Она лежала на Аяксе Бесов, высматривая экзоскелеты через ФР-2. Ляха прикрутила к винтовке стальной прицел для дальней стрельбы, в Фелин вошел сигнал от винтовки и теперь мы могли видеть ее глазами. Она изучала их конструкцию, изредка выстреливала парой пуль, пробуя металлических гигантов на прочность, выискивая их слабые места.
— У таких машин должны быть топливные элементы, которые питают их системы. Не знаю, на чем они работают, но все, что раздает заряд, взрывоопасно, — рассуждал я вслух.
— А где может быть этот топливный элемент? — спрашивала она.
— Выискивай нечто похожее на блоки питания! — ответил Вольт.
Ляжка снова вперила взгляд в прицел, пускала пули в те части машины, которые могли скрывать аккумуляторные блоки, и по всему, что казалось хрупким в этой машине. Пули точно вонзались в суставные соединения, в щели между стальными пластинами, в выпирающие колпаки, по шарнирам и приводам, даже в стекло стального монстра. Ни трещины. Все слабые открытые места экзоскелета укреплены армированной сталью или бронепластинами.
А экзоскелеты продолжали резню зараженных, синие тела взлетали вокруг, как микробы в бурю, зараженные казались маленькими детьми в сравнении со стальными гигантами, и от этого зрелища становилось еще жутче.
— Калеб, Жижа! Ответьте! — кричал Буддист.
Маяк молчал.
Никто бы не смог выжить. Никто из людей.
Аяксу Васаби удалось вырваться из боя: он отъехал практически на километр, когда танки и экзоскелеты потеряли к нему интерес, занявшись кровожадными монстрами.
— Надо вернуться! Надо вернуться за Маяком! — воскликнула Вьетнам.
Экран демонстрировал яркую картинку, окрашенную во все тона от желтого до красного: Маяк полыхал. Вернуться за Маяком равносильно самоубийству. Сегодня все, что мы делаем равнозначно суициду! Причем в самой извращенной и болезненной форме, какую только можно придумать!
— Маяк не вернуть. А у нас есть задание, — произнес ровным голосом Легавый.
Мы наблюдали за разгорающимся черным пожарищем на останках БМП Маяка и понимали, что вернуться с поля боя живым больше не получится. Нам сыграло на руку то, что мы застали «Леопардов» врасплох. Теперь же они знают, кто мы и на что способны. Они изжарят нас. Всех до одного.
Вдруг Ляжка неуверенно бросила:
— Пробила…
— Что?
— Кажется, пробила! — повторила она уже громче.
Мы вперили взгляд в экраны мониторов, демонстрирующих картинку с прицела ФР-2. Она смотрела точно на крепление колпака кабины пилота: один из соединительных болтов был сорван пулей и теперь по композиту стекла расползлась тоненькая трещина.
Ляжка выпустила еще несколько пуль точно по местам бокового крепления кабины. Еще несколько болтов срезало.
— Пуля не берет стекло. Нужно что-то мощнее! — крикнула она.
— Сейчас я дам тебе помощнее! Всем им дам мощный хер! — заорал Фунчоза.
А потом скинул ругающуюся по-китайски Вьетнам с кресла наводчика и сам сел за Петушка.
— У меня столько шуток было припасено на Калеба, а эти уроды все перечеркнули! — ругался он.
А потом навел дуло 30-миллиметровой пушки точно на кабину неудачливого экзоскелета, павшего жертвой эксперимента Падальщиков, и выпустил с десяток снарядов. Один за другим они вонзались в композитное стекло, поражая целостность изделия.
А потом внезапно на экзоскелет набросились синие мускулистые тела.
— Стой! — закричал я.
Фунчоза тут же прекратил обстрел.
Нам удалось. Мы пробили щель в гиганте. И теперь зараженные облепили экзоскелет, учуяв запах пилота, вырвавшийся на свободу из герметичной кабины.
Жуткое зрелище пробрало дрожью до самых костей: мощные когти зараженных пробивали стекло насквозь, крошили его и выдирали куски, пока наконец не добрались до аппетитной личинки в яйце. Я не слышал криков солдата, лишь видел его искривившийся в страхе и боли рот. На него накинулась целая толпа кровососов и разорвала на части.
Странным образом ни один из нас не произнес ни слова ликования. Опять-таки, обуянные желанием достичь цель, мы забыли о том, чего по-настоящему стоила эта цель.
