– Ненавижу… – прошептала Вертрана вслед.

Вертрана спряталась на лавочке у стены, перевела дух. Ну что за вечер такой! Она возлагала на него столько надежд, но все пошло наперекосяк. А что ее ждет после окончания бала, и представить страшно. Лорд Конор наверняка нажаловался Сухарю на бесстыжую ученицу…

Будто в ответ на ее мысли, директриса, которая все время провела в кресле, застыв с прямой спиной, и молча наблюдала за парами, поднялась со своего места и хлопнула в ладоши. Музыка немедленно стихла.

«Начинается…» – подумала Вертрана и зажмурилась.

– Дорогие гости, девочки, прошу вас подойти ближе. Я хочу завершить вечер восхитительной новостью!

Верта открыла один глаз: неужели обойдется? Госпожа Амафрея лучилась улыбкой. В таком приподнятом настроении директриса бывала тогда, когда дело обещало выгоду.

«Новость! – вспомнила Верта. – Мей говорила что-то о хорошей новости!»

Вскочив на ноги, она побежала разыскивать подругу.

Мей стояла, опершись на руку Эйлин, в лице ни кровинки. Верта встала рядом, сжала прохладные пальцы. Рыжуля вздрогнула и подняла на нее испуганный взгляд.

– Это я… Ну что ты? Не бойся… Что ты себе надумала?

– Попрошу тишины!

Госпожа Амафрея, не переставая улыбаться, кинула в сторону девушек холодный взгляд. Потом повернулась к лорду Герониму и кивнула, приглашая подойти.

– Мы с гордостью сообщаем, что лорд Героним из рода Гернаус счел воспитание и магические способности одной из выпускниц достаточными, чтобы сделать выбор заранее. Наша драгоценная «розочка» продолжит обучение до конца года, но с этого дня будет носить знак принадлежности к почтенному роду Гернаус.

Лорд Героним, который в желтоватом сиянии свечей выглядел сегодня еще старше, чем обычно, слегка поклонился и, приподняв рукав, размотал с запястья знакомую золотистую ленту. Вертране она показалась похожей на яркую ядовитую змейку.

Воспитанницы затаили дыхание и замерли. Они избегали смотреть на лорда, как прежде во время экзаменов прятали глаза от учителя, – будто это укрывало их пологом невидимости.

Вертрана почувствовала, как дрожит ладонь Мей, и накрыла ее второй рукой.

Госпожа Амафрея не торопилась с оглашением. Обвела подопечных медленным взглядом.

– Вы все должны стараться еще лучше. Только достойных выберут раньше срока!

«Нет уж, спасибо! Как-нибудь обойдусь без этой чести!» – мысленно фыркнула Вертрана.

– Берите пример со своей подруги. Поприветствуйте первую избранную. Мей!

Мей приглушенно ахнула, ноги у нее подогнулись. Если бы не подруги, хрупкая «розочка» распласталась бы на паркетном полу. Эйлин незаметно ущипнула ее за предплечье, приводя в себя.

– Держись, Мей. Ну же! Ничего! Мы все знали, что этот день наступит!

– Наша прекрасная Мей готова лишиться чувств от радости, – нежно проворковала директриса. – Помогите ей, девочки. А где же аплодисменты?

Зал взорвался громом рукоплесканий. Раскрасневшиеся «розочки», на этот раз избежавшие печальной участи, старались от души. Лорды, для которых это было всего лишь развлечением, не отставали. Лорд Конор не принимал участия во всеобщем веселье. Он сидел, откинувшись в кресле, и кривил губы в презрительной усмешке.

«Я не твоя! – думала Вертрана, и сердце ликующе стучало, хоть и было стыдно перед несчастной подругой. – Я не твоя!»

Эйлин и Вертрана медленно повели Мей вперед.

– Наклони голову, детка, – ласково приказала госпожа Амафрея. – Ниже… Вот так, так…

Мей склонила голову, короткие рыжие пряди упали на лицо, и только Верта и Элли увидели, что из ее глаз текут крупные слезы.

Лорд Героним взял ленту за два конца.

– Сия дева принадлежит мне, – провозгласил он ритуальную фразу.

Затем обвил тонкую шею Мей лентой и завязал крепким узлом.

Когда воспитанницы вернулись в спальню, Мей уже не плакала. Она с отрешенным видом снова и снова трогала ленту на шее, и это отчего-то пугало сильнее слез.

