Владелец шпаги повел себя благородно, махнул своим рукой – отойдите, пошел в атаку. Вок оценил и даже выразил уважение кивком. Соперник вел бой быстро и мощно. Выпад – Вок успел подставить свой клинок. Выпад – ушел и ударил по самому кончику. Шаг вперед, под шпагу, создал пространство сзади. Черт! Никакого преимущества, Вок чуть не наделся на вражеское оружие. Не приходилось никогда драться на наклонных сходнях. Сделал выпад и едва затормозил, увернулся, ушел назад, позволив чужому лезвию скользнуть до эфеса. Еще назад, под ногами ровная палуба, другое дело! И противник, несмотря на неплохие скорость и силу, преимущества длины клинка не чувствовал, не реализовывал. Атаки проводил короткие, слишком рано уходя в защиту. И однообразные, однообразные атаки. С подобным соперником надо бояться только одного – что он не такой боец, каким кажется. Притворяется, держит в запасе совсем другую технику, ждет, пока ослабишь бдительность.

Надо ошибиться. Вок ударил по шпаге и увел руку влево, слишком далеко влево, открыл плечо. Нет, никакой реакции, следующий выпад красного не отличался от предыдущих. Не понял? Или понял? Понял, что Вок строил ловушку? Нет, вряд ли, даже если так, то отреагировал бы. На ловушку отреагировал. Еще несколько ударов по той же схеме, потом резкий снизу вверх, шаг вперед, короткий кортик не достал противника. Противник ударил сверху, Вок поднял левую руку, закрылся ею, не успевая подставить оружие. Проигрыш? Потерянная рука? Черта с два! Это тоже ловушка. Кулак, сжимавший шпагу, наткнулся на острие, в последний момент Вок развернул кортик вверх. Ни один человек не смог бы переместить руку так быстро, а вот развернуть оружие кистью, к тому же такое легкое, – запросто.

Шпага покатилась вниз по наклонному помосту. Соперник скривился от боли, кровь потекла по рукаву, почти неразличимая на красной ткани. Подбежали клевреты, схватили господина под руки. Он недовольно оттолкнул их, опять скривился, поднял левой рукой шпагу и церемониальным жестом отдал Воку.

С этикетом Вок пока не разобрался: забрать шпагу или положено отказаться? Да плевать – шпага хорошая, пригодится. Взял. Сразу ощутил в руке настоящее оружие, сбалансированное. Вес не стандартный, тяжелее спортивного, но все лучше смешного коротышки, которым пришлось драться. Подумал, отстегнул ножны от пояса, вставил кортик, протянул посрамленному нахалу:

– Не подобает благородному человеку оставаться безоружным.

Непонятно, сильно ли оказался нарушен этикет, но по лицу соперника, хоть и скривившемуся от боли, Вок понял – инцидент исчерпан. А раз исчерпан, то можно и дальше ехать, оно и на нормальной кровати отдохнуть пора бы в баронском доме.

В самый большой дом на площади Вок ввалился ближе к вечеру. Понятное дело – уставший как собака. Барон ему обрадовался и даже глазом не моргнул, не сказал ничего на тему изорванного вида гостя, в придачу и явившегося в одиночку. Пригласил ужинать. Ох, как хотелось броситься к столу, та же каша с яичницей представлялась деликатесом. После крестьянско-рыбацкой диеты-то. Но принял благородную осанку и проследовал переодеться к приему пищи. Жаль, душ в этом доме еще не изобрели, таз с водой уже достижение.

– Как прошло путешествие? – вежливо осведомился барон, когда гость прожевал первую ложку каши.

Признаваться? По идее, у знатного персонажа все всегда прекрасно, иначе не бывает. Вот только как прекрасному непробиваемому графу задание выполнять, в высшем свете друзей заводить, если он ведет себя, будто та Снежная королева из нелюбимой детской книжки. Да и барон хоть и с приставкой «супер», но человек хороший. Пусть немолодой, сидит в своем доме не выходя, но с ним хотелось разговаривать по-человечески.

– Нехорошее путешествие, неудачное. – Вок покрутил ладонью в воздухе, пытаясь изобразить плохое расположение всех богов сразу, и Фортуны в частности. – Шторм на море, корабль разбило, люди утонули.

Барон сочувственно наклонил голову:

– Море выбросит обломки, всегда выбрасывает. Редвик позаботится, чтобы тела достойно к Богу отправили.

