========== Согрей меня ==========
Отабек нахмурил брови, перелистывая страницу. Главный герой рассказа поступал очень нелогично, по мнению Алтына, но бросать из-за этого книгу было не в его характере. Он всегда все доделывал до конца и на все сто процентов.
— Да убери ты эту чёртову книгу и обрати уже своё внимание на меня, — возмутился Плисецкий, пихая парня ногой в бедро. Они сидели на полу перед диваном. Юра пялился в ящик, а Отабек решил всецело посвятить себя чтению. — Я же вижу, что она тебе не нравится.
— Мне осталось немного до конца, потерпи, а потом, если захочешь, я сделаю тебе массаж, — Алтын усмехнулся, не отрывая взгляд от страниц, зная, как сейчас загорелись щеки его парня. Плисецкий всегда балдел от прикосновений Отабека, растекаясь в его руках.
— Ты даже половину не прочёл, — буркнул Юра себе под нос, скрещивая руки на груди и сопя, словно обиженный ребёнок. Затем выключил телек и подполз к Алтыну, задирая его футболку на спине и залезая под неё.
— Что ты делаешь? — казалось, казах даже не был удивлён, лишь слегка повернул голову в бок, чтобы посмотреть назад.
— Ничего, — пробубнили из-за спины. Юрий ткнулся холодным носом ему между лопаток и коротко коснулся кожи губами. По телу прошли мурашки. — Я замёрз.
— Дома тепло, — заметил Отабек, с трудом сдерживая улыбку в голосе. Такой домашний и ласковый Плисецкий всегда его умилял, заставляя умирать от нежности и любви.
— А мне холодно! — возмутился Юра, обхватывая тонкими пальцами его торс под футболкой.
— Ты ведь не отстанешь, да? — выдохнул Отабек, захлопывая неинтересную книгу. Прикосновения парня и его горячее дыхание начинали возбуждать. Терпение рассыпалось быстро и неотвратимо.
— Мне холодно, — уже тише, но так же настойчиво повторил Юра, закидывая свои ноги на бёдра казаха и цепляясь за него, словно маленькая обезьянка.
Отабек погладил белые ноги Плисецкого со светлыми тонкими волосками и резко поднялся, поднимая на спине и Юру, который намертво вцепился в Алтына.
— Так и будешь висеть у меня на спине под футболкой или все-таки покажешь своё милое личико? — ласково проворковал казах, опускаясь на диван.
— Оно не милое! Я не девчонка и не домашний зверёк, чтобы быть милым. Я мужчина! — огрызнулся Юра, сильнее вжимаясь всем телом в парня, не желая отпускать.
Алтын засмеялся, и вибрации его бархатистого голоса передались сквозь тело Юрию, который старательно прятал лицо.
— Для меня ты самый милый, — Отабек обнял ладонями обе ступни, которые пятками давили в его живот, и принялся их мягко массировать, надавливая на особо чувствительные места. — Самый красивый, — Юра в его руках вздрогнул и замер. Казах начал интенсивнее давить пальцами, заставляя маленького злого тигра внутри Юры забыть обо всем на свете и блаженно прикрыть глаза, опираясь щекой на его спину. — И самый любимый, — почти шепотом проговорил Отабек, но парень все равно его услышал, расплываясь в счастливой улыбке.
Его руки творили что-то запредельно невероятное. И Плисецкий поймал себя на том, что тихонечко скулит, как побитый щенок, выпрашивая ласки.
Сам он гладил пальцами по животу казаха, обводя кубики пресса и чувствуя мышечную дрожь под кожей.
И у самого все дрожало и закручивалось в комок внутри, нарастая и грозясь взорваться. Тепло растекалось по венам от ног, затем через низ живота до самого сердца, сжимаясь в груди.
— О-остановись, Бека… — попросил парень, но тот лишь замедлился, начиная сжимать ноги с силой. Проводил руками от пяток до пальцев, словно что-то вытягивая. Затем покрутил между подушечками пальцев круглую косточку и надавил под ней, так что у Юры заискрило перед закрытыми глазами, а ком в груди оглушительно взорвался.
Отабек почувствовал, как намокли шорты Юрия, и усмехнулся, легко поглаживая измученные ласками стопы парня. Плисецкий вылез из-под футболки, откидываясь на диван, не открывая глаз. Видеть самодовольную ухмылку казаха не хотелось.
— Теперь я могу продолжить читать? Тебе больше не холодно, милый? — ласково поинтересовался Алтын, выделяя последнее слово.
