— У тебя что, кто-то появился?

— Нет. — Лайтвуд напрягся. — С чего ты взял?

— Так у тебя вся шея в засосах. На ней живого места нет. Я это еще в субботу утром заметил, когда с работы вернулся.

Кажется, Алек перестал дышать. Он медленно отодвинулся от Моргенштерна, разворачиваясь к нему лицом.

— Ты сейчас шутишь? Забыл, как сам ночью мне отсасывал?

Себастьян скривился.

— Я тебе не отсасывал. Ты же знаешь, что я ненавижу это делать.

— Себ, не пугай меня. Я приехал ночью, ты через пару часов тоже заявился. Залез ко мне в постель, искусал шею, сначала поработал рукой, а затем и ртом.

— Я. Приехал. Утром. — отчеканил Моргенштерн, с опаской глядя на растерянного Лайтвуда. Сердце острой стрелой рухнуло вниз живота. — Алек, тебе видимо реально плохо, раз ты чушь какую-то несешь.

— …Да… Что-то мне, и правда, нехорошо. — Лайтвуд неловко поднялся, подбирая одеяло, чтобы оно не волочилось по полу. — Я пойду… посплю немного. — Алек почувствовал на себе взволнованный взгляд Моргенштерна, заставляя его поежиться от неприятного жуткого ощущения.

Какого черта с ним происходит?!

Похоже, стоит посетить психотерапевта.

Алек добрался до ванной комнаты, по пути захватывая небольшое настольное зеркало. И стал рассматривать отражение в зеркале над раковиной. Себастьян был прав. Шея выглядела, словно пережила кучу побоев. Хоть с того дня прошла почти неделя, засосы четко виднелись фиолетовыми пятнами. Алек дотронулся пальцем до шеи, нащупывая не меньше пяти укусов и каждый из них был до того горячий, что парень хотел протянуть к нему ладони чтобы погреться. Вполне возможно было списать это на разогревающую мазь, которую использовал Моргенштерн, когда делал ему массаж, но жар словно шел изнутри, из самой кожи.

Этой ночью он спал просто ужасно. Хоть он и был одет в двое носков, в теплые штаны, свитер, укрыт одеялом и прижат к горячему телу Себастьяна, холод пробирал его до самых костей, высасывал душу, замораживал внутренности.

Ему снилось, как он поднимается по лестнице в своем подъезде, и головная боль с каждым пролетом становится слабее. Как нагреваются его мышцы, стоило ему только взяться за ручку от двери своей квартиры, словно там, за дверью находилось яркое летнее солнышко. Ему снилось, как он заходит в дом, и ему мгновенно становится хорошо, так хорошо, что хочется улыбаться.

Но тут же он проснулся от того, что кожу на кончиках пальцев ног начало больно покалывать от холода. Алек попытался продвинуться к Моргенштерну, но тот видимо уже ушел на работу.

Его сотовый снова зазвонил, и он напрягся, чтобы найти его в складках подушек и одеяла, замерзшими пальцами.

— Да? — сонным голосом отозвался он, даже не открыв глаз.

— Александр. — Лайтвуд резко сел, игнорируя боль во всем теле.

Это был снова тот шершавый голос. Но больше впечатлило то, что его назвали этим именем. Он уже и сам не помнил, когда его так последний раз называли. Он был уверен, что никто из его знакомых даже не знает его полного имени.

— Что ты от меня хочешь? — Алек не узнал собственный голос. Он показался ему злым и уставшим одновременно.

— Ты должен немедленно вернуться домой, иначе…

— Что?! Что иначе? Убьешь меня? — Лайтвуд сам удивился своей смелости, прерывая неизвестного. — Так ничего у тебя не получится! Я в десятках километров от тебя! Ты даже не знаешь, где именно я нахожусь!

— Знаю.

Вот так, одним словом оно перечеркнуло всю решимость Лайтвуда и заставило его замолчать. Стало жутко.

— Если по истечению семи дней ты не вернешься в свой дом, то останешься без души.

В трубке послышались короткие гудки. А в голове Лайтвуда быстрые удары сердца.

Что, мать твою, происходит?!

Себастьян, как обычно за эту неделю, после работы забежал в магазин, чтобы купить Алеку фрукты и лекарства. Уже зайдя в квартиру, он почувствовал что-то неладное, так как свет по всему дому был выключен.

— Алек? — ему никто не ответил.

Себастьян забеспокоился уже по-настоящему.

