Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Не выдержав, она села и, запустив пальцы ему под футболку, начала потихоньку снимать ее. Его тело было так близко, такое горячее, такое желанное, что свою футболку она уже не снимала, сдернула и прижалась к нему. Она почувствовала уже знакомый запах, возбуждающий, его неровное дыхание. Он сдался, лег рядом с ней, прижал ее к себе. Она гладила его лицо, тело, обнимала, снова гладила. «Я хочу тебя, хочу!» Ее рука скользнула снять с него брюки, но он перехватил ее. «Ну что же ты ждешь! Чего ты медлишь!» Она чувствовала, что он возбужден, что он хочет ее не меньше, но чего-то ждет. Ее рука снова скользнула вниз, и он снова перехватил ее. Она попыталась вырваться, но он не пускал.

– Я хочу тебя, – еле слышно прошептала она.

Не отпуская руки, он начал целовать ее, осторожно, сначала в висок, в уголок глаза, щеку, шею. Она чувствовала его горячее дыхание, повернулась к нему навстречу, подставила губы, пытаясь поймать поцелуй. Он был близко, очень близко, но она не могла встретиться с его губами. Вот поцелуй пришелся в уголок рта, его губы были сухие и горячие. Она потянулась им навстречу, но он отклонился. Это игра? «Неужели ты не видишь, что я не могу больше ждать! Я хочу тебя!» Ее трясло, она уже не могла сдерживать стоны.

– Я хочу тебя, хочу, ну, пожалуйста, – шептала она не останавливаясь.

Он начал потихоньку снимать с нее оставшуюся одежду. И вот она уже лежала рядом с ним голая, а он, как и раньше, не позволял ей дальше раздеть себя. Он целовал ее в ухо, шею, опустился ниже, в грудь, поймал губами сосок. По ее телу прошла судорога, она обвила его ногами, руками. Он освободился, скользнул рукой по ее животу, ниже, еще ниже. Она подалась навстречу, застонала громче. Его пальцы дошли до самого горячего места, стали мокрыми, заскользили. Она услышала, как сбилось его дыхание, стало тяжелым. Она поняла, что он возбужден не меньше ее, что он тоже ее безумно хочет, но сдерживает себя. Через секунду он резко встал, стащил с себя оставшуюся одежду, хлопнул ящиком тумбочки, зашуршал. В следующее мгновение он уже входил в нее, осторожно, прислушиваясь к ее реакции. А она, дождавшись, наконец-то отпустила его, расслабилась, раскинулась, наслаждаясь новыми ощущениями. Толчок, еще один, и она снова обвилась вокруг него, ловя его движения и отзываясь на каждое. Тело не заставило себя ждать, по нему пробежали судороги, оно выгнулось, подалось навстречу. Алина испустила долгий глухой стон, расслабилась на несколько секунд, а потом еще сильнее вцепилась в Максима. Еще, еще! Он хотел сбавить темп, но она ему не дала.

– Не останавливайся, только не останавливайся…

Он поймал ее губы, но ей уже было не до поцелуев. Она часто, со стоном, дышала.

– Только не останавливайся… Еще…

Она почувствовала, как на нее накатывает волна, что такая же волна поднимается у Максима, и вот он запульсировал, захрипел, уткнулся головой ей в шею. А она, содрогаясь, прижимала его к себе, как будто хотела, чтобы он вошел еще глубже, еще больше. Уже начали неметь руки, но она все не отпускала его, по телу пробегали судороги, а она, забыв сделать вдох, все прижималась и прижималась. Сердце было готово вырваться из груди, Максим тяжело дышал, и она наконец-то вспомнила, что ей тоже нужно дышать. Сделала глубокий вдох, застонала, потянулась губами и вдруг почувствовала поцелуй. Легкий, осторожный, горячий, такой нежный, каким целуют только любимых. Ее так поразила эта нежность, так тронула, что на глаза сразу же навернулись слезы. Она взяла его лицо в ладони, стала гладить, целовать, боясь расплакаться, не давая ему возможность вернуть эти поцелуи. Тело начало успокаиваться, и она почувствовала, как внутри ее растет нежность и еще какое-то горячее незнакомое чувство. Там, где сердце.

