— А теперь говори, что произошло, — серьёзно посмотрел Алтын, не убирая рук с лица Юры.

— Ничего, — упрямо ответил Плисецкий.

— Юра, — карие глаза стали темнее, как горький шоколад. И Юра почувствовал, как Отабек прижимается между его разведённых ног.

— П-правда, всё в порядке, — Плисецкий запнулся и резко вдохнул. Одна рука Отабека проскользнула под ворот тонкой шубки, касаясь тёплой кожи плеча.

— Он касался тебя здесь? — голос липкий, влажный. Юра захлёбывался в нём.

— Нет, — едва слышно выдохнул он.

— Врёшь, — коротко сказал Отабек, — Краска хоть и стёрлась почти, но видно, что этот мудак тут тёрся об тебя.

— Бека… — Юра не успел договорить, как в его губы ударились губы Алтына, до звёзд перед глазами и мышечной дрожи под сердцем.

Он целовал Юру невозможно. Сжимал бока и вдавливался бёдрами, так что голова кружилась. Жадно вдыхал через нос запах его кожи и несдержанно рычал в его губы. Плисецкий не верил тому, что происходит.

— Милка получит у меня за то, что натянула на тебя эту пошлую тряпку, — влажно выдохнул Отабек, когда задел пальцами бедро сквозь тонкую ткань колготок. Юра забывал, что надо дышать. — Не надо было Жану советовать её брать.

Юра открыл рот, чтобы обрушить на Алтына ругательства, но тот вовремя снова накрыл его губы. И Плисецкий подумал, что тёплые нежные губы Отабека гораздо важнее каких-то там дурацких возмущений. Тем более, если бы не этот наряд, то он бы сейчас не целовался с самим Отабеком Алтыном.

Юра счастливо заулыбался в поцелуй и сильнее притянул Беку к себе за красную неудобную шубу.

Наверное, со стороны они смотрелись очень комично, но Юре было всё равно.