По большому счету нужна полная переориентация. Фурзд вспомнил свои беседы с Вагилидом – он брал у него уроки. У него, у Вагилида, которого по своей должности он обязан был уничтожить. Но эти уроки потрясли его. Вагилид рассказывал ему о доисторическом человечестве, о людях, которые знали свет, духовный свет. Фурзд поморщился. «Да, но наше человечество не знает этого света». Вагилид же говорил, что если мы можем как-то, каким-то невероятным способом узнать этот свет, то только познав тьму. Фурзд задумался опять, глаза его то темнели, то светлели, то наливались каким-то окаменелым огнем. Вдруг он вспомнил стих, который ему читал Вагилид:

Фурзд знал значение этих слов. Вагилид перевел их, объяснил многое. Да, действительно, и его ориентиры, как темные кровавые копья, указывают ему на то, что под адом есть страна, особая страна, и если мы, новое человечество, обречены на ад, то нам нужно и можно прорваться туда, под ад, в ту страну, о которой Вагилид сказал:

– Там тьма страшнее ада, но это последнее, что возможно, и в этом последнем, в существо, живущее там, может войти свет, и там рождаются монстры, которые наполнены крайним мраком и светом одновременно. Такие там существа, и мы можем стать такими. Это выход для нас, – говорил Вагилид. И Фурзд глубоко запомнил эти слова.

Из магических операций, которые проводились в его стране, он узнал то, о чем говорил Вагилид. Да, да, он верил в то, что под адом есть та страшная спасительная страна, где тьма перемешана со светом. Откуда дальше вниз уже некуда идти, и поэтому свет падает, неизбежно падает туда, в эту последнюю тьму. Так говорил Вагилид. Фурзд вспоминал его слова, вспоминал какие-то другие моменты, магические действия, в которых он принимал участие. Вот такой должна быть переориентация мировоззрения. Он встал, подошел к скелету игуанодона и лизнул его. Потом прошелся по кругу в своем кабинете, сел на диван, где лежало девять последних донесений. Глаза его опять наполнились окаменевшим гневом. Но как это сделать? Просто знать, что есть такое явление, недостаточно. Надо же идти туда и изменить сознание. Вот что нужно. Но он, Фурзд, бессилен это сделать, и Вагилид тоже. Вагилид говорил, что есть только намеки на эту страну под адом, но намеков недостаточно, чтобы сменить ориентацию мировоззрения всего народа, чтобы знать, как это делать – идти туда, под ад. Фурзд опять встал, подошел к скелету игуанодона, положил свою тяжелую руку на шею чудовищу и посмотрел в окно. Там где-то мелькали зеленые и синие огоньки. «Что делать?» – подумал он. Убедить Террапа, ведь Террап умный человек, он умело балансирует, он хороший правитель, но у него столько слабостей, столько причуд. Фурзд вздохнул. Зурдан. Зурдан ждет своего момента. Скоро, или не так уж скоро, но выборы впереди, две силы будут бороться. Фактически они одинаковы, конечно, – усмехнулся Фурзд, – но качества вождей разные. Борьба будет жестокая, однако Террап, наверное, победит… Он встал, открыл дверь, ведущую в какую-то полутьму, где уже никого не было, там было пусто. Он закрыл дверь и сел опять в кресло.

«Из этой ситуации может быть один только выход: если вдруг среди этого народа, среди этого нормального безумия появится вдруг Мессия, – подумал он, – и он укажет нам путь под ад или какой-нибудь еще путь, который выведет нас из того положения, в котором мы, остатки человечества, оказались». «Нет-нет-нет-нет», – сказал он себе. Фурзд посмотрел на часы: да, скоро ему ехать на стадион, где будет Террап. Это закрытый стадион, не для всех, большой и вместительный, там много разных людей будет. И главное – сам Террап. И он во власти своих лошадок.

