© Избекова А. А., 2020

издается на правах рукописи от автора Избековой Августы Алексеевны

Дорогой читатель, в твоих руках повесть «Агафоны-рябинники» – Избековой Августы Алексеевны (1910–1992 гг). Урожденной Зверевой из деревни Ивановское, Горелецкого сельсовета, педагога по образованию, в годы Великой Отечественной войны работавшей директором Матвеевской средней школы. После войны, жила и работала в Центральной Сибири, похоронена в городе Иркутск.

В августе 1980-го года рукопись этой повести была прислана автором по почте в адрес Матвеевской сельской библиотеки в качестве подарка землякам с заветом хранить её как реликвию. В период с 1977–1981 г. повесть частями публиковалась в газете «Красное знамя» Парфеньевского района, Костромской области, но мечте Избековой А. А. – издать отдельную книгу с повестью полностью, несмотря на неоднократные попытки, не суждено было осуществиться при её жизни.

Более сорока лет рукопись была бережно сохраняема библиотекой, но оставалась практически недоступной широкому кругу читателей. Символично то, что именно в год 400-летия образования села Матвеево и деревни Григорово, повесть вышла в свет, сбылась мечта автора об издании книги для своих земляков.

Кто прочтет эту книгу, найдёт для себя много интересного и познавательного о прошедших временах, через историю жизни людей из нашей местности, возможно – свою историческую родословную. Как говорят, обретя свои корни, крепче стоишь на земле. Да, мы все разные в своих взглядах на прошлое, настоящее и будущее. Непреложно одно – мы являемся гражданами государства Российского. Многих из нас связывают общие корни по рождению или проживанию с Матвеевским сельским поселением Парфеньевского района.

Костромская земля испокон веков питала страну полководцами и писателями, учёными и этнографами, драматургами и поэтами, хлебопашцами и колхозными умельцами, героями войны и труда. Наши агафоны-отходники прославляли её делами плотницкими: строили корабли, возводили терема и дворцы, украшали дивной резьбой фасады домов и иконостасы церквей.

Ежели Тульский Левша блоху подковал, то наш Агафон работал рядом с самим Петром Великим на судоверфи, да и среди современников, есть последователи агафонских мастеровых топора, которые могут поставить дом, «срубить» геральдический герб или книгу из дерева – это ли не вершина мастерства, которой можно и нужно гордится!

Край наш агафонский – Малая Родина, есть часть государства Российского. Будем помнить и чтить прошлое, жить настоящим, глядеть с оптимизмом в перспективу. Прививать всё это детям и внукам, чтобы они продолжали дальше украшать родную землю своими добрыми делами.

В детстве мне хотелось поскорей стать взрослым, повидать города, о которых мне рассказывал мой дед Панкрат. В молодости он плотничал там, ходил по многолюдным улицам, на которых вечерами зажигались фонари. На мои вопросы: «Как? Почему? Зачем?» – старшие в семье часто отвечали: «Подожди, Анфимка! Вот вырастешь, узнаешь!» – Я огорчался, терпел, ждал. И только десятилетнему – мне, наконец, разрешили родители поехать однажды с дедом на городской воскресный базар. От радости я проскакал по избе на одной ножке, кувыркнулся разок и лобызнул в щеку деда, сидевшего на лавке.

Чтобы попасть на городской базар утром, надо было двинуться в путь с полночи и мы выехали. Сквозь разорванные облака изредка проглядывала луна, и скупо серебрила снежок бледными искрами. Конь наш – Пеганка, нехотя зашагал по наезженной дороге, а меня одолевал сон. На перекатах сани часто съезжали к обочине. Опасаясь потерять внука, дед привязал меня кушаком к саням и я крепко уснул, а когда проснулся, мы уже въезжали на окраину Чухломы.

Древний городок встречал нас густым колокольным звоном местного собора, которому вторили колокола церквей Абрамьева монастыря.[2]

Позавтракав в знакомом деду домике, мы выехали на торговую площадь, казавшуюся мне огромной, собравшей людей и крестьянские подводы со всего света. И чего только здесь не было! Бочки выпячивали свои крутые бока, корыта, хомуты, дуги, горшки, плошки и всякая другая утварь громоздилась кучами на санях и у саней.

Прибывшие сюда сбыть свой товар, зазывали покупателей веселыми прибаутками: «А вот сапоги! Надень и беги! Купишь – не износишь – бог тому порука! Останутся детям и внукам!» – кричали в сапожном ряду. Горшечники взывали: «Купите горшок! Сам прыгнет на шесток! Крепкий! Звонкий! Щи варит с печенкой!». Игрушечники завлекали так: «А вот матрешки – павы, детишкам для забавы! Нос утрут, скучать не дадут!» Галантерейщики вопили: «Ленты, ленты всяких цветов, привораживать девкам женихов!».

К привезенным моим дедом изящным прялкам, сразу же подошли покупательницы, смотрели, приценивались, торговались, покупали.

Распродав к полудню свой товар, дед успел приобрести необходимые покупки, а мне глиняную свистульку и пряник. Мы пообедали в трактире и двинулись домой. Впереди нас ехали двое наших земляков – попутчиков, и Пеганка охотно бежал домой, не отставая от них.

В поле начиналась поземка. Ветер дул в лицо, и мороз начал щипать мой нос.

Только лесной дорогой стало тише и теплее. Довольный базаром, дед подшучивал надо мной, бодрился, несмотря на то, что доживал уже восьмой десяток лет.

Время побелило ему голову и бороду, лицо избороздило морщинами, но не украло памяти. Говорят, душа у человека не стареет до его дней, если он помнит мир своего детства и прошлое родного края. А дед повидал на своем веку и запомнил многое.

О чем только не рассказывал он мне про былые времена! Вот и в этот раз он говорил от том, что каждый уголок родной земли таит в себе неисчерпаемые клады народного умельства, высоких помыслов и подвигов. Пахари нашей верхневолжской земли, например, издревле кормят всю Северную Русь своим хлебом, одевают в добротные полотна, краше «аглицких». Костромичи прославились своими сооружениями. «Помни, Фимка! – сказал дед, – среди этих-то искусников, плотники и краснодеревцы нашей Матвеевской волости занимают первое место. Их приглашали строить самые изысканные терема[3] и палаты в столицах.

Это они соорудили на Всемирной выставке в Париже 1878 года Русский павильон[4], изумивший всех своим благолепием. Нашим безымянным умельцам нет памятников. Но слава их живет и передается потомкам».