— Алек, ты где? — может, он решил не предупреждать Моргенштерна и уехать домой?

Он прошелся по всем комнатам и только сейчас заметил полоску света из-под двери в ванную.

— Эй, ты здесь? — постучав пару раз, спросил Моргенштерн.

— Себ… — хриплый голос, от которого Себастьяну стало страшно. Он толкнул дверь и та оказалось открытой.

В ванне, сжавшись, лежал дрожавший Лайтвуд с синюшными губами. Кожа его была бледная, почти прозрачная.

— Мне… холодно… Горячая вода не помогает. — стуча зубами, прошептал он.

Себастьян подскочил к Алеку, прикладывая ладонь к его щеке. Руку сразу же обдало обжигающим холодом, так что Себастьян тут же отдернул ее.

— Мне нужно домой… Отвези меня домой.

— Ты дурак? Тебе в больницу надо! — закричал Моргенштерн, стараясь вытащить Лайтвуда из ванны.

Краем руки он случайно задел воду и его пробрала мелкая дрожь, так как температура была такая высокая, что находиться в ней было бы физически больно. Такое чувство, что Лайтвуд просто выкрутил кран с горячей водой на всю мощность, даже не разбавляя холодной. И как он умудрялся в ней спокойно сидеть, у Моргенштерна в голове не укладывалось. Он снова попытался вытащить его из ванны, но Алек крепко схватился за кафельные края, не желая вылезать.

— Я не поеду в больницу! — крикнул он, и, кажется, на этом его запас энергии иссяк, так как дальше он уже просто старался говорить хотя бы шепотом.

— Пожалуйста, Себастьян… мне очень нужно домой.

Лайтвуд понимал, что выглядит, как больной на голову человек, но что-то подсказывало ему, что в больнице помочь не смогут. А в свой дом его словно тянуло. И этот странный сон, где он заходит в свою квартиру и ему становится лучше, не давал Лайтвуду покоя.

— Хорошо, хорошо. — Сдался Себастьян. — Я позвоню в такси и отвезу тебя, но только потом обязательно вызову врача на дом. — Моргенштерн потянул Алека из воды, и на этот раз он поддался.

Голова кружилась, и во всем теле была жуткая слабость, мышцы болели, словно он бежал кросс.

Он плохо помнил, что дальше произошло. Только то, что Моргенштерн мелькал перед ним, видимо собирая какие-то вещи. Затем слышал, как он говорил по телефону. Чувствовал, как он выносит его на улицу, где Лайтвуду стало просто невероятно плохо. Ног он уже не чувствовал, и сильно хотелось спать.

Очнулся Алек уже у себя в квартире, лежа на диване, укутанный в теплое пуховое одеяло. Услышав, как Моргенштерн с кем-то говорит за дверью, Лайтвуд стал понемногу успокаиваться. Хоть его и тянуло домой, одному оставаться совершенно не хотелось.

— Ты уже проснулся? — это был​ взволнованный голос Себастьяна. — Ну и напугал ты меня. Врач сказал, что у тебя было легкое обморожение. Но мне кажется, что это было совсем не легкое. Тебя трясло, как в каком-то припадке! И только я занес тебя в квартиру, как ты успокоился и стал заметно теплеть. К приезду доктора твоя температура поднялась уже почти до нормального состояния. — Моргенштерн уселся рядом, смотря Лайтвуду прямо в глаза. — Алек, что происходит?

Лайтвуд потупил глаза:

— Ничего.

— Твою мать, Лайтвуд! — Себастьян редко срывался, отчего Алек вздрогнул. — Хорошо, ты можешь мне не рассказывать. Только ты уверен, что я не могу тебе ничем помочь?

Хотел бы Лайтвуд, чтобы он помог, вот только сам не знал, что происходит.

— Да, я сам справлюсь. Спасибо тебе.

— Короче, ладно. Делай, как знаешь. Вижу, ты уже в порядке, так что я поехал домой. — Себастьян начал подниматься с дивана, как Алек резко перехватил его руку.

— Нет! — вдруг вскрикнул он, но видя удивление в глазах Моргенштерна, продолжил:

— Вдруг мне опять станет хуже. Останься хотя бы на одну ночь. Пожалуйста.

— Ла-адно. — подозрительно протянул Себастьян, но решил больше не задавать вопросов несговорчивому другу.

С каждым проведенным часом в своей квартире Лайтвуду становилось все лучше. Он даже сам решил приготовить ужин, чтобы отблагодарить Себастьяна.