Ира говорила медленно, с неохотой вспоминая давнее время.

— Был у нас один мужик странноватый во дворе. Один жил, от него жена с ребёнком ушли, слухи были. Не буянил, не шумел, просто взгляд был иногда жуткий. Я гуляла с ребятами, решила домой забежать, воды попить или что-то такое. А он меня у самого подъезда перехватил… За руку взял и молча за собой повёл. Не знаю, — нервно усмехнулась Ира, — почему я пошла за ним. Я и помню странно: знаю, что жутко, дрожала вся, а в то же время спокойная и как со стороны вижу. И то цельно, то урывками. Не знаю, что из этого додумала, а что помню точь-в-точь как было… В общем, он меня к себе в подъезд завёл, а там подвал открыт был, закуток такой, что полумрак, с лестницы не видно…

Голос дрогнул. Саша потянулся было приобнять. Замер. Убрал руку, неловко взлохматил себе волосы. Ира продолжила чужим, глухим голосом:

— Одежду стягивать стал. Руками шарить. А я всё молчу, знаешь, как деревянная, даже не знаю, что орать нужно. Потом мужик этот просто отлетает в стену. Ребята прибежали все, двери в подъезды открыть не проблема… Кто-то из мелких заметил, что меня уводят, позвал старших ребят. И меня один на руках унёс. Вот только тогда я заревела и поняла, что страшно было…

Ира растёрла слёзы по лицу и продолжила уже с улыбкой:

— Мужика того милиция увела. А мальчик из старших, который на руках нёс, для меня как принц стал, представляешь? Я за ним всё бегала, слюни пускала, он ж и взрослый, и сильный… И добрый. Он со мной возился ещё какое-то время, потом перестал. Потом мы переехали, мама с отчимом сошлась. И вот сколько мне там было: шестнадцать? пятнадцать? Я в старый район приехала повидаться с друзьями. И мальчика этого интересно было повидать, первая любовь, всё такое. Он старше где-то лет на семь. Он меня вспомнил. Ну, мы с ним встречаться даже стали… Что-то вроде. Он взрослый, ему за ручку подержаться и поцелуйчиков явно мало. И мы как-то у одного из его друзей сидели, а он меня повалил…. А я знаю, что вроде и хочу, могу, а вроде, — Ира залилась краской, — и не готова нифига. Хихикаю, отбиваюсь, а он меня к кровати припечатал… Остановился, только когда рыдать начала. Утром ушла, мы и не виделись больше.

— Ты, помнится, говорила…

— Что?

— «Изнасилование — это когда тебя уже поимели», — без всякого выражения процитировал Саша. Ира исступлённо рассмеялась.

— Запомнил, надо же.

— Запомнил, потому что редко я слышу подобные мерзости. Ещё и от девушки. По зубам тебе дать хотелось, когда услышал. Думал, каких ты взглядов придерживаешься вообще с такими словами…

— Ну, я не знаю. Так было проще думать. Меня ж только хотели поиметь… Но не поимели же? Не успели же. Значит, насилия не было. Значит, ничего непоправимого не случилось… Но это я вру. На самом деле — как грязью облили. И я после этого на курсы пошла. Слабой быть не нравится. Хочу знать, что я могу себя отстоять, если что.

Ира перевела дух, отхлебнула из стакана. Рука чуть дрожала, алкоголь нервно бился о стекло.

— А один парень просто пытался меня купить. Это потом уже было, курс первый. Мы сходили на свидание, другое. Мне романтики хотелось. Думала: парень серьёзно выглядит, не хотелось ждать подвоха. Ну, он меня в кусты потащил. А я тогда занималась уже полгода как…

— В кустах оказался он?

— Угу. Я швырнула его, убегаю, а он орёт мне, что я скотина, он столько денег на меня за неделю потратил…

— О. Дай угадаю. А потом ты познакомилась со мной и сочла меня таким же мудаком.

— Ну, не знаю. Никогда не сопоставляла. Наверное. Тот тоже был такой… мажорчик. При деньгах, при хорошей машине. Мы с ним переписывались до этого какое-то время, всё шло хорошо, но он, видимо, решил, что я… Да фиг его знает, что он там решил.

— Странно, что после всего этого ты столько общаешься с парнями. Ещё и с мужланами вроде Михи.

Ира задумалась.

— Думаю…. Они не такие уж мужланы. То есть мужланы, но не быдло. А если они что-то сделают, то теперь я могу дать отпор. И я знаю, как с ними общаться, как они думают, о чём, — Ира усмехнулась, — и чем. Но они крутые. Если ты часть их команды, то они сделают для тебя всё.

