– Это всегда решается коллегиально, консилиум с привлечением необходимых специалистов, невропатолога как минимум. Наш заведующий согласовывает время с Павловским после совместного осмотра больного на месте. Перед намеченной транспортировкой обязательно оцениваются все возможные риски.

– И не бывает никаких исключений? Только так?

– Да, насколько мне известно…

– Хорошо. Всё это время больные получают необходимые медикаменты из аптеки вашего стационара?

– Да, конечно.

– Но в тех случаях, которые мы разбираем, к больным применялось ещё и новейшее специфическое лечение, не так ли? Эти довольно дорогие препараты находятся на особом учёте и не поставляются в обычную клинику, ими снабжает только Центр Павловского?

– Да, верно. Нейробион, витаген лишь недавно апробированы, их производство и применение пока ограничены опытными партиями. Кроме того, мы пользуемся ещё импортными средствами, такими, например, как цито-мак, …

– Ладно. Скажите, каким порядком вы получаете подобные дорогие лекарства?

– При мне Павловский всегда сам привозил эти препараты, всё тут же фиксируется в журнале учёта, – пожал плечами Стас.

– А дозы, необходимое количество – кто определяет?

– Тоже он. Семён Аркадьевич расписывает нам схему лечения на все дни до перевода, как только мы его приглашаем. Доза может изменяться в зависимости от степени поражения мозга в каждом случае отдельно, и потом необходимое количество этих препаратов обусловлено тем, сколько больной у нас пробудет.

– И как ведётся контроль таких препаратов?

– Всё отмечается в историях болезни, в реанимационных листах и, разумеется, в журналах учёта у старшей сестры.

– Ну, что ж, Веткин. У меня лично к вам пока больше нет вопросов. Подпишите и можете идти. Да, и скажите, тому гражданину в коридоре, чтоб зашёл.

Стас, не читая, подмахнул протокол, лишь бы поскорее выбраться отсюда. А оказавшись за дверью, отступил в сторону, давая дорогу к Савицкой томившемуся в ожидании работнику торговли. За это время очередь у кабинета успела нарасти до нескольких человек. Впрочем, Веткина это уже никак не касалось.

Дружба народов

Сумерки настигли Стаса и Катю на узких улочках Старого Города, средневековые здания выглядели вечером при слабом освещении таинственно и гораздо внушительнее, совсем не так, как при ярком солнце. Они снова бродили по затемнённым каменным закоулкам, любовались открываемой заново и уже только им двоим старинной архитектурой. То и дело целовались в укромных местах, которых здесь обнаружилось в избытке, прерывая для столь важного занятия нескончаемый ничего не значащий и в то же время многозначительный именно для них разговор, начатый в ночном поезде на Катиной постели.

Оба склонялись к тому, что пора бы приземлиться в каком-нибудь кафе или ресторанчике. Ещё днём на Ратушной площади, при виде зеркально остеклённой витрины «Вана Томас», лишь подумали, вот бы здорово побывать там внутри! Этот известный ночной ресторан, названный в честь того же забавного крепыша на флюгере, открывался затемно и работал почти до утра. Попасть туда и превратилось теперь для них в первоочередную задачу сегодняшнего вечера.

Плотного сложения мордоворот средних лет в чёрном костюме и галстуке на белую рубашку уже стоял на страже. Судя по выгравированным на стекле часам работы, «Старый Томас» открылся совсем недавно. То и дело возле бдительно охраняемой упитанным цербером двери возникали небольшие завихрения из нескольких желавших попасть внутрь, не больше. Миг, другой, и после доверительных переговоров, возможно с сообщением секретного пароля, соискатели просачивались внутрь, оставляя по эту сторону прежнюю пустоту. Благодаря такому не вполне понятному регулированию, очереди снаружи не возникало.

Катя со Стасом устремились к намеченной цели сразу после внедрения очередных счастливчиков. Но именно для них манящий проход оказался перекрыт. Охранник сделал вид, что совершенно не понимает по-русски и, зорко поглядывая по сторонам, даже не удостоил вниманием джинсовую пару. Стас безуспешно попытался заинтересовать громилу бумажной пятирублёвкой, затем не без колебания удвоил предлагаемую плату, что соответствовало уже взятке, даваемой в кассе Аэрофлота его сокурсником из Тбилиси при официальном отсутствии билетов на нужный рейс. Никакого результата, шкаф при входе оставался не сдвигаем.