3

Она проснулась посреди ночи. Они так и уснули на неразобранной постели, накрытые сверху одним покрывалом. Она лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к его ровному, спокойному дыханию. Она почувствовала такое умиротворение, такое единство с окружающим миром, как будто она стала частью чего-то большого. Пропали границы, по которым она узнавала себя, пропала обособленность, отдельность, от нее больше ничего не осталось. Новое самоощущение было беспредельное. Она пыталась подобрать слова этому новому чувству, состоянию, но слов не было, потому что этого никогда еще не было в ее опыте и она не знала, как это называется.

Пробуждение было быстрым. Еще не открыв глаз, она уже вспомнила вчерашний вечер, заулыбалась. И снова какая-то теплая незнакомая волна разлилась у нее в груди. Она почувствовала, что находится одна в комнате, одна в доме. Она снова, минута за минутой возвращалась ко вчерашнему вечеру, пытаясь вспомнить каждое мгновение, как будто это могло ей позволить пережить все еще раз. С трудом оторвавшись от этого занятия, она открыла глаза. Сколько времени? Перед тем как они вчера заснули, Максим спросил, во сколько ее будить утром. Она ответила, что сама проснется. Но она не думала, что ее сон будет таким долгим.

Она огляделась, но часов нигде не нашла. Его комната была похожа на ее, но без трюмо, и дверь в ванную была замаскирована под дверцу шкафа. А какая у него ванная? – вспомнила Алина мучивший ее вчера вопрос. Она соскользнула с кровати, скорее по привычке, чем осознанно, заправила постель и открыла дверь. Ванная была почти такая же и, хотя отличалась только в мелочах, производила впечатление мужской комнаты. Более холодный оттенок стен, полотенца графитового цвета, темный короткошерстный коврик на полу, который уже не спутаешь со шкурой. Окна не было, вместо него рельефные плитки, сложенные геометрическим узором, такой же узор напротив, над ванной. Несмотря на обилие пестрой мелочовки, ванная выглядела строже, как-то даже аскетичнее. Алина потрогала влажное полотенце. «Как я могла не проснуться, когда Максим встал? И сколько все же времени?»

Она оделась и пошла в свою комнату. Часы показывали начало десятого. «Ничего себе! Как будто я вчера снотворного хлопнула. А что, отличный секс запросто можно приравнять к снотворному».

Одеваясь после ванны, Алина услышала, или ей показалось, что она слышит внизу какой-то шум. Спустившись на первый этаж, она увидела женщину, которая протирала пыль с мебели. Понедельник и четверг, вспомнила она слова Максима, домработница!

– Доброе утро, – стараясь не напугать, тихо поприветствовала Алина.

– Ой. – Женщина резко развернулась. – Здрасте. Разбудила? Я смотрю, машина стоит, значит, думаю, у Максима Викторовича гости. Ну и решила по-тихому сначала убрать, чтобы не разбудить. Нашумела, значит?

– Да нет, что вы! Я сама проснулась.

На вид женщине было далеко за пятьдесят. Простое лицо без косметики, на голове косынка, завязанная сзади, мужская рубашка, длинная юбка. Встреть ее на улице, и Алина бы решила, что эта тетка идет с деревенского огорода. Она явно не из агентства. И у Алины тут же родился план.

– А вы не попьете со мной чаю? А то мне так непривычно тут одной. Максим Викторович такой добрый, он меня пожить пустил. Я уже третий день тут, а даже толком не знаю, где что находится. Он сказал, бери все, что надо, а мне неудобно лазить по шкафам. А беспокоить его я не хочу, он такой занятой, уходит рано, приходит поздно. Мне как-то неудобно его просить, чтобы он мне экскурсию устроил. Может, вы попьете со мной чаю, а заодно и покажете, где что тут есть? А то я вчера кофе готовила, сахарницу нашла, и думаю, если сахар закончится, не звонить же мне Максиму Викторовичу, узнавать. А хотите кофе? Я вам сварю вкусный кофе в турке, вы такого точно не пробовали. Меня Алина зовут, а вас?

Выдавая эту тираду, Алина двигалась в сторону кухни, и женщине ничего не оставалось, как последовать за ней.

– Тетя Аня я. Не надо из-за сахара звонить Максиму Викторовичу, не любит он этого. Я покажу все.

И Алине была устроена обзорная экскурсия по кухне. Самое ценное в ней были комментарии тети Ани. В общем, выходило следующее. Максим Викторович завтракал дома, зеленый чай, тосты, творог.

5
{"b":"703298","o":1}