Один раз до школы и когда он учился уже во втором классе, мать летала с ним в отпуск на Чёрное море в Сочи, в Минеральные воды, показала Кисловодск, Лермонтовские места Пятигорска с горой Машук. Наибольшее впечатление на мальчика произвели, якобы настоящие дуэльные, те самые длинноствольные с инкрустациями пистолеты в бедном местном музее. На рейсовом автобусе добрались до высокогорного озера, где успели пообедать под полосатым тентом открытого кафе с видом на раскрытую перед ними природную чашу воды.
В считанные минуты голубая гладь зеркала покрылась рябью от внезапного ветра, в миг сорвавшего парусиновый навес, и почернела отражением пригнанных им свинцовых грозовых туч. Тут же их настиг и до нитки промочил обрушенный сверху, по-южному бешеный ливень. Его сплошная стена низвергла с гор грязевые потоки ледяного селя вперемешку с камнями, которые им пришлось преодолевать, где по колено, а где даже по пояс. К счастью, тогда обошлось без вреда для здоровья, если не считать синяков на ногах. Кроме этого, Стас мало что запомнил из тех путешествий, хотя, благодаря им, его представления о мире значительно пополнились.
Потом они ездили несколько раз в Ленинград к маминой родной сестре тёте Ане, на девять лет её старше, бывшей замужем за офицером армии, недавно уволенным в запас. Вместе с родителями в тесной квартирке на северной окраине Васильевского острова, неподалёку от Смоленского кладбища проживали взрослые дети, двоюродные брат и сестра Стаса. Впрочем, они с мамой там только ночевали, ежедневно рано исчезая с утра, и возвращаясь обычно поздним вечером.
Чуть дальше по берегу Финского залива тянулась бесконечная многоэтажная застройка «морского фасада Ленинграда». Добраться туда в летнюю жару позагорать и поплавать не занимало много времени. До места жительства родни от станции метро «Василеостровская» часто ходили автобусы, но раз-другой, когда спешить никуда не требовалось, они махнули ради интереса напрямик пешком.
Их путь пересекал старейшее кладбище северной столицы, которое вело историю с 18 века и представляло собой как бы ещё один музей под открытым небом. Правда, теперь оно имело вид довольно запущенный и одичалый. Поговаривали, будто православная часть его началась с погребения целой артели первых строителей Петербурга, не вынесших климата и тяжёлых нечеловеческих условий. Были они, якобы, все родом со Смоленщины, что и дало название полю захоронения на берегу протекавшей рядом Чёрной речки. Известная, как место трагической дуэли Пушкина с Дантесом, речка отделяла от острова Декабристов с лютеранскими и армянскими захоронениями. Замшелые плиты надгробий, давно забытые неухоженные могилы немецких поселенцев придавали впечатляющий колорит старины здешним тенистым уголкам упокоения. Но и на левобережной православной части кладбища хватало заброшенных и поросших густой травой под вековыми деревьями участков с разрушающимися памятниками.
Перед самым поступлением Стаса в мединститут мать внезапно заболела. Несмотря на ежегодные обязательные по должности профилактические медосмотры, начало болезни прозевали. Может, сказался вовсе не старый ещё возраст, подумаешь, только разменяла пятый десяток! Сама она не привыкла прислушиваться к собственным болячкам, а надо было бы давно это сделать. Зато неизменно повторяла очень нравившуюся ей фразу: «Если тебе за сорок, и ничего не болит, значит, ты уже умерла!»
Поглощённая бесконечными служебными делами и подготовкой Стасика к институту, она не придала поначалу значения появившемуся недомоганию. Сама настояла на занятиях с репетиторами по трём основным предметам. Переживала за единственного сыночка, не хотела отпускать в армию и остаться одной в двух комнатах, что стало бы неизбежно, провали он вступительные экзамены. Неизвестно, где появился первичный очаг, но когда ей стало невмоготу от нараставшего похудания и слабости настолько, что пришлось обратиться к врачу, при обследовании сразу нашлись метастазы в лёгких. Положенное по месту службы медицинское обслуживание давало возможность самого передового лечения, но в её конкретном случае хирургически излечить болезнь уже не представлялось возможным. Химиотерапия, сеансы облучения могли только отодвинуть неизбежный исход, поддержать организм, одновременно с опухолью уничтожая и здоровые клетки.
