– С тобой никого нет? – спросила она.

– Нет.

Я заволновалась, непонятно почему.

Должно быть, я выглядела озадаченной, потому что моя подруга быстро добавила:

– Беспокоиться не о чем. Он не задержит тебя надолго.

На английском языке эта фраза – «беспокоиться не о чем» – звучала сколь неопределенно, столь и пугающе.

Стулья в кабинете Элли были завалены стопками бумаг. Сесть было некуда. Подруга взглянула на часы, стоявшие в переполненном книжном шкафу. Зазвенел телефон, но Элли проигнорировала звонок.

– Мне неприятно думать, что тебе приходится терпеть это после всего произошедшего.

Темные брови Элли нахмурились. Я знала это выражение ее лица. Оно возникало, когда мы безнадежно отставали в игре и возможности победить не оставалось. Она еще всегда упирала руки в бока, но теперь, в своем кабинете, встала у стола и раскрыла объятия. Чтобы не упасть, я прислонилась к стене.

За дверью кабинета Элли какой-то мужчина в запачканной футболке, смятой на его огромной мускулистой спине, сопротивлялся тому, что его уводили. Руки мужчины уперлись в дверной косяк двери Элли, а потом начали цепляться за гипсокартон.

Я подумала, что сотрудник Министерства внутренней безопасности был слишком груб. Мы обе были так далеко от зеленого, ухоженного, похожего на непроницаемый пузырь студенческого городка Вандербильта.

– Обычное утро в офисе?

– Извиняюсь. Давай я принесу тебе кофе, – предложила Элли.

Я не возражала, и, прежде чем успела что-то сказать, в моих руках оказалась маленькая чашка.

– Осторожно, очень горячий.

Я старалась не поморщиться, когда напиток обжег мои губы.

– Все это не займет много времени, – заверила Элли, глядя через мое плечо в коридор.

Мне нужно было все для себя прояснить.

– Я что-то упускаю? Почему это может занять много времени?

Она слегка наклонила голову. Выражение лица у нее смягчилось.

– Просто не займет. – Затем она вернулась к той же фразе. – В общем, беспокоиться не о чем.

Я знала, Элли пытается проявить доброту.

У меня скрутило желудок.

– Что ж, хорошо, – сказала я специально не слишком сухо, потому что и без ее подсказки понимала, что попала в бо́льшую беду, чем думала еще минуту назад.

Мне вспомнились слова Паоло: «Ты думаешь, что можешь все». Он был прав. Заметка для себя: уверенность не позволяет мне думать. Не позволяет готовиться к неожиданностям.

Элли сжала мое предплечье:

– Как ты?

Я сочувствовала ей, понимая, как ей неловко. Конечно, в моем офисе было много случаев, когда я собирала все свои силы, чтобы хоть что-то сказать. В общем-то, я считаю, всегда приятно знать, что кто-то хочет тебя утешить. Думаю, это лучше, чем отыскивать идеальные слова.

Я не успела ответить. В дверях мелькнула тень, потом раздались три быстрых удара костяшками о дверь. Элли подняла голову.

– Привет, Андре.

– Привет, – по-деловому, коротко. Он посмотрел на меня, но не сразу. Глаза Андре на секунду задержались на Элли, а ее – на нем.

Я поняла, что они знают друг друга не только как коллеги. Напряжение в комнате чувствовалось такое же, как в воздухе перед грозой. Но то, что когда-то горело между ними, погасло, закончившись, вероятно, когда отношения Элли с мужем стали серьезными – два, два с половиной года назад. Сейчас они обсуждали текущий момент. Она решительно уперла руки в бока.

Смуглая кожа, высокий рост, фигура бывшего атлета. Выбритая часть на левой стороне головы. Из-под воротника торчит татуировка в виде розы – какой-то неизгладимый отпечаток прошлой жизни. Прямо над розой был крошечный кусочек ткани с темно-бордовой точкой по центру.

Видимо, он спешил.

Андре не носил кольца. Он перевела взгляд с Элли на меня, и тут я обратила внимание, что от мужчины пахнет каким-то ужасным одеколоном.

– Эмили Файерстоун? – спросил он.

– Это я, – подтвердила я.

– Я детектив Мейсон.

