Чародей развел руками, гортанно рассмеявшись.
- Нет, мой ученик, в этот раз ты весьма ошибаешься! Не один трезвомыслящий маг не станет создавать себе домашних слуг, превращая людей в животных! Уж поверь, в некоторых делах настоящие звери и птицы куда как лучше людей, пусть и измененных! А потом - представляешь, сколько родственников пришло бы за этими бедолагами, и каждый из них захотел бы обязательно пощупать моё лицо!! Кулаками, разумеется, ха-ха-ха-ха!
В течении следующего месяца под руководством Аспида Юмри освоил несколько простых, но весьма полезных заклинаний. Так, "чтец" позволяло, положа руку на любой фолиант, в виде быстро меняющихся картин в собственном воображении узнать всё его содержание, причем заклинание действовало как по отношению к простым, так и к магическим книгам. Если применялась "лапа хорька", то можно было открыть любую запертую на ключ дверь, даже если тот торчал из замка в данное время. "Телескоп" производили, когда хотели рассмотреть небольшой участок местности на линии горизонта. Эти и еще многие другие колдовские "фокусы", конечно же, могли пригодиться ученику знахаря в жизни, но Ядолик не советовал ему сосредотачивать именно на них своё внимание.
В один из дней, когда Аспид отсутствовал дома по важным делам, как он сам сказал, Юмри решил пройтись до тех самых кустов, к которым он бегал, будучи в обличии гоблина. Снег уже давно лежал, не тая, так что встретить косолапого "лесника" было маловероятно. Юмри добирался до цели довольно долго - на опушке леса снег оказался неожиданно глубже почти в два раза. Ориентируясь по окружающим деревьям и время от времени приседая, чтобы припомнить путь с высоты роста гоблина, он достиг кустов ближе к полудню. Небо затянуло сероватой дымкой, так что свет солнца изливался рассеянным, ровным, неярким. Юмри обошел цель путешествия кругом и уже повернул обратно, как вдруг ощутил на себе чужой взгляд. Нет, он не увидел незнакомых глаз где-то за деревом или кустами, но каким-то образом, кожей, что ли, уловил чужое пристальное внимание. Определенно, ему сделалось жутковато, он даже поёжился, но решил идти вперед и не оглядываться. Вот, там уже показалась белая равнина, отделяющая лес от владений колдуна. Вдруг, слева, из-за лап раскидистой ели вышел тот самый бурый зверь, встречи с которым Юмри так опасался. Судя по виду, медведь жил в лесу не бедствуя - его морда и бока выглядели весьма упитанными, значит, он не шатался, а просто еще не успел залечь в берлогу окончательно. Медведь, глухо урча, пошел к мальчику - к сожалению, бежать было особенно некуда, снег не дал бы развить большую скорость, да и подходящего дерева рядом оказалось. Юмри не нашел ничего лучше, как встать спиной к стволу молодой сосны и замереть, закрыв глаза. Вот он услышал скрип снега в паре шагов от себя, потом - урчание и сопение, очень близко - наверно, медведь его обнюхивал с ног до головы. Мальчик приоткрыл глаза - так и есть, зверь стоял около него и тянул воздух ноздрями. Потом медведь сделал нечто странное, по крайней мере - для обычного животного. Он ухватил Юмри зубами за штанину, отделил от древесного ствола, затем зашел между человеком и сосной и дал лапой тому легкий шлепок. Разумеется, "легким" этот удар был по меркам медвежьим, а вовсе не человеческим - Юмри пришлось весьма быстро перебирать ногами, чтобы с разгона не споткнуться и не полететь лицом в снег. Медведь, продолжая глухо ворчать, снова толкнул его, на этот раз куда легче и, видимо, головой или мордой.
