2

  Когда поступила команда собраться в холле первого этажа, я спустился вниз и узнал своих бывших курсантов по полковой школе - Бомбушкаря, Касинца, Черепаню, Рыбицкого и Шаталова. Майор Амосов тоже вышел к нам вместе с капитаном Рыжачеко. Мы построились в одну шеренгу. Получилось отделение в количестве то ли одиннадцать, то ли 12 человек.

  Капитан, как и мы, держался скромно, не вылезал, не торопился давать команду, он как бы прятался за спину майора Амосова и сразу произвел на нас благоприятное впечатление.

  - Ребята, подравняйтесь, пожалуйста, - негромко произнес майор Амосов.

  Слово "пожалуйста", не принятое в армии на всех уровнях, произвело на нас необычное впечатление. У всех сразу посветлели глаза, а я чуть не всплакнул от радости. Первым встал в строй и вытянул грудь колесом. Майор Амосов улыбнулся, - майор Амосов был необыкновенно добрым, чрезвычайно интеллигентным и порядочным человеком. В этом я убедился гораздо позже, когда мне было очень трудно и, как мне казалось, моя судьба зависела только от него, от его воли, от его решения.

  - В Минске нет метеостанции. И это большое упущение. Мы пользуемся данными Белорусской обсерватории, но, по известным причинам, мы здесь, в штабе БВО, решили создать свою станцию. Что это такое, вы узнаете в Крупках от своего командира, капитана Рыжаченко, начальника такой же метеорологической станции в Крупках. Если вкратце, то при стрельбе по летающим целям на значительных высотах, нам нужно знать направление ветра, его скорость и давление воздуха, влияющее на полет снаряда. Получится ли, оправдаются ли наши надежды, зависит от вас, стоящих здесь передо мной. Поэтому старайтесь, будьте молодцами.

   На то чтобы освоить показания приборов и обрабатывания данных отводится три месяца. Есть ли вопросы?

  - Все понятно, товарищ майор, - отчеканил я.

  - Кого вы выберите своим командиром? - спросил капитан Рыжаченко.

  - Я предлагаю младшего сержанта Шаталова, у него среднее образование, он хороший запевала, курит только махорку и то редко, - предложил я.

  - Хорошо, я не возражаю, - согласился капитан Рыжаченко. - Как вы, товарищ майор?

  Майор Амосов улыбнулся и моргнул глазом в знак того, что он не возражает.

  - Вольно, разойдись! Собирайте свои рюкзаки. В два часа посадка на поезд Минск-Москва, до станции "Крупки".

  Будущих метеорологов посадили на поезд "Минск-Москва" в общий вагон, где было полно гражданских лиц мужского и женского пола. Мужчины в меньшинстве и то в основном бывшие военные. Они сидели с гордым видом, кто без руки, кто без ноги, кто с одним глазом и рассказывали о своих военных подвигах. В их рассказах были преувеличения, но в основном эти преувеличения базировались на реальных событиях.

  Мы заняли свободные места и сразу поняли, что мы востребованы.

   - А солдатики, наши защитники, садитесь, не стесняйтесь, - приглашали в основном представители прекрасного пола.

  В описываемое время мужчины все еще были в дефиците, и это понимал каждый. Двадцать восемь миллионов солдат сложили свои головы на полях сражений не так давно закончившейся войны, не могли не сказаться на дисбалансе мужского и женского пола.

  Я уселся между дамами среднего возраста и отвечал на многочисленные вопросы.

  - Женат, небось? ну-ка, признавайся.

  - Не успел, да и женилка что-то плохо работает, ˗ съязвил я.

  - Не могет такого быть, - сказала дама и схватила меня за колено. - Увезла бы тебя и привела в порядок.

  - Нельзя. Пымает, арестует и в каталажку.

  - Не приставай к парню, Глаша. Тебе бы все шутки шутить.

  - Хи- хи, в каждой шутке есть доля правды. Вон какой розовощекий...проглотила бы.

  - Отделение, встать! Собраться всем в тамбуре. Через семь минут нам выходить, - скомандовал капитан.

  - Как вас зовут? - спросил я.

  - Глаша, как же, ты же слышал. Говори, где мы могли бы встретиться?

  - Месяца через три в Минске. Пока тут у нас, в Крупках сборы.

   Я вскочил, помахал рукой Глаше и выскочил в тамбур.

  Поезд сделал краткую остановку в Крупках, дал сигнал и двинулся дальше. Ребятам пришлось топать пешком около двух километров. Воинская часть размещалась в глухом сосновом лесу в нескольких зданиях - казармах. Их, видимо, выстроили специально для военных...с водонапорной башней, подводом электроэнергии.

  Был конец апреля. Земля покрывалась зеленью, но все еще дул прохладный ветерок, и сырость по ночам приводила в дрожь, когда надо было бежать в общий туалет, возведенный недалеко от казарм и учебных классов.

   Курсантов разместили в теплое помещение казармы, где стояли одноярусные кровати.

  Кормежка, на удивление была гораздо лучше, чем в Минске, видать результат того, что повара не воровали, не обменивали хорошее мясо, на кости или жирную свинину. Они здесь же при части и жили, кто с семьей, кто в одиночку. Младший сержант Шаталов командовал отделением.

  В хорошо оборудованном классе начались занятия по восемь, а то и больше часов в день. Преподавателем в единственном числе был капитан Рыжаченко. Он отличался от любого преподавателя полковой школы своей грамотностью, вежливостью, манерой изложения. Седьмой и восьмой час шел тяжело. Слушатели поневоле клевали носом, он видел это и делал замечание в вежливой форме. " Потерпите, ребята, еще немного. Материал огромный, а времени отведено мало". И это было хорошо, потому, что в полковой школе сержанты преподавали, как слесари бальные танцы, да еще наказывали слушателей, когда у них закрывались глаза от скуки. Занятия заканчивались обычно в четыре часа после обеда, и солдаты до ужина были свободны. Эта свобода заключалась в том, что каждый мог выйти за пределы части, побродить по лесу, вернуться в казарму, сесть за письмо родителям или девушке, если таковая была где-то далеко и ждала этого письма.