Убийства.
Мы только что собственными руками отдали человека на растерзание чудовищам.
— Ребята… я не могу… это неправильно, — выдохнула Ляжка.
И никто ей не перечил.
Но тут внутри Аякса запищала сигнализация «ПРОИЗВЕДЕН ЗАХВАТ».
А потом я увидел на соседнем экране мигающий контур всех трех Аяксов. Нас всех обнаружили!
— Ляха, живо внутрь! — заревел Легавый.
— Вольт, уноси нас отсюда! — завопил я.
— Холоп, жми!
Мы все заорали в унисон, в такой же унисон стартовали с позиций точно во время: ракеты понеслись точно в нашу сторону, разрывая зимний воздух визжащим белым свистом.
27 февраля 2071 года. 14:00
Арси
Ноющая боль не отпускала плечо. А еще я не могла двигать рукой. Приземлилась я хреново. Даже не так. Я просто шмякнулась в снег, даже не приготовившись, даже не спроектировав тормозящий путь по косой, даже не сгруппировавшись. Наверное потому что в нынешних условиях нормально соображать — невыполнимая задача! Мой мозг занимает лишь одна мысль — как не подохнуть сегодня!
Я ползла по снегу, загребая одной рукой, посреди мертвых синих тел, разбросанных кусков плоти, из которой сочилась черная густая кровь. Разумеется, во всей это вонючей жиже я измазалась. А еще я оглохла. Вокруг стоял такой грохот что я едва слышала собственные мысли. Танковые пушки грохотали безостановочно, пулеметные очереди свиристели, занимая все пространство для распространения звука вокруг. Ни пискнуть, ни пукнуть! Внутри безостановочного острого треска слышались более гулкие и размеренные залпы — неизвестное для меня оружие, я вообще в нем не разбиралась, но эти выстрелы были такими раскатистыми и жуткими, что я понимала их смертельность на уровне догадки.
Вонь стояла жуткая: тут и расчлененные трупы, и горящий металл, и паленная резина, и порох. От всего этого микса резало глаза, пелена слез застилала все вокруг, и я не понимала, это просто рефлекс на раздражение или же я плачу всерьез.
Зараженные бегали и прыгали вокруг, грозно рычали и рыкали, сипели и просто выли, уворачиваясь от смертельных пуль. Мало, кому это удавалось. Яростная оборона танков и этих огромных роботов непробиваема. А потому на меня сыпались руки-ноги, просто кровавая жижа, но я продолжала продвигаться к пробитой вентиляционной шахте.
План у Падальщиков хреновый, как всегда. Я вот не пойму, этому их Тесса научила или же Тесса — такой же выходец из школы недотеп, как и все они?
Вдруг над головой что-то просвистело, я рефлекторно прижалась к земле, утонув в грязном снегу. От такого звука ничего хорошего ждать не приходится. И точно в подтверждение моих слов раздался оглушительный взрыв. Слишком далеко от «Леопардов»! — пронеслась мысль в голове и я обернулась.
В груди все упало, когда я увидела опрокинутого Аякса Маяка с огромной дымящейся черной дырой в боку.
— О боже! — вырвалось из груди.
Маяк пожертвовал собой, прикрывая меня. Эта мысль обожгла отчаянием и неописуемой болью, почти такой же, когда на моих глазах уничтожили Бадгастайн. Мой дом. Мою семью. Отобрали, даже не подумав о том, какое преступление сотворили, ублюдки! Знакомый гнев стал расти там, где согласно дурацким книжкам живет душа. Вряд ли она во мне осталась после всего того, через что меня заставили пройти. А потому я еще яростнее стала ползти к долбанной шахте, не обращая внимания на боль.
Пулеметы продолжали тарахтеть, пушки калибра размером с мой кулак колотили по остаткам Аякса, снова свист над головой.
Господи, пожалуйста, хватит! Что же вы делаете?
Снова взрыв.
В момент, когда я готова была уткнуться в ледяной снег и зареветь я услышала мужской голос:
— Арси, мы с тобой! Мы рядом!
Я обернулась, но вокруг стояла плотная завеса дыма, летали ошметки раскуроченной снарядами земли вперемешку с изрешечёнными телами зараженных. Настоящая преисподняя! Я вспомнила про наручный планшет, бесполезно прикрепленный к повисшей руке. Кое-как мне удалось открыть карту.