Парень между тем дошел до конца кладбища, развернулся и пошел назад. Так же бесшумно и быстро он дошел до дома, прошел в свою комнату, разделся и лег в постель. Мое предположение оправдалось полностью, мир в семье был восстановлен.

Лунатики, как правило, люди очень впечатлительные, поэтому, когда нервное напряжение проходит, проходит и сомнамбулизм. Я уговорил родителей (впрочем, долго уговаривать их не пришлось – они после возвращения им невинного в вандализме сына готовы были довериться мне полностью и во всем) отпустить Артема со мной по Волге. В путешествии мы очень подружились, и вернулся Артем домой окрепшим, поздоровевшим и несколько отошедшим от готических пристрастий.

Алексея Ефремовича я лечил от алкоголизма. Это был один из самых лучших моих пациентов, потому что в отличие от других алкоголиков он действительно хотел вылечиться, а потому не думал, что он – самый умный, а делал четко все, что я ему говорю. Как всегда бывает в таких случаях, больной быстро пошел на поправку. Кто скажет мне, что от алкоголизма не выздоравливают, скажет ерунду: выздоравливают, и еще как! Ремиссия 20–25 лет – это вам мало? Это ли не выздоровление! Но это я отвлекся – меня очень интересуют проблемы лечения алкоголизма.

Ремиссия у Алексея Ефремовича была, конечно, не 25 лет (впрочем, думаю, что и 25 будет), но четыре года, а это тоже очень неплохо, ведь алкоголик, не пьющий четыре года, – уже, можно сказать, не алкоголик. И вдруг звонит мне жена Алексея Ефремовича Наташа: «Рушель, срочно приезжайте! У Леши снова началось!».

Сказать, что я испугался, – это ничего не сказать! Я был абсолютно уверен, что Алексей Ефремович больше не запьет, но если он и сорвался, почему Наташа впала в такую панику? Алексей Ефремович не подшит, срыв – это, конечно, очень неприятно, но не смертельно же! В общем, по дороге к дому своего пациента я мучился множеством вопросов.

А дома у Алексея Ефремовича я застал обстановку, которая меня чрезвычайно удивила: совершенно трезвого Алексея Ефремовича, причем не то, чтобы вчера протрезвевшего, а не пьющего свои четыре года – я же вижу по человеку, когда он пил в последний раз, особенно если этот человек – мой пациент; и Наташу, которая с трудом сдерживается, чтобы не сорваться на истерику.

Оказалось, что Наташу так сильно напугали истории, которые уже в течение недели рассказывает ей по утрам Алексей Ефремович. Точнее, рассказы Алексея Ефремовича – это даже не истории с конкретным сюжетом, а череда странных образов: рыцари в полном боевом облачении, сошедшиеся в поединке, валяющийся на дороге пробитый шлем, средневековые красавицы в платьях со шлейфами – в общем, сплошные сцены из рыцарских времен, только почему-то у некоторых красавиц за спиной полупрозрачные крылья. Бедная Наташа решила, что у ее мужа белая горячка, приступы которой происходят по ночам, а по утрам он их рассказывает ей, будучи не в состоянии отличить сны от реальности.

Я успокоил Наташу: белая горячка проявляет себя абсолютно иначе и ничего общего с видениями Алексея Ефремовича не имеет. Более того, через четыре года абсолютной трезвости приступа белой горячки просто не может быть, а за то, что Алексей Ефремович не пил, я был готов поручиться собственной профессиональной репутацией.

Наташа успокоилась, а вот я – нет: непонятно, что же происходит с моим пациентом! Долгий разговор с Алексеем Ефремовичем убедил меня, что тот психически абсолютно здоров – уже легче, а то мало ли недугов существует на свете, кроме белой горячки. Однако рыцарями и девицами с крыльями Алексей Ефремович буквально очарован, и мне показалось, что сцены, столь ярко рисующиеся его сознанием, – не только плод его воображения.

Для того чтобы разобраться в ситуации, я решил провести некоторое время с этой семьей – каждый психотерапевт должен разбираться в тех условиях, в которых живет его пациент, знать его близких, наблюдать его, так сказать, в неформальной обстановке.