Так, под конвоем косолапого, ученик чародея проследовал глубже в чащу, где на большом удалении от опушки неожиданно открылась широкая поляна. На ней, под высокой старой елью, стояла хижина, напоминающая зимовье какого-то охотника. Сам дом покосился, входная дверь осталась чуть приоткрытой, так что внутрь, через порог избушки проник снежный рукав. Юмри сумел войти внутрь, медведь же остался у входа, как будто ожидая каких-то известий. Мальчик вошел в единственную, но весьма просторную комнату. Сквозь оконца с мутными, низкого качества стеклами пробивался свет, которого едва хватило Юмри, чтобы осмотреться внутри. Печь, довольно большая, раскрытый, но сейчас пустой сундук в углу, окованный медными полосами для крепости, стол, несколько табуретов, простая деревянная кровать. На ней-то, поверх толстого шерстяного покрывала, лежал труп человека, точнее - ссохшийся скелет, всё еще обтянутый кожей. Бельё на кровати и одежда умершего почти полностью истлели и могли рассыпаться в прах от любого прикосновения. Единственная вещь из одежды покойника, которая плохо поддалась разложению, была широким кожанным поясом, большая пряжка которого крепилась к нему с помощью кожаной петли, проклепанной у основания железными клепками. С левой стороны, в боку трупа торчал нож, вернее, короткий кинжал с костяной рукояткой. Лезвие его поржавело, а кость сделалась темно-желтой. Юмри подошел поближе и вытащил кинжал, потом внимательно его осмотрел - на рукоятке оказалась вырезана свернувшаяся в клубок змея, а рядом два символа - "Я" и "А". "Ядолик Аспид!!" - догадался мальчик. Его взгляд скользнул по поясу умершего - там, левее пряжки имелись еще заклепки, куда меньше и изящнее прочих. Эти металлические точки сложились в общий узор тоже из двух символов - "М" и "Ф". Значит имя и фамилия убитого здесь человека начинались этими двумя буквами. Но как теперь это узнать, если нигде в хижине не осталось ни клочка бумаги? Окружающая обстановка говорило о том, что убийца унес неизвестно куда или уничтожил всё, что могло указать на жертву ясно и четко. Юмри, правда, не до конца решил пока подозревать в злодействе Ядолика, но факты свидетельствовали против чародея - во-первых, его медведь явно не любил, во-вторых, знак и буквы на кинжале. "Эх, жаль, что я не могу добраться хоть до какого-нибудь жилого места! Может, нашлись бы люди, что-либо помнившие о пропавшем в лесу человеке или просто исчезнувшем страннике!" - подумал мальчик с досадой.
Он постоял еще немного в задумчивости, а потом вышел наружу. Медведь, который переминался и раскачивался нетерпеливо на своих лапах из стороны в сторону, теперь замер и глядел в лицо человеку.
Юмри подумал, что, вообще-то нехорошо бросать погибшего вот так просто, чтобы его останки завалило гнилой древесиной рухнувшей избушки со временем. Он вернулся в помещение, завернул тело в полуистлевшую ткань и перенес его под ель, в глубокий снег. Юмри решил, что вернется сюда как-нибудь ближе к лету и похоронит несчастного в настоящей могиле, а пока он разобрал кровать и соорудил над телом некое подобие склепа. И вот, он остановился на прощание возле этого неказистого памятника, опустился на одно колено и снял шапку, отдавая дань уважения погребенному. Медведь подошел к захоронению, встал на задние лапы и заревел во всю силу своего голоса. В этом реве слышалась тоска, боль, уныние и, вместе с тем, ярость и решимость. Разумеется, что Юмри уже догадался, что между похороненным под елью и этим зверем была какая-то связь, очевидно, весьма сильная при жизни того человека. Если это так, то понятно, что зверь готовился мстить за преждевременную смерть своего друга. Становилось ясно и другое - зверь не может перебороть свою природу, поэтому ему придется ждать до весны, а уже потом преследовать убийцу, тем более, если выходило, что он его знал.
Обратная дорога миновала куда легче и приятнее для Юмри. Медведь лег к его ногам там, на поляне перед домом, посмотрел на него, а потом повернул свою голову назад так, как это делал один боевой скакун, приглашая своего раненного седока взобраться себе на спину. Как только мальчик устроился на спине зверя, тот встал и пошел в сторону опушки леса и не остановился, пока не доставил своего седока почти под самый плетень дома Аспида. Перед тем как уйти, Юмри помахал ему на прощание рукой - медведь оглянулся еще только раз и пошел обратно в свой лес.
Этой ночью Юмри уснул спокойно, но ближе к утру, странное чувство тревоги заставило его проснуться и сесть в кровати. Он зажег свечу с помощью своего походного огнива и пролежал с открытыми глазами некоторое время. Он было вновь задремал, как почувствовал от окна холод, сырой и обволакивающий, как туман. Мальчик открыл глаза - напротив стола, у стены, клубился столб серого полумрака. Вглядевшись внимательнее, ему показалось, что это облако имеет черты человеческой фигуры. Несомненно, Юмри много слышал от поселковых приятелей разных историй о призраках и привидениях, но не верил ни одной из них, поэтому сейчас не испытывал ничего, кроме любопытства. Призрак, если это он, постепенно приобретал более четкие человеческие черты. На столе стояла округлая колба с чистой водой - её Юмри взял с разрешения чародея из алхимической лаборатории, чтобы поупражняться в каких-то простых заклятях, накладываемых на стихии огня, воды, воздуха или другие. Туманная фигура указала на эту колбу, жестами давая понять, чтобы ученик чародея взял её в обе руки. Как только Юмри это сделал, туман влетел в узкое горлышко и смешался с водой. Жидкость засветилась изнутри. У Юмри закружилась голова, как тогда, когда он впервые выпил магическое зелье, но на этот раз с ним самим точно ничего не произошло. Он ощутил, что сидит на табурете, в теплой и просторной комнате, внутренее убранство и обстановка в которой ему показались знакомыми. Он находился перед столом, по другую сторону которого сидел человек с длинными волосами с проседью, с красивым, добрым лицом, мягким взглядом добрых лучистых глаз, в домотканой рубахе с длинными рукавами и… перепоясанный широким кожанным поясом с железными заклепками!
