Своё имя она считала просто нелепым - Клара.

  Не было случая, чтобы, назвав его при знакомстве, не услышала в ответ: "А, Карл у Клары украл кораллы!". Так бы и убила!

  - Мама, ну ты мне и удружила.

  - Так акушерку звали, считай, нас обеих спасла. Но получилось всё правильно, посмотри на себя в зеркало!

  В зеркале отражалась рыжеволосая голубоглазая девчонка с узким бледным лицом и легкой россыпью веснушек на вздёрнутом носике. Точно из "другой оперы": по материнской линии все родственницы русопятые румяные толстушки. Значит, в отца, о котором никто ничего толком не знал. Уже с повзрослевшей дочерью мама завела серьёзный разговор:

  - Давай поговорим раз и навсегда. В институте у меня был бесперспективный роман с преподавателем. Когда расстались, я хотела вешаться-топиться, а подружка силой утащила меня в дом отдыха. Оклемалась, тут и подоспела вечеринка в кругу полузнакомых людей, остроумных, жизнерадостных. Когда разошлись, я оказалась в номере с милым парнем, которого все звали Николашей. Лёгкий флирт, ощущение свободы от прошлого и, конечно, вино... Утром в столовой он меня увидел, сильно покраснел, отвёл глаза, не подошел. Я тут же рванула на автобус, отвозящий на экскурсию. Больше я его не видела и о нём не расспрашивала. Бывает и такое. Дома узнала, что беременна. И, честное слово, очень обрадовалась. Дорогие мои родители поддержали и дали доучиться. А когда ты родилась, все в один голос: "Рыжая! К счастью!". Вот и всё.

  - А говорят, что дочь повторяет судьбу матери...

  - Ларка, глупышка, я очень успешная. И друг у меня есть, и безумно любимая работа, и, главное, ты. Как в песне: "неужели это мне одной?".

  Матерью она гордилась: оперирующий хирург городской больницы. Всегда подтянутая, гладко причёсанная (узел из косы на затылке), с крепкими нервами. Вся их жизнь была чётко налажена. Не было места для ссор, лучше посмеяться над чем-нибудь. В их трёхкомнатной квартире беспорядок как-то не заводился. А значит, поводов для упрёков не возникало. Дочь выбрала медицину, как само собой разумеющееся. Остановилась на кардиологии, чем и увлеклась по-настоящему.

  И далее - повтор. На последнем курсе чуть было

  не свихнулась от безответной любви к руководителю науч-ной студенческой работы. Ради него пахала по пятнадцать часов в сутки. А он... Игра в кошки-мышки льстила мужчине в годах. Но и дураком он не был. Кларкины истерики (не в маму) доставались постоянной "подружке" - Саше Оленеву из их группы, будущему микробиологу. Вам встречался умный лапоть? Это про Сашу: и лучший студент, и непробиваемый простак. Среднего роста, широкоплечий (занимался плаванием), простое лицо очень украшала улыбка с ямочками на щеках, глаза честного пионера, количество светлых волос на голове зашкаливало: сколько ни причёсывай, стоят торчком во все стороны - то ли рэпер, то ли клоун. Как прилип на третьем курсе к Кларе, так и оставался тенью рядом: ешь меня с маслом. Ох, и быстро девчонки привыкают к собачьей преданности! Им же страсти-мордасти подавай.

  - Олень, ты чего пришел? - так обычно встречала Клеопатра своего раба.

  - Посуду помыть, - улыбался рэпер. - Я же знаю, ты не любишь.

  - Ну, заходи, самовар готов.

  Это была обычная шутка, но не случайная. Не зря парень ещё в школе выбрал микроскоп. Чистюлей был примерным. Жил в общежитии, но всегда мытый-перемытый.

  В наглаженной приличной одежде (родня с Урала хорошо спонсировала). Столовые не признавал, умудрялся сам себе готовить. А к Кларе приходил с продуктами в рюкзачке, как к ближайшей родственнице. Чашки-блюдца мыл долго, одновременно выслушивая бредни, "а я ему сказала, а он мне говорит" и т. д. Если приходила мама, спешил распрощаться, чтобы не мешать ей отдыхать.

  Так было до последних дней учёбы-практики. Клара

  с каким-то вопросом сунулась в деканат, где в этот момент сидел её "бог". И тут он её грубо одернул, как первоклашку. Наверное, в присутствии коллег решил показать, что к этой девушке он не имеет никакого отношения. Клара захлопнула дверь и пошла как слепая по коридору. По дороге домой накрутила на себя вселенскую трагедию и решила навсегда уехать из Москвы. Легла на диван и стала себя жалеть. Тут и звонок.

  Это Саша, святая простота, пришел с нелёгким разговором. И принёс давно купленную нитку коралловых бус. Разве он знал, что это сто раз не вовремя! Ничего не успел сказать, а только протянул подарок. "Оскорблённая и покинутая" от негодования чуть было голос не потеряла:

  - Ты где взял эту гадость?! Карл великий, немедленно забери назад!

  И она запихала бусы в нагрудный карман тщательно выглаженной рубашки.

  Саша впервые опешил от такой необъяснимой злости.

  - Лара, не дури. Мне уйти?

  - Уходи, видеть тебя не хочу!

  Чуть помедлил, быстро встал... И ушел навсегда.

  Дважды покинутая рыдала до прихода мамы, до конца не понимая, о ком и о чем. Наверное, ей надо было выплакать свою глупую, наивную, девичью мечту-каприз.

  Работать предстояло в подмосковном городе, в только что построенной поликлинике. Предложили должность заведующей кабинетом ЭКГ, дали служебную однушку в хорошем доме. Приехала ненадолго мама и помогла обустроиться. Получилось довольно уютно, и настроение изменилось: "Начинаю новую жизнь, буду добывать витамины счастья!".

  Старалась вовсю, себя показать умела. Не заметила, как год пролетел. Наметился первый отпуск. Стала отсчитывать дни по календарю. Подоспел и долго рекламируемый юбилей главврача. Он затянулся до "дальше некуда".

  Домой спешила в первом часу ночи. Улица прямая, вытянутая вдоль нескольких кварталов, отстроенная с одной стороны и в бесконечной стройке - с другой. Получалось, что надо идти вдоль временных заборов, навала бетонных плит, огромных коммуникационных труб и разных стройматериалов.

  Июньская ночь - тихая и теплая. Вокруг никого. Слышен только стук собственных шагов. Вот показался угол своего дома, как вдруг Клара остановилась. От стройки из темноты послышались странные звуки: то ли писк, то ли плач. Прислушалась: вроде детский голосок. Заволновалась от предчувствия какого-то несчастья. Быстро перешла дорогу, приблизилась к груде огромных труб и ахнула: в слабом освещении от дальнего фонаря картина предстала пугающая. Прислонившись к трубе и прижавшись друг к другу, сидели два мальчика пяти-шести лет. А рядом на земле лежал крупный мужчина, раскинув руки. Увидев незнакомую тётеньку, малыши заплакали в голос. "Господи, труп", - пронеслось в голове. Пощупала пульс: норма. Дыхание тяжёлое, но ровное. Ёлки-палки! Мертвецки пьян.