Как объяснили Стасу лечащие врачи с учётом его твёрдого стремления попасть в медицину, рассчитывать на выздоровление не приходилось. В отличие от стариков у юных и сравнительно молодых пациентов онкологические заболевания протекают гораздо злокачественнее, то есть острее, быстрее и с большим поражением метастазами других органов. Потому и последний обязательный профилактический осмотр с флюорографией почти год назад ничего не выявил. Так что зависимость сроков жизни от возраста пациента в таких неоперабельных случаях всегда оказывалась обратной. Оставалось только надеяться на отсрочку с помощью массивной комбинированной терапии.
Несмотря на резкое ухудшение самочувствия, перед тем, как лечь в стационар, она использовала все имевшиеся связи, чтобы подстраховать сына при поступлении. Хотя он и достаточно подготовился, но всякое могло случиться.
Когда он первым делом приехал к ней в больницу сообщить радостную весть о приёме в мединститут, она дала волю слезам, пояснив, что сейчас для неё весть о зачислении Стасика – самое лучшее лекарство.
Начатые лучевая и химиотерапия с первого раза неожиданно дали неплохие результаты. А повторные курсы позволили ей пожить ещё почти пять лет. Несмотря на выпадение волос, стойкую потерю аппетита, помесячное нарастание болей и слабости с приближением конца, она никогда не сдавалась. Без поблажек на самочувствие заставляла себя больше двигаться, насколько позволяло состояние, всячески избегала долго находиться в постели. Она давно не работала, каждый месяц почтальонша приносила на дом положенное пособие по оформленной группе инвалидности, но денег теперь ни на что не хватало.
Хотя Стас получал стипендию с первого семестра, ему пришлось искать подработки, пока не удалось устроиться постоянным сторожем во вневедомственную охрану, опять же пригодились знакомства матери. Приходилось дежурить по ночам, когда сутки через трое, когда через двое. С таким подспорьем, по крайней мере, можно было обеспечить нужное питание для больной. Хотя она, как и любой гражданин страны, имела право на бесплатную медицинскую помощь, даже её долгая служба в престижном месте не избавляла от выражений благодарности лечащим врачам, как и необходимости покупки за свой счёт некоторых дорогих недоступных обычным путём лекарств. Стас неплохо с этим справлялся, увы, предотвратить неизбежное он бы не смог, даже имея гораздо большие деньги.
Всё же, иногда ему приходилось относить сохранившиеся от отца вещи в комиссионки, а подписные издания, которые мать приобрела по льготам, положенным их ведомству, в букинистические магазины. Разумеется, такое не могло служить постоянным и сколько-нибудь существенным источником дохода.
Мать умерла незадолго до зимней сессии пятого курса, когда Веткин дежурил на объекте. Хорошо ещё при ней находилась родная сестра, вызванная Стасом из Ленинграда за два месяца до кончины.
Мамина болезнь, которую выявили слишком поздно, преждевременная смерть с предшествующими страданиями, в том числе и от побочных действий терапии, проходили на его глазах. Уровня медицины доставало лишь на то, чтобы на время снимать нараставшие в последние месяцы боли. Всё это лишь укрепило Веткина в выборе профессии, как бы ему хотелось добиться, чтобы такие случаи не повторялись с другими! Но, что он мог? Несмотря на достижения в диагностике ранних форм рака, онкология его самого абсолютно не привлекала. Несомненно, загрязнение среды отходами производств и жизнедеятельности будет накапливаться, а с ним неизбежен и рост онкозаболеваний. Более интересной и перспективной Стасу виделась реаниматология. Там почти каждый день вытаскивают пациентов с того света – конкретный результат тут же налицо, да и давняя увлечённость загадками живого мозга подталкивала его именно в этом направлении.