Юра что-то неразборчиво буркнул, смущенно отворачиваясь к спинке дивана, пряча красные щеки. Казах снова рассмеялся, нависая сверху над парнем, поворачивая его лицо к себе, начиная целовать розовые губы.
— Ты заставил меня кончить в мои любимые шорты! — возмутился Плисецкий, не по-настоящему вырываясь. — И прекращай называть меня милым…
Но его возмущения снова потонули в губах Отабека, который ни на что бы не променял этого маленького злого тигрёнка.
Милого злого тигрёнка.
========== Под омелой ==========
Комментарий к Под омелой
Арт, по которому написано - https://ibb.co/eLqaRw
Семь тридцать вечера. Отабек должен был прилететь еще час назад, но его рейс перенесли из-за нелетной погоды, поэтому хмурый Юра бездумно пялился на веточку омелы, висящую над кроватью, которую повесил Отабек перед тем, как улететь, и сжимал в руках плюшевого медвежонка.
Алтын отправился на соревнования три недели назад и сегодня должен был вернуться как раз к празднику. Юра тоже должен был быть там, но чертова простуда очень не вовремя постучала в его дверь.
Плисецкий слышал, как дедушка накрывает на стол, и чувствовал запах праздничного ужина. В животе заурчало. Юра перевернулся на бок и закусил губу, сморщивая нос.
Взгляд наткнулся на рубашку Отабека, которая виднелась из неприкрытой дверцы шкафа. Рубашка была самой обыкновенной - белой в тонкую черную полоску. Юра помнил, как тот приходил в ней знакомиться с дедом. В груди закололо. Юра отвернулся.
Ну почему вот так всегда происходит? Он же ничего не желал сверхъестественного. Просто встретить Новый год со своей семьей. С дедушкой и Бекой. И этот чертов самолет рушил ему все планы.
Юра снова повернулся к шкафу лицом, рассматривая рубашку Алтына. И во сколько тот теперь вернется? Сегодня? Завтра утром?
Плисецкий тяжело вздохнул, затем ловко спрыгнул с кровати, подходя к шкафу. Он провел рукой по мягкой ткани рубашки и улыбнулся. Отабек в ней был такой смешной. Ему больше нравились темные футболки, куртки кожаные. А в этой рубашке Бека был такой домашний и милый. Сердце снова кольнуло, но теперь еще прокатилось до живота.
Юра быстро, чтобы не передумать из-за собственного смущения, стянул с себя одежду и надел рубашку. Она была ему слишком велика. Рукава висели, плечи съехали, а низ доставал чуть ли не до бедер. Но Плисецкий не мог перестать улыбаться. Ткань была такая мягкая, приятная, словно это сам Алтын его обнимал. Юра застегнул только верхние пуговички, оставляя полы рубашки распахнутыми. Затем запрыгнул на кровать, снова обнимая медвежонка. За окном кто-то уже начал запускать фейерверки.
Рубашка пахла Отабеком. Даже через кондиционер для белья чувствовался его запах. Такой родной и любимый, что Юрий не удержался и прижал ладони с вытянутыми рукавами к своему носу, вдыхая полной грудью. В голове закружилось, и появилось такое чувство, что Бека рядом.
Обнимает, проводит своей рукой по его щеке, спускается ниже на шею. Нежно гладит выступающие из-под ткани затвердевшие соски, трет их и сжимает.
Из горла Юры вырвался тихий стон, но образ Отабека никуда не делся, продолжая ласкать бледную кожу сквозь ткань рубашки. Юра чувствовал, как одна рука Алтына гладит подрагивающий живот, обводя пальцами впадинку пупка, а другая ласково трет покрасневший сосок. Действительно чувствовал руки Отабека. Такие сильные, немного грубые, с шершавыми мозолями от байка и ласкавшими именно те места, в которых особенно приятно. Юра снова застонал, гибко прогибаясь в спине. Медвежонок, лежавший у него на животе, упал на кровать между коленей, задевая своим мягким ухом внутреннюю сторону бедра. По телу прошла сладостная дрожь, а в животе скрутило. Рука двинулась вслед за упавшей игрушкой, останавливаясь внизу живота и оттягивая резинку боксеров. Юрия бросило в жар, губы пересохли, а ноги сами собой разъехались в стороны, окончательно теряя плюшевую игрушку. Рука в рубашке Отабека через мягкую ткань начала нежно гладить член поскуливающего Плисецкого, который захлебывался стонами, зажимая в зубах рукав рубашки на другой руке. Было так приятно, так хорошо, словно нежный шелк окутал все тело, бесконечно нежа и лаская его.
