– Корков, Корков. Я хоть и не был у него лет семь, но с детства его помню, я часто у него в лавке сладости брал, – ответил лейтенант, перешагнул через остатки колпачка и пошел в сторону кондитерской.

– Как Корков? – побежал осматривать тело Олежка. Его начала охватывать легкая паника. – Он мертв?

– Нет, но ты его очень знатно приложил, – ответил ему Корд, он тоже частенько в детстве ходил в кондитерскую лавку и прекрасно знал господина Коркова, – Чем, же ты его так?

– Жезлом…, воздушным, и амулетом водным, – еле дыша, произнес Олежка, примерно представляя, какие у него могут возникнуть проблемы из-за неосмотрительности.

–А лицо? У него же бланш на пол лица? – поинтересовался стражник Корд.

– Это, наверное, я дубинкой попал, – попытался оправдаться Олежка и добавил, – ну, это, когда убегал.

– Да уж. Попал… – горько ухмыльнулся стражник.

Дорис дошел до кондитерской и вошел в дверь, висящую на одной петле. Его удивило, что из беспорядка была лишь выломана дверь и открыта одна из витрин кондитерской лавки. Лейтенант приблизился к кассовому аппарату – тот был цел – и двинулся в сторону открытой витрины. Под стеклом ворохом лежали его когда-то любимые в детстве конфеты. Его охватили радостные воспоминания, когда отец ему их покупал в день зарплаты. Замок на крышке витрины был сломан, неподалеку он нашел причину его поломки – отмычку.

Дорис обошел всю кондитерскую, но кроме сломанной витрины с конфетами повреждений не было. Дверь запасного выхода была приоткрыта, он приблизился к ней и стал осматривать. Кроме нескольких царапин на замке, свидетельствующих об открытии отмычкой, осмотр двери не принес никакой информации. Лейтенант Дорис понял, что воры профессионально вскрыли заднюю дверь, долго пытались взломать замок витрины с конфетами, но уже не так удачно, и, убегая, в панике вышибли дверь. Либо грабители были дураками, что полезли открывать витрину с конфетами, либо большими сладкоежками, либо…

– Дети, – еле слышно, констатировал свою догадку Дорис.

Его пугал тот факт, что оба замка открывали отмычками, а замок запасной двери был вскрыт очень профессионально. Он уже начал вспоминать адреса домов с неблагополучными семьями и детских домов.

Лейтенант вышел на улицу и направился к хозяину кондитерской лавки господину Коркову, как выяснилось, по совместительству троллем, чудовищем, преступником и еще бог знает кем. Он завернул за угол, позвал одного из стражников и увидел, что господин Корков начал приходить в себя под пассами старого друида. Там уже начинала собираться толпа, проснулся господин Кац, его жена, из соседних домов вышли охранники, зевавшие так, что был виден их последний прием пищи. Кац отчитывал горе-героя охранника Олежку, по Олежке было видно, что отчитывали его уже долго…

– Как ты мог перепутать? Ты что совсем слепой что ли? Или нет, ты тупой? – в порыве гнева риторические вопросы Каца закончились, и он плавно перешёл к оскорблениям – Да точно ты тупой! Тупой, слепой, кривой, а теперь еще и безработный!

– Дежурный офицер городской стражи лейтенант Дорис, – привычным тоном представился стражник, – господин Корков, я могу вам задать несколько вопросов, если вы в состоянии на них отвечать?

– Да, конечно – слегка приподнял голову хозяин кондитерской лавки. Его пижама была настолько грязной и рваной, что складывалось впечатление, что овцы на ней просто плакали. Дорису стало жаль собеседника.

– Что вы делали в столь поздний час на улице в таком.. Ээ необычном наряде? – немного грустно спросил лейтенант.

– Лейтенант! Я преследовал двух маленьких троллей, это были точно тролли. Они меня обворовали, но я вовремя проснулся и вступил в неравный бой. В одного я пустил фаербол, а другого я ранил из арбалета и погнался за ним. Но их сообщник, – он ткнул в сторону охранника Олежки, – напал на меня, он пытался меня убить! Троллий прихвостень! Хорошо, что вы его задержали!

– Сколько, ээ, троллей, – Дорис слегка поморщился, – вы преследовали?