Он кивнул Элли и указал на коридор.

– Сюда, пожалуйста.

Когда я проходила через дверь, Элли похлопала меня по плечу. Я попыталась не обращать внимания на беспокойство в ее глазах и на то, как она отвела взгляд.

Морщинки вокруг глаз Мейсона указывали на то, что ему около сорока. Он носил огромные часы триатлониста, которые предпочитали наши тренеры, – мини-компьютеры, в основном предназначенные для записи и организации одновременно нескольких массивов данных. У Андре была странная манера улыбаться, как будто слишком поспешно, что сразу вызвало у меня подозрения. Он указал на комнату слева по коридору, закрыл дверь, когда мы вошли, и внезапно стало тихо. Слышалось только гудение лампы над головой. Мужчина показал на стул. Я вытащила его, села и сцепила руки на столе, который выглядел как из школьной столовой. В комнате пахло чернилами, хотя ксерокса здесь не было. Или, может, это была пыль?

У меня кружилась голова от лекарств, но кофе, который мне дала Элли, помог. Я допила остатки.

– Мисс Файерстоун, – Мейсон взглянул на листок бумаги, который держал в руках. – Простите, доктор Файерстоун. Спасибо, что пришли.

Андре, как мне показалось, хотел побыстрее оказаться в этой комнате, но теперь просто наблюдал за мной. Он говорил медленно, как ведущий на детском телевидении. Наверное, понимал, что спешка нервирует людей.

Мейсон взял мою чашку и налил свежего кофе, хотя я его об этом не просила.

– Хотите сахара?

– Нет, спасибо.

«Давайте скорее покончим с этим», – подумала я.

– Как идут поиски?

Он достал из кармана прямоугольный видеомагнитофон размером с колоду карт и поставил его на столик между нами. Мейсон взглянул на маленький экран, который я не могла разглядеть. Мейсон нажал верхнюю кнопку, и появился красный огонек. Затем он развернул страницу в блокноте и щелкнул серебряной ручкой.

– Местная полиция уже два дня ведет поиски с помощью водолазов.

Это был его голос для записи. Я поняла, что Андре не будет возражать, если именно этот голос кто-то потом услышит. До этого момента Мейсон, казалось, стремился выглядеть уверенным в себе молодым специалистом. Включив камеру, он превратился в безличное существо, которое я никак не могла прочесть.

– До сих пор единственное, что они нашли, кроме нескольких ржавых банок и рыболовных снастей, – это штопор.

«Похожий на тот, что Паоло сунул в карман», – быстро подумала я.

– Вы говорите так, будто искать нечего. Они не собираются прекращать поиски?

Вопрос прозвучал более резко, чем я предполагала.

Мейсон нахмурился.

– Да нет, не собираются, но они ведь не могут искать вечно. Там что-то около двухсот сорока миль общей береговой линии. Они используют свои ресурсы по максимуму. Я так понимаю, топография озера заставляет течения вести себя странно – ведь в основном это затопленная долина. В целом поток воды движется к плотине реки Элк, но есть и скрытые обратные течения.

Я поняла, что он имел в виду. На карте озеро выглядело как колючие стебли алоэ.

– Обломки или, например, одежда могут уплыть в сотне направлений, – серьезно сказал Мейсон. Впервые мне показалось, что в его голосе прозвучало осуждение. Андре пристально смотрел мне в глаза, словно оценивая мою реакцию. Я могла только представить, как я смотрелась на камере: как будто я лежала в постели без сна последние два дня, как будто совсем не ела и как будто мне следовало вымыть голову. Я коснулась конского хвоста, разгладила его по бокам, попыталась сесть немного прямее.

– Что с его джипом? Он все еще на пристани?

– Друг мистера Ферреры приехал и отогнал его обратно в город. Сейчас он в его квартире.

Вот так сюрприз.

– Его друг?

Мейсон заколебался. Он распалял мою паранойю. Я представила, как его мозг фильтрует информацию, которой он не может поделиться со мной.

– Конечно. Мы связались с друзьями и родственниками мистера Ферреры для получения нужной информации, с его боссом, доктор Сильвером. Колвин, друг мистера Ферреры, сам вызвался отвезти машину в Нэшвилл.