Но скорей всего, Каляев попросту замёрз – за окном валил снег. Великому князю Сергею Александровичу оставалось жить ровно месяц. Борис Викторович вынужден был играть роль не меньшую, чем граф Данило, который поругался со своей второй половинкой Главари, и она досталась другому мужу, который был богаче Данило.

Если бы композитор знал, что этим решением он просто предскажет судьбу наимилейшей светской дамы Мадлен Астор. Ганна была интересной женщиной, и её исполняла шикарная актриса, правда Бельский порой зевал и искал глазами по залу – не обидел ли Петровскую кто-нибудь. Вроде как нет.

Мужчина на том и успокоился.

И продолжал играть дальше.

В конце второго действия Борис Викторович вырвался, наконец, к Ивану, который к нему рвался, но не мог пройти в театр – гордость не позволяла быть среди бар. Ганна и Камилло по сюжету уже объявили о своей помолвке, и в этот раз Борису Савинкову удалось смыться поскольку задержавший его Бельский был задействован в этой сцене.

– Что так долго? – Выдохнул Каляев, когда Борис Викторович выскочил из зала, словно пуля из пистолета.

– Не мог уйти, мать не давала. – Покраснев, сказал Бэ Вэ и тут же София Александровна была легка на помине. Обеспокоенная отсутствием сына, она выбежала на улицу, даже не накинув манто на плечи.

– Извозчик, – крикнула София Александровна Ивану, – домой.

Иван вынужден был подчиниться.

Когда они встретились в грязном трактире, Савинкова было не узнать – он из барина быстро превратился в того, кем он был душой – простого человека, почти крестьянина. Каляев тоже соответствовал публике.

– Твоя мать просто не даёт нам прохода. – Обиделся Иван. – Так мы ничего не сделаем.

– Я-то что сделаю? – Насупился Савинков, и отпил ещё пива. – Похоже, мне придётся сматываться, но под каким предлогом я не знаю – Вера Глебовна заставит сидеть с Татьяной.

Татьяне Борисовне шёл четвёртый годик, и молодой отец не знал, как улизнуть, чтобы не принимать участие в её воспитании. Виктору Борисовичу шёл пятый год, и Борис Викторович мог считаться полноценным отцом семейства – довольно большого, чтобы позволять себе ездить по заграницам нелегалом. Но время пришло, и всё-таки мужчина смог улизнуть. Как-то Бельский, возвращаясь с репетиций, увидел спешившего Савинкова, который мчался в неизвестном направлении. Увидев артиста, мужчина вынуждено поздоровался из вежливости. Но они подружились. И вскоре Бельский признал в нём друга, и Борис Викторович открылся кто он такой, и почему за ним бдит мать.

– Понятно. – Бельский за кружкой пива кивнул Савинкову, и не смел мешать. – Про Плеве я помню, но умоляю, будьте осторожны. Вы сын знаменитых родителей, и отец двоих детей.

– Но моё дворянское происхождение не заставит меня изменить отношение к своему долгу. – Фыркнул молодой дворянин.

– Как хотите, Борис Викторович. – Мягко улыбнулся ему Бельский. – Боюсь, что Вам и не пришло в голову жить другой жизнью, и воспитывать своих прекрасных отпрысков более достойным примером. Допустим, занялись бы литературой.

– Я не литератор. – Презрительно фыркнул Савинков. Хотя про себя подумал, что паразит Бельский угадал – он уже пробовал первые опыты в литературе, и ему нравилось писать – сам процесс. А что получится, да этого он и сам не знал, главное, чтобы строчка лилась за строкой и складывалась в буквы. Он начал писать под влиянием тестя, и продолжал сочинять в гордом одиночестве, пока его друг по кличке «Поэт» рассуждал о Брюсове и Блоке. Савинков слушал весьма скептически, подозревая потенциальных соперников. Расставшись с Бельским, Борис Викторович поспешил на вокзал ждать свиданий с Азефом, который, занятый делами в полиции, не мог ехать.

Бельский отправился дальше репетировать, и, о счастье – мимо его окна важно продефилировала его возлюбленная – Оленька Петровская.

Бельский был счастлив, пронзённый глубоким, неведомым ему доселе чувством – это было ему в новинку.

Савинков свернул на вокзал, вежливо протянул кондуктору билет, и сел в поезд. Евно Фишелевич, задержанный Ревенко и Путилиным не думал ехать.

Вернее, думал. Но Ревенко его не пускал как начальник.

– А Вы, Евно Фишелевич, мне Бориса Викторовича накрутили, – Ревенко явно издевался над подчинённым, который тоже мечтал сбежать от них как Борис от семейных забот и двоих детей, Азеф бежал от проблем с Рачковским и прочим отделением полиции. – Вот и пусть он сам думает, что он великий революционер. Вы и здесь пригодитесь. Всё-таки работа важнее всяких там игрушек. Попугали Сергея Александровича, и полно. Он задумался, и ушёл домой к племянникам. А Вы сидите тут тихо, пока Вас не накрыли.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.