шумно выдыхает, прежде чем начать говорить.

— Ну что, у меня для вас плохие новости, — начинает она, но ее тут же перебивают.

— Подожди, мы не дождались Аннушку, он, наверное, все еще спит, я пойду его разбужу, а то потом не отделаемся от его злобных шуток, — проговаривает Чаппи и уже собирается бежать наверх.

— Макс, стой, он не спит и не спустится, в этом и есть плохие новости. Он ушел, ночью ему позвонили и сказали, что в семье проблемы, и он принял решение немедленно вернуться домой, — девушке тяжело даются слова, но еще сложнее видеть, как грусть и боль медленно расползаются на лицах тех людей, с которыми они изо дня в день покоряли эту жизнь, чтобы в один момент прийти к этому моменту и осознать, что все уже не будет прежним.

— Подожди, он даже не попрощался с нами? Почему он сказал только тебе? — Максим делает шаг вперед.

— Он и мне не собирался говорить, потому что не успевал, не было времени, но я проснулась рано, спустилась вниз и нашла его за несколько минут до того, как автобус остановился возле аэропорта. Он попросил отпустить его, и скажите мне, могла ли я поступить иначе? — Соня подходит вплотную к Максу и кладет руки ему на плечи.

— Нет, конечно нет, ты права, Кэп, ты все сделала правильно, только от этого, если честно, нифига не легче, — Чаппи тянется вперед и обнимает ее.

— Я знаю, Макс, я знаю, — она осторожно целует его в лоб и поворачивается ко всем остальным. — У нас будут перестановки. Макс, ты встанешь на бас, а Джес останется на гитаре, сегодня на концерте даем уже опробованный материал, а завтра начинаем работать над новым, будем пытаться что-то ставить. У Джес будет несколько сольных песен, в это время на ее гитару буду уходить я, будем работать, будем усложнять, будем экспериментировать, будем пытаться быть лучшими версиями самих себя, — Соня дожидается, пока все согласятся с ее идеями, а потом улыбается и опускает голову вниз, шумно втягивая воздух.

Дима подходит ближе и обнимает Соньку, а та, в свою очередь, поворачивается и внимательно смотрит на менеджера.

— Юль, я знаю, то, что случилось между нами — ужасно, и мне правда жаль, что мы испортили наши отношения, но нам с тобой предстоит долгий и сложный тур, и мне, если честно, хотелось бы видеть в тебе друга, а не врага, потому что мне и правда комфортно рядом с тобой, — Сонька чуть смущена, но она правда не хочет больше разногласий, и сейчас, возможно, это заслуга Джес, потому что если бы та не давала ей столько света, она бы никогда первая не пошла на примирение.

— Иди сюда, давай, ты же знаешь, что мне чертовски тяжело далась наша ссора, — Зорина делает шаг вперед и заключает солистку в свои объятия. Она улыбается. Все улыбаются.

— Так, если с сентиментальной частью мы разобрались, то вперед, разбирайте свои игрушки, нам надо репетировать.

***

На новый концерт они выходят в слишком уж растерянных чувствах, несмотря на то, что Джес прекрасно справлялась, это был их первый концерт без Илюшки, и что-то внутри давило и разрывалось от мысли о том, как они выйдут на сцену без того человека, который стоял у истоков основания группы, без того, кто был огромной частью ее души.

Но разве у них был выход? Не было, поэтому с немного тяжелым сердцем они выходят и собираются сделать то, что у них получается лучше всего.

Толпа встречает их тепло и громко, и становится немного спокойнее, поэтому когда Макс берет первые ноты, Сонька точно знает, что выплеснет все эмоции, пока будет петь.

Ты не один, в сердце не держу я,

Что однажды простил и случайно открыл

Это небо в никуда.

— Гринева поет на выдохе, пусть не так чисто, как стоило бы, но голос ее разбавляют бархатные переливы мягких нот, которые звучат откуда-то из глубины души, и от того каждый, кто находится в зале, пусть и не понимает слов, но чувствует, о чем она хочет им сказать.

По безнадежному пути,

Так на тебя мы все похожи,

Пусть повезёт тебе найти

И успокоиться, быть может.

Они поют все вместе, у каждого свой микрофон, и вместе с Сониным начинают звучать ни один, ни два, а тысячи голосов тех, кто стоит здесь и кто готов разделить с ними каждую минуту этого мгновения.

По безнадежному пути

По непонятным мне приметам,

Пусть повезёт тебе найти

То, что сгорая, станет светом.

Соня прикрывает глаза и полностью отдается эмоциям, а Джес мягко подходит сзади и становится чуть ближе к девушке, не переставая играть. Для нее было сложно заучивать каждую новую песню на русском, но она старалась и делала все возможное, чтобы с ее приходом в группу звучание не стало хуже. Но всё было наоборот — с приходом Карвер появилось что-то новое, свежее, нотка непохожести, которая всем без исключения нравилась, и мальчики, пусть и не говорили этого, все же были рады появления блондинки в их коллективе.

И пусть никто не объяснит,

Никто на свете не расскажет,

Какой огонь в груди горит,

Какая боль стоит на страже.

Никто не говорил об этом, но эта песня была любимой у Илюшки, и поэтому решение спеть ее здесь и сейчас было продиктовано чем-то из самого сердца. Никто не сомневался в важности и нужности данного действия, потому что здесь и сейчас Масленников был с ними на сцене, пусть и находится при этом черт знает где.

Какая музыка звучит,

Когда она не на продажу,

И почему всегда болит,

Когда судьба узлами вяжет.

Им так хотелось быть честными и перед собой, и перед теми, кто смотрит на них, и поэтому, наверное, Сонька не стирала капельки слез, мягко стекающие вниз по щекам, Джес ни на секунду не отрывала взгляда от брюнетки и не могла перестать улыбаться, а Макс грустил, потому что, черт возьми, кто бы что не говорил, а он больше всего скучал по этому придурку с тупыми шутками и нереально теплыми глазами. Но больше всего Макс скучал по тому, что однажды Илья заставил его почувствовать.

***

— Бежим! — Илья хватает его за руку и тянет за собой прочь от остальных, пока Соня слишком увлечена Джес, а Димка почти засыпает, уронив голову на колени Юле. Они встречают рассвет в Лас-Вегасе, но Масленников хочет чего-то большего.

— Куда мы бежим, придурок? — Тихо проговаривает Чаппи, стараясь не привлекать к себе внимание тех, кого они оставили позади.

— Потерпи, Боже, сейчас сам все увидишь, — Масленников смеется и продолжает тянуть друга за собой.