– Вы же сказали, что будет представитель от промышленности!

– Да, именно товарищ Горский консультирует меня в этой области, господин президент. У нас и министр оборонной промышленности чуть старше его. Ничего, оба хорошо справляются!

– С чем связан тот факт, что ваша страна практически отказалась покупать наши вооружения, господин Горский?

– На том основании, господин президент, что список поставляемого вами вооружения недостаточен и сильно устаревший. Танк М-4 уступает любому танку СССР, самолеты Р-39 уступают и немецким и советским машинам, пистолет-пулемет Томпсона уступает нашему ППШ, а то вооружение, которое мы просим: самолеты В-17 и В-29, р-51 и р-38 – нам не поставляется. Но, мы берем у вас в лизинг корабли.

– Но, вы прекратили закупать даже средства ПВО?

– В настоящий момент времени имеющихся средств ПВО в наших дивизиях избыточно. У немцев на нашем фронте нет такого количества самолетов, чтобы как-то влиять на ситуацию.

– А автомобили?

– Мы их практически не используем, вы же видели, что армия передвигается на нашей технике. Поставленные вами автомобили используются только в Иране для доставки грузов до железной дороги. На нашей территории грузы переваливаются в двадцатитонные контейнеры, производство которых мы освоили. Они значительно упрощают логистику войсковых перевозок. Нас вполне устраивает состав импорта и лизинга, господин президент, за исключением указанных позиций. Но истребители можно тоже снять. Особой надобности в них уже нет. Но мы по-прежнему настаиваем на включении тяжелых бомбардировщиков в состав лизинга. В этом вооружении мы нуждаемся. В свою очередь мы можем предложить вам плавающую технику, так как вашим войскам предстоят многочисленные десанты. И первоклассное вооружение для десанта, проверенное в реальных боях с противником.

– Наши самолеты-истребители уступают вашим?

– Да, господин президент. Вы можете в этом убедиться сами.

– Что ж, это было бы интересно.

– Организуйте показ техники, товарищ Горский.

– У меня все готово.

– Тогда поехали!

Через час в Саках я показывал обоим руководителям ту технику, которую привез из Черкесска. Для показательности предложил провести бой между «лайтнингами» и новым Яком, но американцы отказались от боя после первого же показательного выступления, поняв, что ни по скорости, ни по скороподъемности, ни по вертикальной маневренности они тягаться с такой машиной не могут.

– А мы бы хотели приобрести такую машину, господин Сталин, – сказал Рузвельт. В этот момент я возвратился к ним от самолета.

– На этот вопрос вам ответит товарищ Горский.

– Господин президент! В этой машине собрано столько нового, секретного, что мы не сразу решились ее вам показать. А действие наших патентов заканчивается на нашей границе. Дальше наши секреты становятся вашей собственностью. И даже вы заговорили не о САМОЛЕТАХ, а о САМОЛЕТЕ. Еще точнее, о его двигателе. Так? Эта техника не может быть вам поставлена без признания наших патентов. Всех! Нами проведена громадная работа, затрачены огромные средства, и все это ради продажи одного самолета? Тогда его стоимость около одного миллиарда золотом. Примерно в такую сумму обойдется вам разработка такого самолета. И это реальные цифры в ваших реальных ценах. Поверьте, господин президент, я – представитель промышленности. Такую или близкую к ней цифру мы можем заработать на этом двигателе. Начиная с этого месяца, после принятия его на вооружение, он стал основным авиадвигателем ВВС и ГВФ страны. Как вам понравилась наша плавающая техника? Часть машин позволяет вести огонь из минометов и гаубиц на плаву, что позволяет оказывать поддержку десанту сразу после выхода из корабля. При помощи такой техники мы освободили Крым, с ходу форсировав Сиваш и Перекопский залив.

– Где выпускаются эти машины?

– На Горьковском автомобильном и заводе имени Сталина в Москве.

– Сколько таких машин вы можете поставить?

– Каких модификаций? – Я протянул Рузвельту отпечатанный проспект с БТРами.

– Вы явно работали продавцом подержанных автомобилей в Америке.

