Через несколько дней заключенные устроили мятеж в своей тюрьме. Они забаррикадировались внутри камер, приставив койки к двери. Охране было запрещено применять насилие, поэтому она ограничилась тем, что поливала восставших водой из противопожарных шлангов. Вскоре мятеж был ликвидирован, в качестве наказания кровати были вынесены из камер, заключённым пришлось спать на голом бетонном полу. Кроме того, чтобы пресечь новый заговор заключенных, было установлено дополнительное правило: прогулки стали разрешены лишь в ночное время. В это же время заключенных стали подвергать издевательствам, поскольку тюремщики ошибочно полагали, что видеокамеры выключены.

После этого заключенные пали духом и стали требовать досрочно завершить эксперимент. Они прониклись навязчивой идеей всеобщей несправедливости. У тюремщиков, напротив, развитие событий породило ощущение вседозволенности и способствовало быстрому развитию садизма.

Так, один из охранников, который до эксперимента считал себя добрым и неагрессивным пацифистом, на пятый день записал в своем дневнике: «Я специально выбрал его (то есть заключенного) для оскорбления, потому что я просто не любил его… Этот заключенный отказался есть свои сосиски… Я решил ускорить его кормление, но он не хотел есть. Тогда я размазал еду на его лице. Я не мог поверить, что это сделал я. Я ненавидел себя за содеянное, но его я ненавидел ещё больше».

На шестые сутки эксперимент был приостановлен, поскольку учёным стало совершенно очевидно, что его продолжение может привести лишь к трагическим последствиям. Результат был налицо: эксперимент вызвал у образованных, воспитанных в демократическом обществе, психически здоровых молодых людей длительный физический и эмоциональный стресс.

Филипп Зимбардо, подводя неутешительные итоги эксперимента, написал: «Что наиболее удивляет в экспериментальной псевдотюрьме, так это легкость, с которой возникает садистское поведение у совершенно нормальных молодых людей и эмоциональная патология среди тех, кто тщательно был подобран по признаку психологической стабильности».

Подобный эксперимент никогда никем больше не проводился, поскольку совершенно ясно, что он неэтичен по своей сути.

Спроецировав ситуацию на положение в палестинском обществе, где детей с яслей учат ненависти к евреям и неверным, приучая наивысшей добродетелью считать желание стать камикадзе – шахидом, я, не будучи специалистом, позволил себе сделать предположение о том, что и в этом случае у детей сознательно выращивается эмоциональная патология. Более того, невольно напрашивается мысль о том, что такая патология неисправима, ведь с малых лет из них растят подонков и убийц, закоренелых преступников. Какое будущее может быть у подобного общества, которое по сути представляет собой организованную преступную группировку?

Вероятно, ослеплённые политикой политкорректности цензоры Фейсбука не в состоянии по – настоящему фильтровать информацию и разделять свободу слова от призывов к насилию. Я лишь заострил вопрос, который, как я полагаю, является одним из ключевых в ближневосточном конфликте: может ли общество, живущее по волчьим законам банды с элементами религиозного фанатизма, в принципе желать мирного сосуществования со своими соседями? А получилось, что вопрос я должен был поставить другой: а способно ли западное общество, которое сознательно затыкает рот критически настроенным людям, противостоять настоящим могильщикам цивилизации, которые давно поняли, что сокрушить неверных они могут посредством атрибутов демократии?

Все институты ООН, МУС в Гааге, левацкие СМИ и просторы Интернета давно завоёваны ненавистниками западной цивилизации. Они нацепили маски политкорректности и кропотливо подтачивают изнутри устои свободного мира. Те, кто пытается бороться с этой эпидемией и обнажить истинную сущность проблемы, немедленно шельмуются целой армией «полезных идиотов», на них навешивают ярлыки расистов и фашистов, им затыкают рты и демонизируют. Молодым людям с юных лет вдалбливают, что, образно говоря, волка нужно называть овцой. А если волк ведёт себя как кровавый убийца, то это не его вина, а вина овец, которые спровоцировали его на преступление.

