Тогда Бабушка Идея стала покупать книжки и энциклопедии про попугаев. Из них-то мы и узнали, что пол волнистых попугайчиков определить легко. Носик над клювом у самок – от беловато-синего цвета, когда пташка молода, и до коричневого, когда она достаточно повзрослела, чтобы завести потомство. А у самцов в детстве розовый или пурпурный носик, и ярко-синий уже только в период взросления. К старости носики у самок становятся бледными, а у самцов – почти фиолетовыми. С помощью книг мы быстро определили, что для потомства Микки должна стать Мамочкой. А для этого ей нужно поискать паренька, но не сейчас, а ещё через годик, ибо заводить деток в раннем возрасте любому существу вредно для здоровья. Волнистые попугайчики в этом ничем не отличаются: самец у них готов к потомству и в полгода, а вот пташек на гнездо раньше двух лет лучше не сажать. Так что, выждав нужный срок, мы нашли Микки супруга прямо в соседнем дворе.

– Он тоже был волнистым попугайчиком или другой породы? – любопытничал Джордж.

– Конечно, он был той же породы – из волнистых попугайчиков. Только Марк был не салатового, а голубого цвета. Ты разве не знаешь, что нельзя скрещивать для потомства животных разных пород?

– Почему? – нахмурился в своей манере Сеня.

– Это только в мультиках бывает, чтоб Заюшка с Лисом стали парой, – ответила я. – Как вы себе представляете детишек у таких Родителей? Хвост лисий, уши – заячьи. Так?

– Дям! – хором отвечали медвежата, хохоча.

– Нет, мои хорошие. В природе всё устроено таким простым и умным способом, чтоб живым существам легче было выжить. У лисов одни повадки и физиология, у зайцев – совсем другие, и даже противоположные.

– А что такое физиология? – тут же остановил меня Джордж.

– Это наука о нашем организме и его возможностях. С помощью неё мы узнаём, как генетически получаем те или иные умения, не напрягаясь да порой даже ничего не изучая, и используем навыки, просто переданные по наследству. Например, все медведи любят вести подвижный образ жизни, много кушать, плавать, строить, музицировать и рисовать. Умеют разговаривать со Звёздным Небом и всеми предками, знают медвежную Магию и Магию Природы. Это у каждого новорождённого медвежонка в крови, в костях и в мышцах, в разуме, в сердце и в душе. Этих знаний не избежать, они передаются автоматическими навыками и умениями.

– Как это, передаются? Как по радио? – допытывался Сеня, чтоб разобраться.

– Можно сказать и так – ведь мы не видим мудрость и опыт предков, не можем её ощутить иначе, чем как негласные указания к действиям. Радиоволны мы тоже не видим, но слышим и понимаем.

– А чем плохо, если Родители будут разных видов? Разве у ребёнка не должно быть мудрости вдвое больше от Мамочки и от Папочки сразу? – предположил Джордж.

– Нет, мой родной. Потомство разных видов живых существ не сможет получать от своих Родителей должных указаний, ибо всё будет путаться, мешать и противоречить друг другу.

– Как это – противоречить? – Сеня задал вопрос так, словно они опять сговаривались с Джорджем спрашивать по очереди.

– Ну, рассмотрим на том же примере Заюшки и Лиса из мультика «Зверополис», где они, возможно, в финале стали парочкой. И если б у них было чадо, то инстинкт зайца диктовал бы малышу убегать и прятаться. А инстинкт лиса в нём буквально кричал бы «Атакуй! Догони! Поймай!». Что прикажете делать малышу?

– Сложно будет выбрать… Убегать от себя и догонять себя же… – неожиданно согласился Сеня. – А можно ещё пример?

– Можно. Зайчики на зиму меняют шкурку на белую, чтоб в снегу они были менее заметны. Но лисы зимой, наоборот, в самой своей красе – огненные, яркие. Как быть малышу?

– Ходить с бело-рыжими пятнами! – выпалил ответ сам себе, смеясь, Сеня.

– И быть съеденным из-за окраски, – закончила я мысль. – Думаю, вы поняли, о чём я говорила.

– Так что с Микки и Марком? У них были детки? – полюбопытствовала Первая Мамочка, слушая мой рассказ и умиляясь от вопросов наших медвежат.

– О да! Не сразу, но благодаря всем книгам и стараниям Мамочки Идеи мы имели счастье наблюдать рождение птенцов.

– Как это было? – распахнул глаза Джордж.

