Самый известный в стране хор, участвовавший во всех знаковых концертах, репетировал несколько раз в неделю в обычной средней школе – в будни по вечерам и в выходные с утра. В остальное время мы учились тоже в самых обычных московских школах, а по вечерам сами или с родителями ехали на репетиции. Репетировали мы в школе у Нового Арбата. Это хорошо, если ты жил в центре. А вот если где-то в Марьино, то это было очень непросто. К тому же, никто домашние задания в обычной школе не отменял. И ее коллектив тебя в лучшем случае не поддерживал. А в худшем случае – зависть и ревность были такими, что… Об этом чуть дальше.

Сейчас же я с нетерпением готовился к моей первой репетиции. Мне было очень интересно, что же они такое там делают, как они могут столько запоминать. Но главное, проходя на прослушивание мимо открытого зала с шедшей там репетицией, я заметил, что в руках у ребят были ноты. Я сразу это понял, хотя и не учился в музыкальной школе. Что же делать? Ведь я не знаком с нотной грамотой, как же я буду учить новые песни? Да какое там желание петь… Желание спрятаться, сказать маме, что я не хочу, что я заболел! Но чувство гордости во мне говорило: НЕТ! А самое главное – эти Поповские глаза, как он смотрел на меня… что же, обмануть, смалодушничать? Я даже об этом боялся подумать.

Всю ту ночь я не спал. Что тогда проносилось в моей мальчишечьей голове, помню смутно. Меня очень беспокоили внутренние отношения внутри коллектива. Как я успел заметить, в хоре был большой разброс по возрастам, и старшие девочки мне казались уже настолько взрослыми, практически тетеньками. Может, мне так видится сейчас, но я почти уверен: все люди того периода смотрелись намного старше своего возраста. Беспокоило, как меня примут в коллективе. Как отнесутся ко мне мальчишки из хора, но самое главное – как примут девочки, ведь их большинство. А что могут сделать девочки с мальчиками, я на своем хоть и не большом, но имевшемся жизненном опыте уже знал. Поэтому вопросов, страхов и сомнений было много. Но все они были накрыты каким-то общим покровом света глаз Попова.

И вот он настал, настал первый день моих занятий! Для меня всегда было очень важно, как я выгляжу. Где-то я прочитал или услышал, что артист начинается с костюма. Так и повелось с самого раннего возраста, как себя помню: выйти на улицу непричесанным и в грязной одежде я не мог. Когда был совсем крохой, то устраивал скандал, чуть постарше упрямо настаивал на своем. Обвинить меня в том, что я как девочка кручусь у зеркала, могли все. Лишь только те, кто меня мало-мальски знал, уже не обращали на это внимания, либо приговаривали: ну что с него возьмешь – артист. Я долго выбирал из двух рубашек ту, в которой я пойду сегодня на свою первую репетицию. Наконец, определившись с выбором, мы с мамой отправились в путь. (Первое время нас водили родители, но потом, чуть позже, с началом гастрольной жизни, это было уже как-то не принято. Да, мы взрослели очень быстро.)

Метро быстро выплюнуло нас в центр Москвы, и вскоре я оказался в огромном холле красивой старой школы. А значит, актовый зал и классы были больших размеров, с высокими потолками. Разумеется, это отражалось на акустике помещений. Уже с первого этажа около раздевалки я услышал звуки музыки и голоса поющих детей. Странно… Ведь я же не опоздал, неужели я что-то перепутал? И почему я слышу музыку абсолютно не ту, которую слышал по радио и телевидению в исполнении Большого детского хора? Это совсем другая, незнакомая мне музыка. Я стал вспоминать, но так и не понял, что это звучало. Как я ни пытался разобрать слова, но это явно был не русский текст. И музыка была далеко не песенная.

Потом я узнал, что большую часть репертуара хора составляла классическая музыка на разных языках, разных композиторов. А песни были своего рода программой на бис для концертов. За рубежом всегда востребована классическая русская и иностранная музыка. Попов эту конъюнктуру четко понимал. Поэтому программы были очень сложными.

Когда я вошел в зал, то постарался сесть сзади, чтобы не привлекать излишнего внимания. Там оказались уже взрослые девочки, и я подсел к ним, мальчишек я не увидел, они были где-то впереди. Я скромно разместился у бокового прохода. Но девочка, внимательно на меня посмотревшая, поманила меня пальцем и спросила имя. Я сказал, что меня зовут Дима и я сегодня первый день. Она ответила, что уже это поняла…

И вот, пока мы так мило переговаривались, в зал вошел Попов. Сказать, что все озарилось вокруг, это значит не сказать ничего. Какой-то ветер прошел по рядам. Он вихрем подошел к роялю и пристально оглядел всех собравшихся. Я был уверен, что сейчас меня представят, расскажут обо мне, но этого не случилось. Вместо этого началась самая обычная для хора и необычная во всем для меня репетиция. Я был рад, что подсел к Тане, так звали эту девушку. Она мне казалась очень взрослой, и поэтому я внимательно смотрел, что она делает, и старался ей подражать.

Мы начали с распевания, а затем нам всем раздали ноты. Я ужасно переживал – что я буду с ними делать? Как понять, что там написано, и, самое главное, – как это все воспроизвести? Ну, если с текстом было все более или менее понятно, то с нотами был просто заколдованный лес. И вот тут самым необыкновенным образом Таня повернулась ко мне и сказала как-то очень просто и по-доброму:

– Дима, если ты ноты не знаешь, следи за мной и повторяй то, что я делаю.

Она не стала допытываться, знаком ли я с нотной грамотой, не стала ставить меня в неловкое положение, а проявила верх деликатности и такта. И сразу стала для меня непререкаемым авторитетом. Она была для меня в тот момент практически родным человеком, человеком, которого я словно бы знал всю свою небольшую жизнь. И этот образ культуры воспитания, общения и такта я несу всю свою жизнь…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.