Как только снова наступил вечер, морская фея поднялась из волн, подошла к скале и села рядом с камнем, под которым лежал Антонио. Она сидела молча и неподвижно, ее белые руки спокойно лежали на коленях, а мечтательные глаза смотрели на вздымающиеся волны; но по ее прекрасному лицу текли крупные слезы, блестевшие в лучах заходящего солнца и говорившие о боли, пульсировавшей в ее гордом и одиноком сердце.

   Только когда вечерние краски сменились розовыми оттенками рассвета, морская фея вернулась в свое подводное королевство, чтобы никогда больше не возвращаться на землю.

   С тех пор ни один смертный глаз не видел ее, и древняя сага о морской фее больше не слышна на берегах Норвегии.

   Место упокоения Антонио по-прежнему пустынно. Оно известно только норвежскому небу, которое простирается над ним, яркое и солнечное, а маленькие волны иногда набегают на него, сверкая, подобно слезам морской феи.

<p>

ВЕРНЫЙ ГОБЛИН</p>

   Давным-давно на высоком холме в земле Гессен стоял замок. Ни одного камня, из которых были сложены его гордые стены, не сохранился до наших дней, и даже его местоположение почти забыто; но в те дни его высокие башни были видны на многие мили вокруг, а в его залах правили высокомерные и благородные люди.

   Лучи заходящего солнца падали сквозь маленькие оконные рамы в круглую башенку на светлые волосы прелестной маленькой девочки. Она стояла на коленях в кресле у окна, положив голову на маленькие округлые ручки, и плакала тихими, горькими слезами.

   - Ах, Маргарет, Маргарет, почему ты так задерживаешься? - воскликнула она, наконец, громко всхлипывая; соскользнула со своего места и побежала к двери; но ручка массивной двери комнаты замка была слишком высока, чтобы маленькая рука могла дотянуться до нее, а толстые дубовые панели не пропускали звуков ее плача.

   Все были далеко - все, даже Маргарет, ее кормилица, которая, забыв о своем долге, оставила девочку одну, наблюдая за тем, что происходило на великолепном пиру, устроенном в честь помолвки старшей дочери благородной семьи.

   - Ах, Маргарет, дорогая Маргарет, приди же быстрее к своей маленькой Мод! - снова закричала девочка, вставая на цыпочки и пытаясь открыть высокую дверь. Но все ее усилия были тщетны, все ее мольбы остались не услышанными, и, наконец, она вернулась к окну, потому что в башне с высокими потолками постепенно сгущались сумерки. Она снова забралась в кресло, оперлась рукой о подоконник и с тихим плачем смотрела в ярко-красное вечернее небо, по которому плыли маленькие белые облачка, - словно лебеди в багровом море.

   - Мод, Мод! - раздался вдруг голос с другой стороны комнаты.

   Девочка удивленно повернула голову: у камина стоял маленький мальчик, не больше ее самой, с такими же прелестными золотистыми волосами и румяным личиком. Его камзол был сшит из красного бархата, а ноги обуты в маленькие сапоги из оленьей кожи, богато расшитые дорогим жемчугом.

   Слезы Мод перестали течь. Наполовину испуганная, наполовину обрадованная, она не сводила глаз с прелестного маленького незнакомца и, наконец, робко спросила: "Кто ты, мальчик, и как попал сюда? Ведь дверь все еще закрыта!"

   Малыш весело рассмеялся и подошел к креслу Мод.

   - Ах, Мод! Ты знаешь меня уже очень давно. А теперь подумай: разве Маргарет не грозится позвать меня, когда ты не засыпаешь сразу?

   - Уж не хочешь ли ты сказать, что ты - Пак, наш замковый гоблин, который столько раз дурачил людей, что все его боятся? - спросила девочка, совсем не испугавшись. - Но мне всегда говорят о тебе, как о старом и морщинистом.

   - Да, это так, - кивнул мальчик, - но я дразню только злых людей, которые раздражают меня, и я стар и уродлив только в их глазах. Но я не буду дразнить тебя, а буду служить тебе, когда смогу, и играть с тобой, когда Маргарет будет уходить, чтобы ты не боялась меня. Тебе бы это понравилось, Мод?

   - Да, конечно, - ответила девочка; ее глаза сияли. - Теперь, когда моя дорогая мама умерла, я так часто остаюсь одна. Отец всегда на охоте. Для своих сестер я слишком мала, а Маргарет часто уходит посплетничать с другими слугами и запирает меня здесь. Сегодня она отсутствовала так долго, что я проголодалась; уже темнеет, а она все никак не придет со свечами и ужином.

   - Ты получишь и то и другое немедленно, Мод, подожди минутку! - воскликнул мальчик, торопливо возвращаясь к огню; он проворно и легко взобрался на железные прутья и исчез в дымоходе.

   Мод встала со стула и в изумлении смотрела ему вслед.

   - Ах! Ты испортишь свой прекрасный камзол, дорогой Пак! - с тревогой воскликнула она, но единственным ответом был веселый смех гоблина. Потом все стихло, и малыш исчез.

   Она стояла, сложив руки, и выжидающе смотрела на темную, необычную дорогу, которую выбрал маленький Пак. Она чувствовала, что все это так таинственно и в то же время так восхитительно; это было похоже на ожидание подарков в канун Рождества. Затем где-то высоко послышался шорох и стук, и маленький мальчик быстро, как белка, спустился по закопченной стене и в мгновение ока положил свою ношу перед изумленной девочкой.

   - Подожди минутку, - весело воскликнул он, - и ты увидишь, как здесь будет светло!

   С этими словами он взобрался на стену, и через мгновение серебряные канделябры засияли от зажженных восковых свечей.

   Девочка в восторге захлопала в ладоши.

   - Это еще не все, - сказал гоблин с важным видом, - ты только посмотри.

   Он открыл корзину, которую принес с собой. С волшебной быстротой стол был накрыт, - и накрыт самыми изысканными блюдами.

   Мод не требовалось приглашения, чтобы попробовать их на вкус.

   - Ах, Пак, ты такой хороший, - сказала она с благодарностью. - Как ты добр ко мне! Тебе все это дала Маргарет?