– Все возможно, господин президент. Я в курсе, насколько нелюбима эта профессия в Америке.

– Все предложенные.

– У нас ограничения по количеству только на самый новый БТР-60П, и требуется признание нашего патента на колесную формулу восемь на восемь, рулевого устройства и подвеску этого транспортера. Никто в мире пока этого не делает. Максимально шесть на шесть. Кроме того, патентом защищено шасси БТР-50 и МТ-ЛБ. Мне кажется, что будет проще признать русский язык языком патентов, господин президент, и все наши патенты сразу, чем торговаться из-за каждого.

– Я не могу так сразу решить этот вопрос, господин Горский. Мне необходимы консультации.

А я посадил ему на костюм «спутник». После выставки было предложено сделать перерыв в переговорах для консультаций.

– Кто этот Горский? – спросил Рузвельт у Гарримана.

– Я никогда его не видел. Понятия не имею, кто это!

– Позвольте обратить ваше внимание на то, что лексикон этого человека довольно сильно отличается от лексикона окружения Сталина! – вставил Чарльз Болен, переводчик Рузвельта. – Даже присутствует какой-то диалект или жаргон. Некоторые термины, которые он применяет, непонятны для меня.

– Не в этом суть, суть в том, что Сталин явно с его подачи решил немного заработать на войне! – сказал Халл. – И это ощущается даже на переговорах с Молотовым. У них стал совсем другой тон в переговорах. Они ничего не просят. Не задают вопросов: «Когда наконец будет открыт второй фронт?»

– А зачем он им нужен? После Калача Гитлер никак очухаться не может. К тому же русские широко и активно праздновали свою новую победу под Полтавой, причем открыто сравнивали ее с победой Петра Великого и даже сделали фильм о нем. Наибольшее внимание в фильме уделено военному строительству Петра. Можно провести некоторые аналогии, – заметил Гарриман. – И еще, русские практически перестали показывать кинохроники с фронтов, где есть техника, снятая крупным планом. И они явно показали нам далеко не все и сильно устаревшее.

– Нет, оба танка выпущены в этом году! А вот на остальной технике я маркировок не нашел. – сказал Аллен Даллес. – Очень удобный пистолет-пулемет. Отличный пулемет Горюнова и пулемет Калашникова. Калашников лучше. И Горский говорит, что проблем с патронами у них нет, все патронные заводы прошли переоборудование. Они могут продавать эти патроны в неограниченном количестве, и цены у них ниже, чем у нас, на четыре цента.

– Нет, что ни говорите, технику они показали отличную! У меня в армии такой нет! – сказал Эйзенхауэр.

– Так что будем делать, господа? – спросил президент. – Я вас для этого и собрал! Они просят признать их патенты, иначе будут вынуждены отказать нам в продаже техники. Это не входит в наши планы. Плюс Винни не желает начинать операции в Европе, ссылаясь на катастрофичное положение в Африке. Немцы опять устроили ему бойню под Аламейном, применив новые танки. Наши «Шерманы» тоже горят под огнем «Тигров». До высадки в Африке совсем немного времени, господа!

– Промышленники нам этого никогда не простят, господин президент! – сказал Халл.

– Может быть, усилить промышленный шпионаж в России? – задал вопрос Даллес.

– Угу, с их-то секретностью и НКВД? Очень хочется убирать снег в районе Колымы? У них за шпионаж смертная казнь полагается, но я думаю, что для вас, Аллен, они сделают скидку! – парировал Гарриман.

– И не стоит сбрасывать со счетов Гитлера! Он ведь получит эти все новинки в виде трофеев, а инженерный состав у него сильный, так что неминуемо начнет копировать или переделывать под свое производство, – задумчиво произнес Эйзенхауэр. – Так что можно ожидать их появления и на Западном фронте.

– Я предлагаю немного потянуть время, отправив этот запрос в нижнюю палату на рассмотрение, а самим усилить разведку в этом направлении, – еще раз предложил Даллес. – Получить дополнительные ассигнования на свои нужды было очень привлекательно.