Видя замешательство при незнакомом имени, сделал жест в сторону дворецкого, после чего задал резонный вопрос – поменяет ли трагедия планы гостя. Вок внутренне усмехнулся – упомянутые тела, наверное, уже летели домой, предвкушая гонорары и встречу с друзьями. И именно в соответствии с планами, без всякого их изменения. Не сказал этого, конечно, ответил, что ничего менять не стоит, людей, наверное, удастся нанять, когда понадобятся, да и назад отправляться в ближайшее время не на чем.

– Вы всегда можете рассчитывать на мой дом и мои средства, – объявил барон.

Действительно хороший человек, одну кашу лопает, а готов помогать потерпевшему кораблекрушение. И он, наверное, думает, что Вок без гроша остался.

– Я ценю ваше дружеское расположение, не беспокойтесь, мои личные вещи здесь, они сохранились благодаря вам и вашему дому. – Язык сломать можно от таких куртуазных фраз.

Язык. Пожалуй, он был последней частью Вокова тела, которая еще функционировала. До сего момента. Теперь и эта часть готова была сдаться. Весь Вок готов был сдаться, хоть на дорожке, хоть на татами, хоть старушке, хоть первокласснику. Собрав остатки воли, выдавил:

– Извините, сэр, но после долгой дороги собеседник из меня плохой. Разрешите откланяться и заснуть.

Из всего восхождения в комнату, почти ползком, на верхний этаж, Вок запомнил только сочувственный взгляд барона.

Сапоги топали по коридору, будто вбивая гвозди в не желающую просыпаться голову. Наконец мозг осознал – что-то происходит. Пожар? Не хотелось бы, в окно-бойницу не протиснешься. Наводнение? Те же возражения.

Напялил штаны, сапоги, прихватил на всякий случай шпагу, шагнул в коридор. Никого, темно, пусто, и грохот с первого этажа. Скатился по лестнице – барон, дворецкий, привратник, вооружившись, стояли перед входной дверью, с другой стороны в нее ломились. Барон заметил Вока, повернулся, свечи отразились в его зеркальной кирасе.

– Разрешите проследовать в вашу комнату, граф? Нужен сектор обстрела.

Вок дернулся назад, споткнулся о тело бородатого мужика в кольчуге. Взлетел вверх по лестнице, бросился к сундуку за арбалетом, обнаружившимся там в первый же день. В бойнице темнота, куда стрелять? Подоспел барон, тоже с арбалетом, пружинным, и с охапкой каких-то громоздких штук.

– Куда стрелять? – заорал Вок.

Барон махнул вниз и вправо. Высунул руку, свистнул болт. Вок сменил его, спустил тетиву. Пока перезаряжал, хозяин успел выстрелить четыре раза – непонятные штуки оказались сменными пружинами, заранее взведенными. Патроны, блин! Чуть не очередями бить можно!

Выпустив все заряды, барон выбежал из комнаты, Вок продолжил в темпе своего тихоходного самострела. Надолго и его не хватило, болтов в сундуке нашлось всего шесть. Вниз, к двери! Там шум поменялся – не удары, а звон железа. Рубка. Хозяин лежал на полу, двое слуг отбивались в коридоре от наседавших головорезов. Прихожая, холл в руках врагов. Вок шагнул назад в проход, встал в нишу, рявкнул:

– Отступайте.

Дворецкий понял, сделал четыре шага назад, привратник не успел, на шее его будто сама собой открылась рана – в сумраке глаз не уловил движения вражеского меча. Первый нападавший переступил тело, шагнул вперед, оказался рядом с Воком. Отлично! Удар – лезвие вошло точно между пластин, нашитых на кожаный жилет. Получи, гад! Вок выскочил из ниши, принял стойку. Тонкая шпага разбойников не впечатлила, напали вдвоем, замахиваясь мечами. Ну, машите, в тесном-то коридоре! Шаг назад, контратака, первый споткнулся о заколотого коллегу, упал вперед, лезвие вошло в его шею сзади вдоль позвоночника. Второй не внял, попер напролом, уронил оружие – ранена рука, еще движение – ранена вторая. Завизжал, бросился назад, наткнулся на следующего. Тот не понял, заозирался, наконец дошло – он последний целый. Целый! Развернулся и побежал к выходу, тоже споткнулся, упал, выскочил из дома и исчез в темноте.