– Это было прекрасно! Для начала мы соорудили одну большую клетку размером с целый стол, поставив домик Микки напротив домика Марка. Между ними Мамочка повесила огромную сетку с мелкими ячейками, которую сплела сама крючком из прочной нитки. Получилась просторная вилла, а не маленькая дача! Так Микки лишилась возможности летать по Дому, но зато не покидала гнезда. Его мы тоже сделали самостоятельно. Она была ещё неопытна и юна, в дикой природе у неё бы не оставалось вопросов, что делать и как. А вот взаперти у пернатых мало шансов, если не помогать.

– Медведи свили гнёздышко для маленькой птички? – улыбался Сеня.

– Можно сказать и так, – я, в своей поощрительной манере, давала медвежатам возможность предполагать и дальше, зная, что их мысли иногда попадают в цель. – Но важнее было не гнездо, а то, что для него мы с братишкой соорудили из картона небольшой скворечник – попугайчикам нужно укромное, тихое и тёмное место. Скворечник повесили в одной из клеток и просто ждали, подсовывая Микки разные кусочки ткани, ниток, ваты, поролона, бумаги, веточек и сухой травы. Из них-то она и соорудила своё гнездо. А когда время пришло, отложила там яйца.

– И у вас с Дядей Джорджем-средним были настоящие крохотные новорождённые птенчики? – с замиранием сердца вопрошал Джордж Джуниор.

– Да! Они были такими хрупкими, буквально прозрачными! Ведь птенчики появляются на свет без пёрышек. Вы знали это? – спросила я, и медвежата дружно покачали головами. А я продолжала:

– Мы помогали Микки заботиться о них на всех стадиях: пока у них обрастал первый пушок, потом, когда он менялся на пёрышки, и даже тогда, когда малыши учились летать.

– Они летали в клетке? – снова нахмурился Сеня.

– Ну, не совсем. За первым гнездом Микки сразу села на второе, потом на третье, а после мы сбились со счёта. Иногда в её кладке было по шесть птенцов, иногда – по три. Словом, никогда не знаешь, сколько яиц окажется и сколько птенчиков смогут выжить.

– Не все выживали? – спросил Джордж с дрожью в голосе. И Юджин так поджал губку, что я поняла – он готов расплакаться.

– Не все яички были с малышами, и не все птенцы могли выжить в домашних условиях. Ведь, как ни крути, для птиц нужна свобода. Но те, кто оказывался более крепким, выживая, имели шанс на долгую жизнь. Мы же старались изо всех сил. Содержать большую клетку и такую стаю достаточно непросто. Нужно регулярно чистить её, проветривать помещение, кормить пернатых особым образом.

– Дям! – сказал Юджин, подтверждая это с такой интонацией, словно он сам всё уже знал. Так он намеренно отвлекался, чтоб не переживать.

– Что кушают попугайчики? – спросила Кью.

– Мы давали им разные фрукты и овощи, свежие и варёные. Покупали специальные злаки, просо. Микки, когда ещё была одна, кушала с нами за столом. Ей ставилась отдельная тарелка с супом или кашей, и она хозяйничала там, как хотела.

– Вы садились за стол все вместе? – рассмеялся Сеня и удивлённо поднял брови.

– Да. Джордж-средний клал на тарелку ложку, и Микки как по жёрдочке перебиралась по ней на край тарелки, а иногда просто запрыгивала и опускала клюв в супчик. Важно понимать, что нашим любимцам можно есть не всё, что мы сами кушаем. Им не стоит есть специи и всякую зелень, которую мы обожаем. Потому Микки разрешено было вылавливать из супа только то, что ей было положено. Она любила варёную морковку, тыкву, свёклу, картошечку, кабачок, капусту или сладкий перчик.

– А баклажан? – поинтересовался Сеня, зная, как я люблю этот овощ в супах.

– Нет. Баклажаны волнистым попугайчикам нельзя, как и сырую картошку, например, или редьку. Ещё им нельзя всякие заморские фрукты, вроде манго, авокадо, хурмы или папайи – кормить своих пташек нужно с умом, понимая, что полезно, а что вредит. Микки любила все утренние каши и даже печенье! Она была настоящим гурманом. Мы даже пробовали как-то выпустить её детвору к столу. Но представьте только – к тому моменту в стае было больше двадцати птиц! Они на радостях устроили такой хаос, что повторять эксперимент нам не захотелось. Зато мы выпускали их полетать по нашему дому. В берлоге были две просторные комнаты, и они летали по ним тучей, затмевая свет от ламп. На гардинах как раз хватало места, чтоб они уселись там все, как курочки на насесте. То ещё разноцветное зрелище!