При следующем повторе их попыток обратить на себя внимание, он зашёл внутрь, прикрыл дверь на массивную цепочку и вывесил щиток с надписью русскими буквами: «МЕСТ НЕТ». Ещё несколько вскоре объявившихся молодых людей, явно из местных, по одному и парами оказались без промедления приглашены войти после краткого интимного общения через едва приотворённую дверь.

Затем довольно потёртая сизоносая личность, скорее славянской, чем чухонской внешности, была им милостиво допущена в нутро заведения для избранных после того, как они перебросились короткими фразами на непонятном для стоявших рядом москвичей языке. После этого Катерина не выдержала, ловко просунула ногу в туфельке в не успевшую закрыться щель между дверью и косяком и не дала возможности захлопнуть её перед носом.

– Послушайте, почему вы так относитесь к нам? Мы – гости города, и приехали издалека, чтобы его посмотреть. Нам очень хочется попасть в ваш Вана Томас, о котором столько слышали, завтра мы уезжаем насовсем и никогда не вернёмся. Можем заплатить, сколько скажете, но думаю, пяти рублей хватит за глаза. В конце концов, это дико невежливо с вашей стороны!

Вышибала не счёл нужным ответить, накинул изнутри блестящую цепочку, но силу применять не решился, так что дверь осталась чуть приоткрытой. Видно было, что он прекрасно понимает всё, что ему говорят, однако, не дослушав до конца, скрылся внутри в противоположном направлении от недостижимого для них входа в зал. Могло показаться, от слов настырной посетительницы громиле срочно приспичило в туалет.

Едва он скрылся, Катя стремительно просунула руку и бесшумно сняла металлическую змейку, потянув Стаса за собой в тут же распахнутую ею дверь. Они проскочили маленький вестибюль и по мраморным ступеням изогнутой коротким винтом лестницы торопливо спустились в зал ресторана. Следом из бокового помещения выскочил уже сильно возбуждённый и негодующий хранитель прохода, размахивая руками, и отрывисто выкрикивая что-то на эстонском. Но реакция местного питекантропа запоздала, он даже не последовал за ними, возможно, его полномочия ограничивались площадкой между входной дверью и туалетом, а далее путь и для него был строго заказан. Но, ещё вероятнее, Катя и Стас, прорвавшись на внутреннюю территорию, приобрели статус неприкасаемых посетителей, которых сторожу трогать уже не полагалось независимо от их национальной принадлежности.

– Ты просто молодец! – громко, чтобы перекричать внезапно заигравшую музыку, сказал Стас на ухо тут же расцветшей в улыбке спутнице. Без лишних церемоний обнял её за плечи, увлекая в открывшееся перед ними полуподвальное пространство, заставленное столиками.

К возмущению Стаса и Кати, не менее трети мест пустовало, а рассеянная по остальным разношёрстная публика на появление ещё одной запоздалой парочки, одетой вовсе не для светского раута, не обратила никакого внимания. Мультипликаторы-вертушки создавали плавное в такт музыке кружение разноцветной метели на стенах и низком потолке. Здесь не было ни яркого света, ни бьющего по ушам жестяно-баночного надрыва с привычным кабацким репертуаром российских ресторанов. Две гитары, ударник и клавишник довольно похоже на оригинал старательно копировали ранних битлов, причём, сидевший за ионикой пел на английском с едва заметным нисколько не раздражавшим акцентом. Да и все затем исполняемые ими песни звучали исключительно на том же языке, приятно и почти профессионально.

Стас и Катя выбрали свободный столик у стены, чтобы не сидеть на проходе и одновременно видеть оттуда всё вокруг. Первым делом изучили меню на двух языках, как бы то ни было, но предстоящая трата несколько напрягала обоих, вряд ли здешние расценки могли не кусаться. Ну, и пусть, зато они добились своего!