Надо знать, чтобы объяснить эту ситуацию, что в этой стране, Ауфирь, выводились маленькие особые лошадки, сексуальные лошадки для использования их с этой целью элитой, избранными, имеющими власть, и народ знал это и относился к этому очень позитивно, одобрительно. Так, мол, и надо, но когда народ узнал, что их правитель любит этих лошадок, что он без ума от них, что он использует их днем и ночью, что он поглощен этими маленькими лошадками, восторгу народа не было конца. Террап действительно обожал этих лошадок, он менял их, ему привозили особей разных мастей. Эти странные сексуальные животные. Покорные практической воле человека, они были смиренны, и Террап поклонялся им! Он устраивал пиры, на которые приглашал, вводил этих лошадок. Они сидели рядом с ним, и народ знал об этом и аплодировал ему, Террап придумал состязание для тех, кто владел такими лошадками. Хозяева должны были садиться на них и скакать по кругу на стадионе. Эти лошадки были выносливы. Да и сами ауфирцы были невысокого роста. И такие соревнования устраивались два-три раза в год. Народ же восторгался своими избранниками. Такова была реальность. Фурзд вздохнул – сам он не пользовался лошадками, не до того ему было. Но необходимо идти на праздник. Сначала будут лошадки, во главе сам Террап. Вероятно, всё устроят так, что он будет победителем. Он со своей лошадкой опередит остальных. Фурзд решил ехать заранее, вышел, взял охрану и двинулся. По мере того как он приближался к стадиону, машину останавливали чаще, потом он услышал гул – стадион был уже наполовину полон. Фурзд быстро прошел в свою ложу. Ложа была пустой, Фурзд был первым. «Что особенного дал Террап этому миру? – подумал он. Разумеется, лошадок, лошадок, которые сводили с ума некоторых избранных.

Что дало народу в сущности правление Террапа, – продолжал Фурзд. – Первое – бесконечный спорт: прыгуны, скакуны, плевуны… Второе – понятие о стране счастливых каннибалов, связь с ней. Конечно, осуществляются магические операции, узкий круг, это дело весьма тонкое, рвущееся… И ведь это один из регионов ада. Да, эти существа там счастливы, они вливают в себя человеческую энергию, силу… И они могут жить долго. Но у этого региона одна особенность – там нет религии, и там нет вертикали. Так говорит Вагилид. И когда само существование этого региона заканчивается, а оно не вечно, эти счастливые существа лопаются, как водяные пузыри… И все… Но народу наплевать на отдаленный результат, они хотят насладиться – сейчас, сейчас… И требуют контакта со счастливым адом».

Пока Фурзд раздумывал таким образом, ложа заполнялось. «Пришли даже два делегата из Страны деловых трупов», – заметил Фурзд про себя. Так Вагилид называет эту страну. Они безразличны ко всему, кроме шелеста денег и работы. Они работают как заведенные, как зверороботы, строят, строят, строят, не обращая внимания на то, что земля дрожит, трясется и конец не за горами – а они строят, строят. Я провел там немного времени и чуть не умер от мертвечины…»

Но поток мыслей Фурзда прервал гонг. Начались состязания. Сначала выскочили лошадки со своими мужьями. Выстроились в рядок. Во главе – сам Правитель страны Террап. Лошадки виляли задами и точно слились сексуально со своими хозяевами. Но когда прозвучал гонг, они понеслись. Ладненькие, красивые, толстенькие – они не бежали, летели, как женщины, – стремительно и нежно. Лошадка Террапа вся вспотела, не то от бега, не то от присутствия хозяина и мужа – и первая доставила его к финишу.

Стадион встал, толпа неистовствовала, люди кричали, визжали, стонали от радости.

Террап стоял на подмостках и поднял руку вверх как победитель. Лошадка стояла рядом и помахивала хвостом. Потом начались состязания. Сначала прыгунов, потом скакунов и бегунов, затем – плевунов, кто дальше всех плюнет, кто съест больше котлет, кто сильней дернет себя за нос и так далее до бесконечности. Правительство поддерживало спорт. Фурзду неудобно было уходить, пока не появился Террап. И он появился. Лицо его походило на морду рептилии эдаким внутренним сходством. Губы часто пришептывались, и длинное лицо как-то вытягивалось при разговоре.