Эйлин и Вертрана переглянулись и решили, что надо дать подруге выговориться. Нельзя сейчас оставлять ее одну.

Они сдвинули кровати, как делали это иногда в детстве, чтобы наговориться перед сном и согреться холодными зимними ночами. Богомолиха, заметив поутру на одной подушке черноволосую, светленькую и рыжую головки, ругалась и в наказание заставляла девочек неделю застилать постели за всеми воспитанницами. Подруги надеялись, что сегодня классная дама слишком устала на балу и не придет с проверкой.

Мей положили в середину, накрыли тремя одеялами, чтобы она поскорее согрелась: рыжуля дрожала, как от озноба.

– Ну вот, Мей, это ведь и к лучшему! – преувеличенно жизнерадостно сказала Эйлин. – Ты теперь знаешь, в какой род отправишься, у тебя будет время привыкнуть! Это лучше, чем узнать имя будущего хозяина на выпускном вечере!

– Да! – подхватила Вертрана, хотя ее тоже потряхивало от переживаний. – А то, что он стар, так это даже и к лучшему. Значит, не будет так часто… Так часто…

Элли коротко взглянула на Верту поверх головы Мей, и ей показалось, что горячий взгляд подруги прожег ее насквозь.

«Ой, что я такое говорю!..»

– Все хорошо. Вы правы. Я почему-то ждала, что именно так все и будет. С самого начала знала…

Голос Мей оказался неожиданно спокоен. Вот только отчего Вертране чудилось в ее тоне смирение приговоренного к казни?

– Ничего, если я расскажу, о чем мечтала? Как раньше, когда мы были маленькими и любили вот так же лежать и представлять будущую жизнь? В последний раз…

Вертрана погладила подругу по волосам. Вслух ничего не смогла сказать, побоялась, что разревется.

– Да, конечно… – хрипло ответила Эйлин. – С радостью послушаем.

– Мастер Ройм…

– О, Мей!

– Не перебивай! Пожалуйста… Кроме того, что он такой красивый, он еще и умный. И добрый. Он понимал меня как никто…

Элли покачала головой.

– Мей… Меюша… Ты придумала его себе. Ты совсем не знаешь мастера Ройма, вы встречались только на занятиях.

– Нет, не только, – прошептала Мей так тихо, чтобы никто из «розочек» больше не услышал.

Теперь уже и Вертрана недоверчиво воззрилась на подругу:

– Что?

– Нет, ничего такого! Не думайте! В первый раз я пришла к нему четыре недели назад, просто чтобы он объяснил мне домашнее задание. Честное слово, сначала я пошла в библиотеку, но просидела над книгой полчаса и не поняла ни строчки…

Хотя воспитанницы Института и привыкли делить одну спальню, проводить время друг с другом с утра до ночи, вместе ходить и в столовую, и на занятия, порой даже им требовалось уединение. Тихая и задумчивая Мей нуждалась в одиночестве острее других. Иногда она уходила прогуляться по крытой галерее в маленьком зимнем саду. Иногда отправлялась в библиотеку. Иногда сидела на подоконнике третьего этажа, где окно выходило на главные ворота и дорогу, по которой проезжали кареты.

Подруги знали, что через несколько часов Мей вернется и снова станет ласковой и веселой рыжулей. Но ни Вертране, ни Эйлин и в голову не могло прийти, что в последнее время Мей ходит к учителю зельеварения.

– Клянусь, мы просто говорили! – воскликнула Мей шепотом, но все равно достаточно громко, чтобы на нее обернулась Лора.

Эйлин прижала палец к губам и покачала головой: «Тихо!»

– Мы просто говорили… – повторила Мей. – Сначала об учебе. Потом обо всем… Я подумала, ведь маги, закончившие Академию, обычно тоже аристократы. Что если мастер Ройм…

– Не обязательно аристократы! – невежливо перебила Вертрана, но она слишком волновалась за подругу, чтобы промолчать. – Многие одаренные студенты получают стипендию. Или бывает, что аристократ происходит из обедневшего рода, а заслужив магическую степень, становится единственным кормильцем семьи. Стал бы мастер Ройм работать учителем, будь у него деньги?

Мей моргнула, совершенно раздавленная. Тонкие пальцы снова неосознанно провели по ленте, словно стараясь ее сорвать.