— Мне казалось, что они больше за позицию «кто сильнее, тот и прав».

— Ну, я думаю, что дело не в силе, а в уверенности какой-то. Если есть в тебе внутренний стержень, то они будут уважать тебя.

— Что-то не замечал поначалу, что меня прям уважали.

— Ну… Они, может, действительно сначала… То есть ты посмотри на себя. Без обид, без обид, — она замахала руками, видя, как напрягся Саша, — но ты сам знаешь, что ты весь такой… — Ира неопределённо повела плечами, пытаясь подобрать менее обидное слово.

— Да давай уж говори, — вздохнул Саша.

— Ну, слащавый немного. У тебя всё то штаны какие-то модные, то плащи, все эти шмотки. Нет, я не к тому, что ты какой-то не такой, но ты же не такой, как они. Как Миха или Стас. Они по вечерам на футболе пивом обливаются. Им казалось, что ты скользкий типчик. Надменный.

— Вам всем так казалось, — невесело сказал Саша.

— Так на тебя все девчонки вешаться стали! Представляешь, каково им? Они такие красавчики, умные, смешные, — умные, не спорь, — а все вокруг тебя вьются. Думаю, они тогда только порадовались бы, окажись ты не по девочкам.

— А ты?

— А я думала, что если от тебя залетит кто-то из моих подруг, то ты одними затрещинами не обойдёшься.

Саша ухватил с дивана подушку, кинул на пол. Устроился поудобнее и хитровато посмотрел на Иру.

— Ты не поняла вопроса? — спросил он, и Ира увидела, как в его глазах пляшут весёлые чёртики. И оторопела.

— Погоди, ты пытаешься подкатить ко мне, Елисеев?

— Ты говоришь, все девчонки на меня вешались. А ты? Неужели ты никогда мной не интересовалась?

Ира удивлённо хлопала глазами. Саша раскинулся перед ней на полу, захмелевший, едва одетый, совершенно расслабленный. Ира окинула его взглядом и пыталась вспомнить, был ли ей хоть когда-то симпатичен Елисеев как парень. Хмыкнула, стянула с дивана подушку для себя и тоже легла на пол.

— Никогда. Представляешь? Ни разу такой мысли не было.

— Так, может, самое время подумать?

Ира посмотрела на него укоризненно. Елисеев поднялся на локте и улыбался шально, пьяно. Ира закрыла лицо руками и взвыла:

— Господи, ну ты можешь хоть когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь не флиртовать, а, Елисеев?

Саша упал на подушку и, всё так же улыбаясь, ответил:

— Не могу. Мне нравится, девчонкам нравится. И ты за столько лет могла бы уже привыкнуть.

— Как можно быть настолько самовлюблённым? Я ему душу изливаю, а он!

— Так я и не пристаю, я спрашиваю. И вот уж что-что, а насильно затаскивать девушку в постель мне ещё не приходилось. Да и не вижу я смысла спать с девушкой, если она меня не хочет. Но раз у нас с тобой такие разговоры пошли, то отчего бы не спросить? Если меня спросишь, то я считаю тебя красивой, откровенно привлекательной девушкой. Грубой, конечно, и манеры ни к чёрту, но я знаю, как на тебя могут смотреть парни. И как они смотрят.

— Мне другие парни нравятся, — словно извиняясь, сказала Ира. — Сильные, в чём-то злые… Не как люди злые, я не про жестокость говорю, а про что-то вроде непреклонности. Чтоб не приходилось с ними кокетничать, притворяться. Я не хочу притворяться. Иногда приходится, конечно.

— И с Михой приходилось?

— Приходилось. Может, потому мы и расстались.

— Вы всё-таки встречались? Было видно, что у вас что-то происходит… Сама понимаешь, в подробности я не вдавался.

Их голоса звучали тише. Ира устало потёрла глаза:

— Что-то и происходило… У него девушка была долгое время, они то сходились, то разбегались… Мне он нравился.

— То есть, любишь «своих парней», да?..

— Я им больше доверяю, какими бы они ни были. Они всегда помогут. Меня голодное детство мучает, знаешь. Сейчас всё более-менее… А раньше, помню, мы к пакету макарон консервы купили, так это праздник был. Мама радовалась… Дворовые всегда выручали: то овощей притащат с чьей-то дачи, то платья подарят от выросших сестёр. Старшие со мной сидели, когда мамы дома не было. Без поддержки своих никак. Я в неё верю, в такое негласное братство, когда если ты «свой», то это надёжно и честно…