– То есть, ты думаешь, я шучу?
– Естественно!
– А между тем, дорогая Елена Александровна, я серьёзен как никогда.
– Да я верю, верю! – веселилась, издевалась. – Тогда можно мне аванс выписать, господин курьер-миллионер? А то я что-то сомневаюсь в ваших… эмм… возможностях! – судя по краске плеснувшей на щёчки, последняя подъёбка была в унисон моим желаниям. Да ладно? Малышка потекла? Так я же всегда готов…
Стопэ, дружище! Сначала дело, ибо кандидатуры идеальнее МиниБосса реально не найти! Не хватало упустить её из-за проснувшейся невьебенности – «Я не такая» и всё такое… Парочка глубоких вдохов, и я почти спокоен.
– Можно и аванс. Хочешь, в качестве него я устрою так, что тебя восстановят в прежней должности? Причём уже сегодня. Но сразу предупреждаю, что если аванс будет получен, ты без вопросов соглашаешься на мои условия. Договорились?
– Конечно, Пол! Если ты всё это устроишь, я готова изображать твою девушку. Да что там девушку, жену! И мать пятерых детей, ага! И не только жить с тобой в одном доме, но и спать в одной постели! И спинку тебе тереть в душе! И носки стирать! Так что давай, по рукам! – протянула мне маленькую ладошку.
Я пожал. МиниБосс охнула. О да, детка, мне понравилось, как ты это сделала. Всхлип получился мягким, с лёгкой хрипотцой…
– Прости, не хотел, – хотя на самом деле сделал это от души. Бесит, когда к моим словам относятся пренебрежительно. Думает шучу… Ну я ей устрою весёлую жизнь!
Глава 3
Сегодня ещё раз убедилась, что ко мне постоянно тянуться одни шизики, фантазёры и просто придурки. Вот и Пол нёс весь этот бред с таким серьёзным видом, что я почти поверила. И даже наше соглашение, которое я подписала, увлёкшись подыгрыванием фарсу, выглядело бы как настоящее, если бы не абсурдность того, что пообещал мне взамен безумный курьер-миллионер.
В сказки я давно не верила, впрочем, как и в счастливые случайности. Конечно, очень хотелось, чтоб возник вот такой крёстный-фей, махнул волшебной палочкой и раз: все долги выплачены, и живу я в хоромах, где кто-то готовит мне обеды и ужины. Ах, да! А фей ещё и решает мои заморочки с начальницей.
Фей, блин… Вспомнились его глаза. Необычные какие-то, голубые-голубые и как бы это сказать… с более тёмными разводами от зрачка к краям радужки. И от этого кажется, что они бездонные, как безмятежное горное озеро в свете утреннего солнца… Лучистые, вот! Зато когда бесится – так прямо как непроглядно-серое штормовое море. Красивые глаза. Даже обидно как-то, что хозяин их – придурковатый.
А ещё, ну я же всё-таки не дурочка, видела его заинтересованные взгляды. От некоторых прямо-таки ком в горле вставал, и становилось неловко поднимать взгляд от стола. Хотя, положа руку на сердце, весь этот пустой трёп к кафешке был хотя и странный, но милый и забавный. А Пол… Он просто не понимает, что против моего Тимохи у него нет ни единого шанса.
После странного обеда настроение само собой поползло вверх, и я даже на какое-то время забыла, что жизнь моя как-то вдруг превратилась непонятно во что. Но это всё дело поправимое. Главное – не опускать руки. Будет тяжело, да. Но я же справилась в прошлый раз? Я же смогла работать без выходных и отпусков, шажочек за шажочком завоёвывать уважение коллег и авторитет в глазах руководства? Вот и теперь смогу! Главное – руки не опускать.
А, ну ещё надо придумать, как сообщить об увольнении Тиме. Он точно будет в бешенстве, страшно представить. У него столько надежд на мою зарплату – даже время в студии звукозаписи забронировал под неё, а там, между прочим, очередь на месяц вперёд!
Забежав по пути в магазин, прикупила большое ведёрко с мороженым и бутылочку Martini. С одной стороны – в сложившейся ситуации глупо тратить на это деньги, а с другой – может, это хоть немного смягчит неприятную новость?
Открыла дверь. Щёлкнула выключателем. Опять лампочка перегорела. Из-за закрытых дверей гостиной доносился бубнёж телевизора. В полумраке побрела на кухню.