Это-то наблюдение и открыло мне тайну рыцарей и крылатых дам. Ночью я проснулся от звука закрывающейся двери, мгновенно оделся и выбежал на лестничную площадку. Я успел заметить Алексея Ефремовича, выходящего из парадной, и бросился за ним. К этому времени у меня уже был накоплен вполне солидный опыт работы с сомнамбулами, поэтому окликнуть Алексея Ефремовича мне даже в голову не пришло. Я тихонечко, но не прячась, пошел за ним.

Июньские ночи – светлые, и в Шуваловском парке, куда привел меня мой пациент, я смог наблюдать преинтреснейшую сцену: два рыцаря, закованные в серебрящиеся доспехи, скрестили копья в смертельном поединке. Все было так красиво и так загадочно, что до меня отнюдь не сразу дошло, что поединок этот – не смертельный, что все это – не более, чем игра, а Алексей Ефремович, вытянув руки, движется к сражающимся, и никто на него не обращает внимания. Так можно и под коня угодить, конь-то у них настоящий! Я бросился к своему пациенту, мягко, но твердо взял за руку и развернул по направлению к дому.

Наутро я рассказал Алексею Ефремовичу и Наташе о нашем ночном приключении, о котором Алексей Ефремович, конечно же, ничего не помнил, ведь он бродил во сне. И Наташа поведала нам, что в Шуваловском парке ночью собираются ролевики и реконструкторы, которые там готовятся к большому летнему выезду. Среди них есть и средневековые ирландские рыцари, и кельтские девы, и эльфы, и орки, и еще Бог знает кто. Именно их игры и наблюдал в сомнамбулическом состоянии Алексей Ефремович.

Эта история имеет неожиданный финал. Потрясенный тем, что зафиксировал его спящий мозг, Алексей Ефремович стал частенько наведываться в Шуваловский парк уже абсолютно сознательно, а потом поехал на больший выезд ролевиков и реконструкторов. Теперь реконструкторство стало его хобби: Алексей Ефремович избрал для себя роль странствующего по дорогам Ирландии лекаря. Он разобрался в том, как должен быть одет и как должен выглядеть средневековый странствующий лекарь, а теперь изучает традиционные кельтские лекарства, и я с удовольствием ему в этом способствую.

В маленький город Торопец, что в Тверской губернии, привела меня не работа, как это бывает чаще всего, а личный интерес, тоже, впрочем, связанный с работой: один мой пациент, который периодически обращается ко мне по самым разным поводам, рассказывал, что в этом городе живет замечательная колдунья, к которой за помощью приходят самые разные люди, и она всем помогает. Я, понятное дело, интересуюсь традиционными народными знаниями, поэтому к бабе Насте Дикаревой не съездить мне показалось глупостью. Возможно, когда-нибудь я расскажу вам о Насте Дикарихе (как ее в народе величают), сейчас же речь пойдет об одном забавном приключении, случившемся со мной еще до встречи с торопецкой колдуньей.

В Торопец я приехал далеко за полночь и пошел пешком в гостиницу – автобусы в это время, само собой, не ходили, а номера, по которому можно вызвать такси, я не знал. Ночь была дивная – теплая, лунная, и в свете луны очаровательный городок мне показался сказочным.

Не нарушала общее ощущение сказочности и тоненькая невысокая девочка в светлой ночной сорочке, идущая прямо на меня и не сводящая с меня широко открытых глаз. За собой девочка вела на ремешке белую козочку. Кажется, что-то такое было у братьев Гримм? Сказка про трех сестричек, Одноглазку, Двуглазку и Трехглазку, и козочка как раз принадлежала Двуглазке, а у девочки, что сейчас идет мне навстречу, слава Богу, два глаза.

Что это я размечтался, ведь передо мной спящий ребенок! Вы уже, конечно, догадались, что я встретил девочку-сомнамбулу? Я тоже догадался практически сразу. Но что в такой ситуации делать? Оставить ребенка идти своей дорогой я не мог – мало ли куда она забредет; отвести ее домой не мог тоже – я понятия не имел, где девочка живет; будить мне ее очень не хотелось – боялся напугать. Не вести же ее в гостиницу! А впрочем, почему бы и нет? Ведь дежурная в гостинице наверняка знает, откуда малышка (девочке на вид было лет десять): Торопец – город маленький, здесь все так или иначе друг друга знают. Я бережно взял девочку за руку, и мы все втроем – я, девочка и коза – побрели в гостиницу.