– Их было двое, офицер – не стал врать Корков, ткнул в сторону охранника и добавил – двое и их прихвостень!

«Да уж, ну почему когда что-нибудь в этом городе происходит, все в один голос кричат, что они воевали с троллями, драконами, вивернами или, как минимум, вампирами? Ну почему нельзя сказать правду, что двое мелких сорванцов проникли к нему в лавку, и он решил проучить их? Глупо было совету давать всем разрешение на боевые амулеты для самозащиты, от этого только куча проблем и лишних жертв» – думал про себя Дорис, продолжая расспрашивать пострадавшего.

Лекс добежал до Мечты первым, и это его удивило, так как через богатые кварталы было в разы короче. Его охватила паника, он трясущимися руками открыл дверь убежища и, по совместительству, дома Димки. Входную дверь в Мечту никогда не закрывали – воровать тут было просто нечего: старые доски для гробов, ржавые гвозди, и куча хлама были просто никому не нужны.

Дядя Димки – Гондор Аривский или дядюшка Гон, как его часто называли знакомые и посетители, делал гробы, погребальные камни, оградки на могилы и кресты. Его заказчики были из простых работяг или и того хуже: нищие и бездомные, причем за нищих бездомных городской морг платил по десять серебряных монет, тогда как за нищих с родственниками иногда приходилась брать две, три или четыре серебрушки по простой причине – больше нету. Редко ему удавалось организовать последний путь очередного покойника более чем за тридцать монет, но люди умирали, и на хлеб ему с женой и Димке с братом Загом хватало, а иногда даже на хлеб с маслом и колбасой. Не шиковал, но и бедным свое семейство не считал, как и работу не считал пыльной. По работе ему больше помогал Зак, он возлагал на него большие надежды и хотел передать свое дело ему, он же был его родным сыном и единственным, а Димка у него появился только три года назад после войны с империей Хазр, в которой погиб Димкин отец. Димке была не по душе такая работа, хотя к трупам за три года он привык. Поэтому чаще всего он носился где-то в городе по мелким поручениям, или со своими друзьями.

Лексимильян Сворье был шестым сыном из восьми детей, его отец держал лавку по продаже и ремонту ботинок. Унаследовать лавку ему не светило, и после окончания платной ремесленной школы он был предоставлен сам себе. Родителям и так хватало забот: заниматься делами в лавке, а также ухаживать за самым маленьким братиком Орто, которому было всего пять лет. Отец Андро ему сказал, чтобы тот искал свой путь в жизни, и Лекс искренне пытался выполнить наказ отца: слонялся по городу без дела, играл с друзьями в ножички или кости и в редких случаях пытался устроиться посыльным куда-нибудь на работу. С работой у него не ладилось: то начальник ему не нравится, то сам напортачит, то просто лень. Чаще всего он с Димкой слонялся по городу или играл в кости. Вот два товарища и решили, что они будут профессиональными ворами и будут воровать по-крупному. Начали они с кондитерской лавки.

Лекс дошел до двери столярки, взял ключик под ковриком и открыл ее. Обстановка в комнате была рабочая: остатки стружек и опилок валялись на столе, два стула стояли вдоль стены, стеллажи были завалены разными инструментами, к которым дядюшка Гон относился с уважением, и которые всегда были в идеальном состоянии. Венцом комнатушки была пирамида из гробов и их заготовок, находившаяся углу. В дальнем конце столярки находилась гробовая дверь, как говорил Димка – антураж, которая вела в комнату Димки. Она была очень маленькой, поскольку изначально предназначалась для кладовки, но теперь там жил Димка, и поэтому в ней было очень чисто. Вдоль стенки стояла кровать, два стула – около письменного стола, а тумбочка и еще один стол – у изголовья кровати. Кровать была идеально заправлена, а подушки гордым парусом лежали одна на другой. Димка спал ногами к двери, как он говорил – «для антуража». Лекс сел на стул и стал переодеваться в свою одежду. Брюки из плотной ткани, рубашку светлого оттенка (определить истинный цвет ее было невозможно) и сапоги – гордость работы его семьи. Сапоги были очень легкими, но при этом летом в них никогда не было жарко, и зимой – не холодно.