– Тим… Тим, я дома, – загрузила покупки в холодильник.
Тимофей так и не выглянул из комнаты. Не услышал?
– Ти-и-им… – заглянула в гостиную. Никого. Гитара валяется на кресле. Понятно. С самого утра творил искусство! Телевизор орёт так, что ушам больно. Пошарила по дивану. Пульта нет. Наверняка опять в спальную случайно утащил. – Тим! Где пульт? Опять ты… – и замерла в дверном проёме спальной.
Казалось, мир рухнул, когда я увидела Тимкину голую задницу. Он ритмично вдалбливался в какую-то потаскушку прямо у нас дома, на нашей кровати! На моих простынях!
Ощущение, что кто-то накинул мне на голову мешок. Резко закончился воздух, глаза заволокло мутной плёнкой и я, шатаясь, попятилась назад. Зачем-то забежала на кухню и врубила воду. Никак не могла унять дрожащие руки, подставляя их под ледяную струю воды. А потом меня прорвало. Я рыдала, зажимая ладонями себе рот. Словно мне было стыдно за то, что я только что увидела. Словно это я трахалась сейчас с другим мужиком на глазах своего любимого.
Очнулась только после того, как хлопнула входная дверь. Вздрогнула, обернулась.
Через мгновенье в кухню зашёл Тимофей, в наспех натянутых джинсах. Даже ширинку не застегнул.
– Ленусь… А ты чего сегодня так рано? – спросил так буднично, словно ничего и не было. Словно мне привиделась та страшная картина.
– Ты сейчас серьёзно? – еле выдавила я из себя. – Тебя интересует, почему я так рано с работы пришла? – не верила своим ушам. Я готова была услышать что угодно: мольбы о прощении, оправдания или, в конце концов брехню, что это всё случайно, или что я не так всё поняла… Но не дебильный вопрос, почему я так рано с работы!
– Ленусь… Ну ты чего, – приблизился ко мне. – Я и сам не понял, как это вышло. Это всего лишь поклонница из фангруппы, вообще ничего серь…
– Заткнись! Я тебя прошу, заткнись! – Меня пробивало ознобом, трясло. – Уйди. Я не хочу тебя видеть.
– Лен, ну брось… С кем не бывает? Ну, прости, – попытался обнять, но я выхватила из мойки нож и выставила перед собой. Рука мелко дрожала, но я изо всех сил сжимала пальцы. До судорог…
Тимофей резко отпрянул, видимо прочитав в моём взгляде настоящую угрозу.
– Не трогай меня, скотина! Это, значит, так ты песни пишешь? Так музыку сочиняешь, пока я сутками на работе впахиваю? Убирайся из моей квартиры! – заорала я не своим голосом. Казалось, что в меня вселился кто-то другой и он же, отключив мозг, управлял мною.
– Лен…
– Убирайся!
– Ну, хорошо, как знаешь, истеричка. – Развернувшись, Тим спокойным шагом направился в спальню. – Только учти, что это будет конец нашим отношениям. Я тебя обратно не приму, даже если ты будешь ползать у моих ног. Поняла?
А я ничего не могла ответить. Стояла в оцепенении, и продолжала сжимать рукоятку ножа, которая впивалась в ладонь. Но разжать пальцы было выше моих сил.
Минут через десять снова хлопнула дверь.
…И я опомнилась, побежала следом. На тумбочке возле входной двери валялся брелок с Тимкиными ключами от нашей квартиры.
«Он больше не вернётся…» – проскулила я и снова дала волю слезам.
Рыдая, тихонько сползла по стеночке, рассыпаясь на тысячи мелких осколков. Хотелось просто раствориться, исчезнуть и никогда не вспоминать этот день. Слёзы стекали по щекам, обжигая кожу, а в груди разрастался колючий ком, причиняющий боль при каждом вздохе. Наверное, именно так ощущается разбитое сердце. Как бы я хотела никогда не знать каково это!
Обида, злость на Тимку, на саму себя и на начальницу, которая так не вовремя уволила, изливались рыданием. Я уже и сама не хотела реветь, но никак не могла успокоиться и взять себя в руки.
Казалось, что если я сейчас не совершу какой-то важный шаг, всё рухнет окончательно и ничего нельзя будет вернуть. Дрожащими пальцами я взяла телефон и сквозь туман слёз набрала номер Тимы. Он сбросил мой вызов. Ещё пару попыток и тот же результат. В отчаянии я написала сообщение:
