Кузине очень шёл этот цвет, он делал её щёки пунцовыми, и Борис Викторович залился сам от смущения пунцовой краской – настолько она показалась ему сейчас нежной и прекрасной. Но поняв, что он никогда не сделает Ольге предложения – Борис был влюблён в дочь известного писателя Веру Глебовну Успенскую, и уже был назначен день их обручения, а Савинков сам предположить не мог, что когда-нибудь изменит с кем-нибудь Вере, – молодой человек себя одёрнул, и просто поздоровался с кузиной. Чтобы уйти от прямых разговоров Петровская посмотрела в сторону уходивших церемониймейстера и Бельского, и задала простой вопрос Борису:
– Кто это?
– Он будет петь сегодня, Ольга Евгеньевна. – Почтительно ответил Борис Викторович и улыбнулся своей фирменной улыбкой кузине. Та снова смутилась, почувствовав лёгкое душевное волнение, и её взор снова был обращён в сторону уходившего Бельского, который почему-то обернулся – видимо снова захотел увидеть своего спасителя, который ему помахал своей рукой в белой перчатке. Бельский подмигнул Савинкову и встретился глазами с Петровской – та зарделась ещё больше, а сам дворянин ушёл, поражённый в самое сердце – настолько ему девушка показалась нежной и прекрасной. "Надо будет узнать у Савинкова кто она такая", – подумал Бельский, заодно порадовавшись что нашёл повод общения со своим спасителем, к которому искренне привязался.
Тем временем Бельский, вероятней всего ,уходил зря – помощь нужна была и Савинкову и Петровской так как к ним напролом лезла противная герцогиня Амалия Кэмбриджская под руку с противным капитаном Эдвардом Смитом. Борис Савинков скривился при виде обоих – герцогиня раздражала его своими пёстрыми нарядами абсолютно не в духе эпохи, но поскольку у неё была своя швея, чем Кэмбриджская хвастала постоянно, раздражая даже саму королеву Викторию, которая, будто издеваясь над ней шила ей ужасные причудливые
наряды, будто издеваясь над герцогиней и позоря её при всех, Амалия понимала, что может себе позволить всё. Капитан Эдвард Смит заметил прелестницу в голубом платье – и пригласил её на танец. Смутившись, Петровская при всех не нашла мотива отказать капитану, тем более что герцогиня Кэмбриджская в случае отказа явно бы подняла скандал.
Борис Викторович понимая, что его незамужняя кузина попала в ловушку, решил искать спасения у Бельского, но он не знал как проникнуть к самому Маэстро Пуччини, который был охраняем не только противным церемониймейстером Филиппом Сиэтлом, но и охраной.
Александру Аникину
Но к сожалению для самого Савинкова, этой охраной были не Ревенко с Путилиным, которые сейчас застряли у королевы Виктории, дававший им разнос за 1896 год и за то что они не уберегли Великого князя Сергея Александровича от глупости, которую совершил он без их ведома. Но поскольку у королевы Виктории оказались виноватыми во всём Ревенко и Путилин, а не Великий князь Сергей, который вообще-то командовал парадом, то Ревенко и Путилин, краснея и бледнея, и мечтая вырваться на холодный мороз лишь бы не находиться в Букингемском дворце больше ни минуты – посматривая на часы и косясь глазами в окно, вынуждены были отмазывать Сергея перед его разгневанной бабушкой, которая, подойдя к окну смотрела на то как до сих пор ещё проходят гости на бал – и была явно недовольна тем, что её внук, не без участия своей личной охраны, допустил такую глупость и оплошность.
Но Бориса Викторовича грела та мысль, что он хотя бы видел, в какую сторону увели Александра Бельского. "Вальс!", – пропел глашатай басом, и дирижёр, взмахнув своей волшебной палочкой, кивнув первому скрипачу, начал играть вальс Иоганна Штрауса "На прекрасном голубом Дунае". Петровская нехотя вальсировала со Смитом, на пару смотрела отдыхавшая на стуле у окна 17-летняя графиня Александра Луиза Баденская, давно влюблённая в капитана Смита и мечтающая с ним познакомиться лично. Александра с гневом посмотрела на Ольгу, и, сверкнув глазами зашипела своей ближайшей подруге Элеоноре Савойской:
– Я его у неё отобью этим же вечером.
Элеонора Савойская – великосветская глупышка – даже здесь поняла, что Александра явно сошла с ума.
– Дорогая, но эта девушка ему не жена. Я видела жену Эдварда на прошлом балу. И могу тебя заверить, что Эдвард быстро разочаруется в этой некрасивой девчонке, которую он ведёт в вальсе явно из-за приятного цвета платья, которое ей явно подобрала её маменька из любви к своему ужасному крысёнку.
– Я его у всех отобью. – Затрещала Александра, и Элеонора, чтобы не возражать обезумевшей от приступа страсти подруги, решила просто наслаждаться музыкой и искала себе кавалера помоложе Смита, чтобы Александра не загрызла и её, если вольное сердце капитана вдруг сумеет оценить красоту Элеоноры Савойской.
Александру Аникину
Александр Христофорович был одет в элегантный коричневый костюм, ходил с изящной тростью на манер русского певца-баса Фёдора Шаляпина, и с задиристым к верху носом. Так он привлёк внимание юной Ольги, которой он понравился своим, как ей показалось экстравагантным нравом. Ольга была по природе своей молчалива, чем позабавила Александра. Но то, что в нём проснулось какое-то странное чувство к этой девушке, детектив не знал. Он хотел разглядеть Ольгу чуть поближе.
Наблюдая за тем, как Ольга Петровская вальсировала в танце с капитаном Смитом, Александр Христофорович слегка помутился рассудком – он понимал, что если влюбится в эту девушку, то сгубит свою душу, но тем не менее какая-то забота о чести девушки, которую мог просто так погубить любвеобильный капитан; которого наверняка ждала с этого бала его красавица жена, которую Эдвард время от времени забывал в своих странствиях с той или иной красоткой, решила всё = и перевернула душу Александру Христофоровичу: он таки влюбился в Ольгу Евгеньевну. И навсегда.
Александру Аникину
Там его и нашёл американский миллионер Джон Джейкоб Астор IV, который приехал на приём к королеве Виктории вместе со своей первой женой, любительницей бриллиантов Авой Уоллинг. На ней были шикарные драгоценности, и Ревенко подумал, что ему в первую голову придётся охранять Аву Астор, а не Эллу Романову. Внучка королевы Виктории порадовала бабушку, которая смотрела на неё восторженно. Сама Виктория, не желающая присоединиться к веселящимся молодым людям, ступала в традиционном чёрном, в пол платье. На её декольте было одето изящное украшение по моде того времени – сияющая сапфировая капля. Женщина взирала сквозь лорнет, и присоединилась к дамам и кавалерам чуть позже, когда все расселись за шикарный длинный стол, который органично вписывался в интерьер другого бального зала во дворце. Часть пар продолжала танцевать изящные танцы. Александр Христофорович поймал на себе насмешливый взгляд Джона Джейкоба Астора IV, которому, видимо, тоже понравилась Ольга. Миллионер посмотрел в сторону девушки, и потом переведя взгляд на Ревенко, вздохнул и пошёл танцевать с женой.
Астору было тогда 34 года, и Бельский чуть смутился своей наивности. Но он увидел, что Ольга смотрит на него как-то по особенному. Нет, девушку нужно было непременно вычеркнуть из сердца. Но отказать Борису Викторовичу Савинкову в просьбе о том, чтобы спасти Петровскую от лап коварного капитана Бельский не мог – и сам не понимал, что его сердце ведёт к погибели – Александр Христофорович под лёгкую усмешку заметившего влюблённость русского дворянина в нежную Ольгу Петровскую, – сильно влюбился в девушку сам.
