Предводительницу свою аррианки называют "субхадра". Субхадрой Племени Барса была Аргамайда, дочь Арморики, дочери Амаранты. Было в обычае аррианок сражаться на колесницах, и возницу избирали они себе не как соратницу только, но и как возлюбленную. Были такие пары неразлучны, как лезвие и рукоять, как седло и стремена, как древко и знамя, как шлем и забрало.

Когда пришло время, понесла Аргамайда. Как мужчины управляют извержением семени, так аррианки могли управлять зачатием, чтобы выбрать отца и время рождения. Долго не могла Аргамайда разрешиться от бремени, даже когда положили между ног ее обнаженный меч, по обычаю аррианок.

— Принесите знамя, — приказала субхадра.

И стоило только положить знамя у ее ног, как родилась девочка.

"Быть ей великой военачальницей", — предсказали ворожеи.

И назвали ее Ашурранта, Готовая к Бою. Предстояло ей носить короткое имя Ашурран, пока не встанет она в свой черед во главе племени. Во всем походила она на мать — смуглая, черноволосая, с черными бровями и ресницами. Лишь глаза у нее были синие, как небо над степью, как вода в глубоком колодце.

Росла она, как все дочери аррианок, не зная других игрушек, кроме деревянных мечей и щитов, детских луков и копий. В три года села она в седло, в шесть лет научилась держать меч и стрелять из лука. С ранних лет превосходила она прочих детей в быстроте бега, в силе и меткости. В одном лишь она от них отличалась — любила Ашурран слушать волшебные сказки и рассказы о далеких землях, которые знал Эмрис, управитель Аргамайды, глава над ее рабами и слугами. Рассказывал он ей о богах и героях древности, и с утра до ночи готова была внимать ему Ашурран.

Не было в древности ничего, кроме хрустальной небесной тверди и расстилающегося под ней изумрудного моря. Боги жили на небесной тверди, и было их в те времена только двое — Дагмор и Дагмара, и он был рожден от куска хрусталя, упавшего в море, а она — от морской пены, плеснувшей на небесную твердь. Потому был он тверд и непреклонен, а она — мягка и податлива.

Целую вечность прожили они в согласии. Но, как известно, вода камень точит, а время самые высокие горы стачивает до основания. Так и промеж Дагмора с Дагмарой зародился раздор. Поспорили они, кто из них сильнее и могущественнее.

И Дагмор забросил сеть в пучину морскую и вытащил огромный кусок земли со дна моря, и стала эта земля Иршаваном. Дагмара отрезала у себя прядь волос и бросила на сушу, и стали они водой — озерами, ручьями да реками.

Вытащил Дагмор из моря водоросли, рассеял их по суше, и превратились они во всевозможные растения — деревья, траву, кустарники, цветы и плоды. Дагмара разрезала руку осколком хрусталя, и из капель крови ее появились звери и птицы.

— Воистину, мое творение превыше твоего, — сказала богиня богу. — Без воды была бы твоя земля бесплодной пустыней, и без зверей и птиц мертвы были бы луга и рощи, и некому было бы есть плоды земные.

Рассердившись, бог бросился на нее, и стали они бороться. И поскольку оба были обнажены, то случилось так, что овладели они друг другом и открыли прелесть любовных утех. Проник бог в богиню и зародил в ней жизнь, и стали они родителями множества младших богов.

Из капель ее девственной крови и из капель его семени, пролившихся на землю Иршавана, появились женщины и мужчины. И сказал Дагмор так:

— Поставлю я мужчину господином над женщиной, и отныне наслаждение их взаимное будет в любовной схватке, и соитие будет приближать их к богам.

И сказала Дагмара:

— Поставлю я женщину госпожой над мужчиной, и наступит день, когда женщина отомстит тебе за мой позор.

Вот почему в Арриане чтят много больше Небесную Мать, а в Ланкмаре — Небесного отца.

Аталанта была великой воительницей, и не было ей равной во всем Иршаване.

Рассказывают, что в битве была она подобна жнецу, собирающему кровавую жатву, и враги падали под ее мечом, как колосья под серпом жнеца.

Рассказывают также, что не проиграла она ни одной битвы, и никто не мог устоять перед ней.

