- О Сталине я вам расскажу в следующий раз. Надеюсь, ваше руководство подаст заявку, и я с удовольствием приду к вам, вы, ребята, хорошие слушатели, а инцидент со Свербилкиным не будем брать во внимание. А вы, товарищ сержант Сухэ..., вы тоже по-своему правы. За родину, за Сталина, вперед, - произнес лектор единственную речь, не заглядывая в бумажку.

  Когда лектор ушел, сержант Кошкин вывел курсантов на улицу. Здесь их уже ждал начальник школы майор Степаненко.

  После построения и команды "смирно" майору сдали рапорт.

  - Теперь я буду искать у вас вшей, - сказал начальник школы и тут же начал поиск с левого фланга. Солдаты наклонили стриженые головы, блестевшие как медный таз, так что на них можно было без труда увидеть самую маленькую букашку.

  - У меня всю ночь голова чесалась, - пожаловался курсант Шаталов.

  - Выйти из строя! - скомандовал майор Степаненко. - Показывайте свои вши.

  - Это не вши, а империалисты, товарищ майор!

  - Молчать! не сметь!

  Шаталов вышел, стал лицом к строю и глядел в небо, где плыли разорванные белые облака.

  - Смотреть мне в лицо, товарищ курсант, - приказал начальник школы. Он подошел ближе к курсанту и стал крутить пуговицу на гимнастерке. - Сержант Кошка! это ваш курсант?

  - Так точно, мой, - выкатывая глаза, произнес сержант Кошкин.

  - Почему не требуете у своих солдат, чтобы пуговицы блестели? Надо научить солдат чистить пуговицы. Курсант Шаталов! вместо ночного сна чистить пуговицы, сначала у себя на своей гимнастерке, а потом у всего отделения. Пуговицы должны блестеть.

  - Как у кота...

  - Молчать!

  - Есть молчать, твоя мать! - еще громче закричал сержант Кошкин.

  - Виноват, товарищ майор, больше не повторится, - виновато произнес Шаталов. - А как блестят у кота эти штуки и сам не видел. Надо завести кота, товарищ майор.

  - Сми-ирно! не разговаривать! Курсанты, слушай мою команду: головы вниз!

  Проверять наличие вшей было легко: каждого призывника, прежде чем отправить на сборный пункт, стригли под машинку.

  - Вшей нет, но головы у вас все равно грязные, а значит, в воскресение вместо выходного, поездка в баню. Головы отдраить. То, что ниже пупка тоже отдраить, чтоб блестело.

  Раздался хохот.

  - Смирна! - закричал майор. - Сержант, ведите курсантов в казарму и почитайте им Горького "Мать", а потом примите у них экзамен.

   Но, ни чтения романа, ни экзамена не было и не могло быть. Один из курсантов школы, будучи в карауле, попытался свести счеты с жизнью, пытался застрелиться, но только ранил себя.

  Начальник школы приказал собрать всех и сам прочитал лекцию о моральном поведении солдат советской армии в свете учения Ильича.

  Доведенные до отчаяния курсанты, в том числе и я, готовы были на отчаянный шаг, но после попытки курсанта застрелиться на посту, курсантов больше в караул не посылали. Да и начальнику школы должно быть здорово влетело, потому что он целых три дня ходил сам не свой и ни на кого не повышал голос.

  На третьем этаже, где жили связисты, размещалась довольно приличная библиотека, куда я записался и в каком-то томе Флобера наткнулся на фразу: "Самоубийство - признак трусости". Это серьезно повлияло на его созревшее непопулярное решение. В той же библиотеке я, спустя неделю, взял томик Шекспира и положил в тумбочку, поскольку читать, все равно не было времени.

  Сержант Кошкин редко заглядывал в тумбочки солдат, однако кто-то из курсантов доложил ему, что такой-то курсант наряду с уставами, держит в тумбочке какого-то Шекспира. Кошкин сам не знал, что делать с этим Шекспиром и решил однажды на совещании у начальника школы спросить, как быть в таких случаях.

  - Я сам посмотрю, как выглядит этот Шекспир. У него вшей нет? - спросил начальник школы.

  - Товарищ майор! Шекспир это книга, она в тумбочке у моего подчиненного, - ответил Кошкин.

  - Готовьтесь к смотру, - коротко бросил майор.

  Сержанты пришли в некоторое волнение, зная, что не только солдатам попадет, но и им самим.

  Кровати оказались на высоте: канты были наведены, одеяла в центре разглажены, ладошками солдат вместо утюгов, подушки взбиты, полотенца, сложенные треугольником, положены чуть ниже подушки. Только в тумбочках не было должного порядка и, заглядывая в них, майор приходил в бешенство. В тумбочках без труда можно было заметить ломтик хлеба на баночке с гуталином, а то и рядом с сапожной щеткой, или столовую алюминиевую ложку, завернутую в бархатную тряпочку для наведения блеска на кирзовых сапогах. Даже давно открытые жестяные банки с тушенкой соседствовали с мыльницей и зубной щеткой.

  - В тумбочках порядка нет, - ворчал он пока себе под нос. Но когда увидел книгу в тумбочке под одежной щеткой, его лицо мгновенно сделалось бордовым. - Я же говорил: ничего лишнего в тумбочках не должно быть, а здесь что? Шекспир! Кто такой Шекспир, где автор этой книги, какой здесь взвод? - выпучил глаза Степаненко.

  - Взвод связи, товарищ майор! - прикладывая руку к головному убору, и, выпирая грудь колесом, сказал старший сержант Кошкин. - Я вам уже докладывал, товарищ майор.

  - Мы для чего пригласили сюда курсантов, уставы изучать или Шекспира читать? - раскричался Степаненко, тыча книгой в нос Кошкину. - Отвечайте сейчас же, иначе я вас сниму с должности взводного или посажу на губу.

  - Виноват, товарищ майор, не досмотрел. Больше такое не повторится!