Теперь неэтичные эксперименты в западном мире приобретают масштаб эпидемии. Приведу лишь несколько примеров.

Согласно сообщению Deutsche Welle, к пенсионерам в Швеции будут подселять молодых мигрантов в рамках программы интеграции иностранцев (проект SällBo).

Авторы проекта заявляют, что он поможет пожилым людям избавиться от чувства одиночества, а мигрантам – привыкнуть к новой стране. Программа будет проходить в шведском городе Хельсингборг в специальных общежитиях. 31 квартиру выделят для пенсионеров, еще 20 – для мигрантов возрастом от 18 до 25 лет. Половина квартир предназначена для приезжих, которые живут с детьми.

«Подобный способ расселения еще не практиковался ни в одной стране мира», – подчеркивают создатели проекта. Они отмечают, что часто мигранты в Швеции даже не контактируют со взрослыми и пожилыми местными жителями. Считается, что совместное проживание поможет приезжим лучше понимать шведское общество.

Или вот ещё – в Швеции кто – то из родителей в школе муниципалитета Эммабода на юго – востоке страны пожаловался на уроки религиоведения в школе, на которых детям провели «ролевую игру» по исламу.

По словам мужчины, педагог заставлял детей молиться на ковриках и разделил учеников по половому признаку. «Девочки должны были стоять в конце класса. Затем они танцевали под арабскую музыку и ели арабский торт», – возмутился родитель. При этом детям читали Коран.

Учитель, в свою очередь, все обвинения отрицает. По его словам, произошедшее было всего лишь «ролевой игрой».

В Европе мигранты массово захватывают частные дома, законные владельцы оказываются лишёнными своей собственности и выброшенными на улицу. Абсурд, скажете вы, такого не может быть, потому что не может быть никогда. Отнюдь, всё происходит на абсолютно законных основаниях. Поинтересуйтесь, например, законодательством Испании.

Только, по моему скромному мнению, такое положение дел не будет продолжаться вечно, поскольку правда в конце концов всегда торжествует, а ещё скорее закончится терпение. Но пока что котёл кипит. Хорошо бы ещё понять – доколе?

К январю 1943 года войска СС и вермахт уже навсегда запятнали свою честь массовыми казнями, карательными операциями, а также тем, что творили военные преступления против мирного населения в невиданных масштабах. В полную мощность работали газовые камеры и крематории в лагерях смерти. Нацисты с нарастающей яростью осуществляли массовые репрессии: казнили евреев, цыган, пленных советских солдат, американских лётчиков, собственных граждан – противников режима и т. д.

И вдруг в это время в центре Мюнхена – колыбели нацистского движения – на стенах появились огромные надписи: «Долой Гитлера!» и «Свобода!»

Храбрецами, совершившими этот подвиг в самые тёмные времена диктатуры, оказались студенты Мюнхенского университета, состоявшие в подпольной группе Сопротивления Weiße Rose («Белая роза»). Все розыскные мероприятия гестапо окончились неудачей.

Провал подпольщиков ждал 17 февраля 1943 года. В тот день Ганса и Софи Шолль сдал гестапо смотритель университета. В этот день они пришли в университет с чемоданом, набитым листовками, и раскладывали их в пустых аудиториях и коридорах. Софи несколько увлеклась и сбросила с балкона несколько оставшихся листовок студентам, находившимся внизу. Смотритель университета немедленно сигнализировал гестапо. Арест брата и сестры Шолль повлёк за собой провал всей группы. Вскоре гитлеровцы арестовали всех, кроме Александра Шмореля. Но и ему не удалось уйти от погони: нацисты разместили его фотографию на первой странице Völkischer Beobachter («Народный обозреватель»), центральной газеты Третьего рейха, с пометкой «Разыскивается преступник» и денежным вознаграждением за его голову. Спустя несколько дней его опознали и арестовали в бомбоубежище, где он прятался во время воздушной тревоги.