Однажды посмотрела она в небо и возжелала достичь его, ибо это было единственное место, где она не побывала. И высота хрустального купола над миром была насмешкой ее могуществу.

Тогда отправилась Аталанта к самой высокой горе Иршавана, и много опасностей пришлось ей преодолеть на пути. Если говорить о них, то повествование это стало бы таким же длинным, как день над горами Судьбы. И добралась она до высочайшей вершины мира, и взобралась на нее и с вершины ступила на край хрустального купола.

Долго шла Аталанта и набрела на палаты, искусно изваянные из хрусталя и роскошно украшенные драгоценными камнями и шкурами неведомых зверей. А в палатах увидела она прекрасного юношу, высокого и стройного, как молодой ясень. Лицо его было как полная луна, озаряющая своим светом шатры Арриана, волосы как чистое золото, кольцами спадающее на плечи, глаза голубые, как воды Великой реки, когда в них отражается ясное небо, губы розовые и нежные, как лепестки цветов. Увидев его, Аталанта почувствовала, как в ней пробуждается желание. И сказала она:

— Ты пойдешь со мной, и будешь моим любимым наложником, и я дам тебе власть над рабами моего шатра и над всем скотом.

Засмеялся юноша и сказал:

— Приди и возьми.

Бросилась на него Аталанта, и стали они бороться, и боролись три дня и три ночи. И стала ослабевать аррианская воительница.

— Кто ты? — спросила она его. — Не встречала я еще равного своей силе.

— Я единственный, ибо я бог, создавший Иршаван, и имя мое — Дагмор.

Изумлена была Аталанта, но не подала и виду, и не разомкнула железных рук своих, сжимающих плечи бога. Но сила ее уменьшилась, и Дагмор поверг воительницу на мраморный пол.

— Убей меня! До сего дня я не терпела поражений!

— Это не позорно — потерпеть поражение от руки бога.

— Что ты сделаешь со мной?

— Ничего из того, что ты сама бы не хотела. Ибо ты красива, как звездная ночь в степях Арриана, и сердце мое склонилось к тебе, как до сего дня не склонялось ни к одному из моих созданий.

И Дагмор снял ее доспехи и овладел ее телом, не знавших еще мужских прикосновений. Аталанта понесла, и в положенный срок была ею рождена Идари Богоравная, будущая королева Арриана, происходящая от Небесного Отца и Земной Матери.

Так рассказывал Эмрис, и, затаив дыхание, слушала его юная Ашурран.

В это время проходила мимо мать ее Аргамайда, вместе со своей возницей Натаури. Она сказала так:

— Не слушай бредни лукавого раба, Ашурран, лжет он, как лгут все мужчины. На самом деле Аталанта родила Идари от степного барса, и самка барса выкормила ее своим молоком. От детей Идари пошло наше племя, и мы истинные наследницы славы Арриана.

Эмрис опустил глаза, не смея возразить, но Ашурран вскочила со своего места и отвечала бесстрашно своей грозной матери:

— Если знаешь ты лучше эту легенду, так расскажи ее сама, а не хочешь рассказывать, так помолчи и не мешай.

Натаури, потемнев лицом, занесла было руку, чтобы дать ей шлепка, но Аргамайда ее удержала. Сказала возница, хмурясь:

— Слишком снисходительна ты и к дочери, и к этому рабу. Следует хотя бы его примерно наказать, чтобы научить смирению.

Но Аргамайда только рассмеялась:

— Пусть он передаст Ашурран свою непокорность, как уже передал свои синие глаза и острый язык.

Ибо Эмрис был, догадаться нетрудно, отцом Ашурран. Не знала она о том, а он не умел объяснить, ибо не было такого слова в языке Арриана.

Был Эмрис любознательным юношей, с детства стремился к изучению всяких наук, а особенно истории и географии. Достигнув двадцати пяти лет, был он уже одним из самых известных ученых Ланкмара. Множество земель он объездил, составляя их карты и описания, изучая быт и нравы населяющих Иршаван народов. Но больше всего влек его к себе таинственный Арриан, родина воительниц неукротимых и пылких. Мечтал он побывать там и узнать, правду ли рассказывают легенды.