Его рана на ноге гноилась, лекарств не хватало на всех. Какие-то взрослые пытались нам помочь, но мало кому было дело до двух осиротевших детей.

Начало войны мы пережили с болью первой утраты.

Проводя всё своё время с Мерфи, я понял, что он особенный омега для меня. Был мал, но понятие истинного мне было знакомо. Один бета, который в то время также потерял тех, кого любил, рассказал мне, как распознать своего. Тренироваться и пытаться прочувствовать я мог сколько угодно, но прикосновения вызывали совершенно иные ощущения. Не понимая до конца, что Мерфи именно мой омега, я смог вылечить его рану. Не лекарствами, а Связью.

Тогда же я и зарылся в литературу, ведь школу пришлось бросить, а переселения из одного «города мечты» в другой никак не способствовали. Спасибо и на том, что нас не бросили умирать, хотя многие не жалели даже детей. Я и Мерфи не отходили друг от друга, но и друзей мы среди этого ада себе найти смогли. В основном это были подростки, альфы, омеги. Беты редко встречались. Они все искоса поглядывали друг на друга, а вот истинными среди них какое-то время были мы единственные.

За первый год мы сменили три «города мечты», потеряли двоих новообретённых друзей, впервые встретили троих истинных, вдохновившись их историей. Им война помогла найти друг друга, помогла обрести себя.

Второй год прошел более спокойно в плане нападений и бегств, но нехватка еды ощущалась слишком остро.

Третий и четвёртый года без родителей стали самыми тяжёлыми. Многие умирали от голода; из-за недостатка тёплых вещей просто замерзали напрочь. В отчаянии люди уходили, сдаваясь правительству.

Но меня это не сломало. Не знаю от чего, но был во мне всегда железный несгибаемый стержень с выгравированным на нём словом «Выжить». Мерфи заражался этим моим настроением, что не могло не радовать и меня тоже.

Закончилась эта вторая в моей жизни война обстрелом относительно крупного города. Горы трупов. Страх в глазах каждого, ведь тогда нас оцепили по всему периметру. Сбежать и выжить было просто невозможно. Всё, что у меня было тогда с собой: складной нож и пара самодельных карманных бомб, которые я делал забавы ради. Но нет, ещё у меня была воля к жизни. Мы вцепились друг в друга и замерли, смешавшись с кучей трупов тех, кого считали друзьями. Сами тогда притворились трупами. В крови и блевотине.

Когда вояки стали выгружать бочки с горючим, я подкинул свою первую бомбу. Бензин сработал отличным распространителем огня. Мы смогли сбежать, но у ворот нас повязали. Вторую бомбу я отдал Мерфи на тот случай, если меня убьют. Тогда взрывать бочку пришлось бы ему. Но он взорвал две головешки вояк. Вцепился в волосы альфе и бете, притянул их близко, а между висками мелькнул огонёк. Тогда он повредил ещё и свои руки, но их я успешно вылечил. Мне было уже шестнадцать, я умело использовал то, что дала мне природа. А ещё стал впервые ощущать тот самый запах моего истинного омеги, от которого башню рвало. Но я понимал, что может быть ещё лучше, ведь судьбой нам предназначен ещё и третий.

Мы снова остались одни, только я и Мерфи, опять без друзей, без «города мечты», который уничтожили.

Скитались ещё пару месяцев по землям чипированных, пока военное положение не сняли. Не знаю, почему, но тогда верхушка пришла к каким-то только им ведомым выводам. Жизнь свела нас с Габриэлем, он нам и предоставил кров в его собственном «городе мечты», которых становилось всё меньше. Вторая война в нашей жизни закончилась. Пережили мы её конец с потерей друзей, и в некотором смысле с потерей надежды.

И вот опять. Мы почти мирно жили четыре года, но сейчас снова обязаны бежать сломя головы не зная куда. Опять начинать всё сначала, наплевав на связи, ведь всех, всех без исключения могут убить.

— Габи, куда отправилась первая группа? — мы уже покинули стены трущоб, что могло означать, что нас могут подорвать в любой момент. Не удивлюсь даже, если где-то под нами затесалась мина. Остаётся надеяться только на природное чутьё бет, чтобы не подобраться к слишком опасному месту.

