Думаю, лучше всех природу нового режима понял М. Булгаков. Для него было очевидно, что Сталин лишь использует в своих целях внешние атрибуты коммунистического режима: идею всеобщего равенства, марксистскую идеологию, интернационализм, марксистско – ленинскую философию и т. д. А на деле он является абсолютным монархом, новым Людовиком XIV. Собственно, Булгаков не был идиотом и понимал, что его до сих пор не уничтожили лишь благодаря Сталину, которому понравились его книги. Более того, ему позволили работать. Вот тогда он и написал – очевидно, с дальним прицелом – пьесу «Кабала святош». В пьесе речь идёт о судьбе знаменитого французского комедиографа Жана – Батиста Мольера. Церковники запретили к исполнению его пьесу «Тартюф», и он ищет справедливости и покровительства у короля Людовика ХIV. Образ короля описан льстиво, это скромный гений, стоящий высоко над миром и невероятно умный, более того, лишь он один и способен понять по – настоящему беднягу Мольера. Зато настоящими злодеями и фальшивыми лизоблюдами, скрывающими свои злые намерения под маской благочестия, рисуются святоши и слуги «короля – солнца». Пьеса содержала очевидный двойной смысл: гениальный Сталин и плетущие против него заговоры «соратники».
Неизвестно, прочитал ли Сталин эту пьесу. Вероятно, прочитал, поскольку, хотя её и запретили сразу же после премьеры, тем не менее Булгаков благополучно избежал трагической участи других жертв Большого террора. Всех их, стоявших у самого трона, расстреляли, как бешеных собак, или превратили в лагерную пыль. А Булгаков, который в пьесе показал свою полную лояльность, был оставлен в живых и на свободе. Правда, судьба оказалась гораздо более жестокой по отношению к великому писателю, чем вождь народов – он умер молодым, находясь на самом пике своего творчества.
Я считаю И. Сталина абсолютным преступником, который по масштабам своих злодеяний намного превзошёл своего «коллегу по цеху» тиранов А. Гитлера. Поэтому при оценке любых событий, связанных с его демонической личностью, следует принимать за аксиому установку: ВСЕ его мысли, слова и деяния были преступны.
А. Авторханов в книге «Загадка смерти Сталина» пишет: «Сталин никого не убивал из любви к убийству. Не был он и садистом и еще меньше – параноиком. Такие оценки его действий вытекают из неправильной «антропологической» предпосылки: Сталина рассматривают как человека со всеми человеческими атрибутами, а поэтому все его нечеловеческие поступки сводят к душевной болезни. Между тем все поступки, действия, преступления Сталина целеустремлены, логичны и строго принципиальны. У него нет зигзагов душевнобольного человека: помрачение ума, а потом просветление, восторг сейчас, меланхолия через час, злодеяние сегодня и раскаяние завтра, как бывало с действительно больным Иваном Грозным. Сталин был политик, действующий уголовными методами для достижения цели. Более того, он представлял собою уникальный гибрид политической науки и уголовного искусства, превосходя этим всех других политиков. Сталин был принципиально постоянным в своих злодеяниях – в восемнадцать лет он выдал свой марксистский кружок в Тифлисской духовной семинарии жандармам (оправдывая себя тем, что так он сделал кружковцев революционерами); в двадцать восемь лет он руководил убийством людей на Эриванской площади в Тифлисе во время вооруженного ограбления казначейства; в тридцать восемь лет он лично командовал в Царицыне массовыми расстрелами пленных белогвардейцев; в сорок восемь лет начал подготовку к истреблению крестьянства; ему было пятьдесят восемь лет, когда по его приказу в 1937–1938 гг. чекисты умертвили миллионы невинных людей; ему было уже семьдесят лет, когда он без суда расстрелял дюжину членов ЦК, своих ближайших помощников. Теперь он решил взяться за остальных. Сумасбродные действия, как говорит Хрущев? Ничуть не бывало. Целеустремленные и целеоправданные действия с гениальным чутьем предвидения. Если бы Сталину удалось уничтожить Политбюро 1952 года, он, вероятно, жил бы подольше, а антисталинского XX съезда партии в истории вовсе не было бы».
Единственное отличие от бесноватого фюрера заключалось в том, что он умело маскировал свои преступления и всегда носил добродушную маску, за которой скрывалось кровавое чудовище. До такой степени, что очень многие до сих пор сомневаются, а был ли он столь плох на самом деле? Ведь именно он был Верховным Главнокомандующим в годы войны с нацистами, «освободил» Восточную Европу от нацистской чумы и так далее. Это колоссальная ошибка, поскольку даже то немногое, что можно записать ему в позитив, на поверку также оказывается преступлением, правда, завёрнутым в яркий цветной фантик. Например, на Ялтинской конференции в 1945 году Сталин подписал обязательство в освобожденных от нацистов Красной армией странах провести свободные выборы. В «Декларации об освобожденной Европе» было чётко определено право народов на самоопределение: «Установление порядка в Европе и переустройство национально – экономической жизни должно быть достигнуто таким путем, который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору». Но как сталинская система могла дать народам тех стран, куда ступал сапог советского солдата, свободу, если в самом СССР не было никакой свободы? Конституция, демократические выборы, власть народа, справедливое правосудие – всё это было не более чем филькиной грамотой и потёмкинской деревней. Одиозный сталинский прокурор Андрей Януарьевич Вышинский по профессии был юристом, закончил юридический факультет университета в Киеве. Это малоизвестно, но он написал серьёзный труд по юриспруденции под названием «Теория судебных доказательств в советском праве». Цитата из этого труда: «…было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого… В достаточно уже отдалённые времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае считавшейся наиболее серьёзным доказательством, «царицей доказательств» (regina probationum)». Как автор этих прекрасных строк мог председательствовать на московских процессах 1937–1938 гг.? Презумпция невиновности, которую Вышинский так превозносил в теории, была полностью отвергнута им на практике. На кровавых судилищах он пел соловьём совсем другие песни: «Вся наша страна, от малого до старого, ждёт и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу Родину, расстрелять как поганых псов!.. Пройдёт время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа. А над нами, над нашей счастливой страной, по – прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по – прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождём и учителем – великим Сталиным – вперёд и вперёд к коммунизму!»
Ведь хорошо известно, что те процессы являлись насмешкой над правосудием! Только вот он не мог поступить иначе, поскольку являлся продуктом системы, в которой абсолютно все понятия имели двойной, извращённый смысл. Во время Нюрнбергского трибунала именно он фактически руководил советской делегацией, как самый опытный и квалифицированный юрист. И он вполне оправдал ожидания своего хозяина: на процессе полностью замяли тему о секретных протоколах пакта Молотова – Риббентропа, а также о катынском расстреле пленных польских офицеров. Англичане и американцы понимали, с кем имеют дело, но при этом широко улыбались своему «союзнику». Участие сталинских обвинителей в Международном трибунале отчасти нивелирует весь процесс, поскольку их место было на скамье подсудимых рядом с нацистами, совершившими чудовищные преступления против человечества.