— К западным воротам, а мы идём на восток. Но долго там пребывать всё равно нельзя, от силы месяц, но я бы ограничился двумя неделями.

— И куда нам потом? — спрашиваю чисто из любопытства, потому что сам уже точно решил, куда поведу Мерфи.

— Есть один «город мечты» к востоку от Свэтфорда. Слышал о нём?

— Они воздвигают бронированные стены вокруг себя. Об этом только ребёнок не слышал. Так ты, как уляжется шумиха, собираешься отправиться туда?

— Предлагаю вам там обосноваться. Я сам… вряд ли туда дойду.

— Почему это?

Не могу сказать, что не почувствовал лёгкую тревогу, исходящую от Габриэля, но и долго об этом думать мне не позволили. Слева от нас прогремел взрыв, а над головами бороздит беспилотник. Тут уж не до вопросов становится. Я резко перехватываю руку Мерфи, дёргая его под ближайшую крышу павильона. Габи скрывается где-то в противоположной стороне. Да и вся наша довольно ощутимая группа сбежавших разбредается кто куда. Знаю, что где-то вдали нас стерегут снайперы, а беспилотники свои мишени теряют из виду слишком быстро. Стоит только переждать.

— Так что, Равэн, мы теперь пойдём в Свэтфорд? — обеспокоенный голос моего омеги полностью выдаёт его страх смерти. Ну вот, а только сегодня утром предлагал залечь и ждать, пока нас обнесут бомбами.

— Нет, мы с тобой идём в столицу.

— Думаешь, там мы действительно сможем скрыться?

— Не знаю, но… Габи что-то скрывает. Нечто очень мерзкое, от чего всё моё естество буквально выворачивает.

Мерфи поглядывает в сторону остальных, усмехаясь, видимо, от вида моего перекошенного лица, ведь уверен, выгляжу я сейчас так, будто собираюсь блевануть.

— Какой же геморрой родиться в нашем мире бетой, вы ведь всё чувствуете на ином уровне.

— А вот и не геморрой. Ни дня бы не выжил в теле альфы, от которых слишком многого требует. Или омеги, прости, Мерфи, я тебя люблю, но эта природная потребность секса, а ещё слабое тело совсем не внушают, — выглядываю из своего укрытия в небо, но беспилотник ещё летает над нами, в поисках любой шевелящейся цели. Лучше уж бегать от них, чем от солдат, которыми кишит весь периметр восточной стены.

— Что значит слабое тело? Вот ты скольких убил вояк?

— Я сбился на десятом, — отвечаю безразлично, ведь мне совсем не хочется говорить на эту тему. Пусть это были бойцы — каждого из них дома мог ждать омега. Возможно, и дети, но не дождались.

— Как это сбился? Десятого ты убил ещё года два назад, когда нас обнесли, помнишь? Но неважно, ведь я-то порешал около пятидесяти, в этом ты меня не переплюнул, Равэн, так что даже не заикайся о том, что омеги слабые, ни на что не годные!

Я смотрю на своего бойкого малыша на полголовы ниже меня, и стараюсь, теперь уже, подавить смешки. У омег даже склонности к ожирению нет, они все остаются такими же тонкими, каким я прямо сейчас вижу перед собой Мерфи. Возникает желание подойти к этому обиженному и поцеловать, но рокот в небе тут же меняет мои планы.

— Всё, улетел. Идём, — хватаю его за руку и не собираюсь отпускать. Пока мы не окажемся в закрытом, безопасном помещении, нет.

***

— Передержи нас тут три ночи. Ты меня узнал, мы не чипированы, ничего не отвечай, — кладу на прилавок три медных монеты не для того, чтобы оплатить, а чтобы освежить в памяти пожилого беты свой образ. Монетами в мире уже давно никто не расплачивается, для этого есть чипы, но в трущобах другие правила. Его глаза поднимаются на меня, внимательно рассматривая. Он может нас предать, и тут я полностью его пойму — никто не хочет рисковать, натыкаясь на гнев правительства. Но я не прогадал, обратившись именно к нему. Бета кивает, отодвигая монеты от себя вместе с маленькой электронной карточкой, которую я беру не без пренебрежения.

— Я всё знаю: из комнаты не выходить, ни с кем не разговаривать, через три дня молча уйти, оставив ключ в номере. Единственное что, у нас нет еды.