Подняли бокалы, вино было с ароматом дикой вишни, малины и лесных ягод.

Начали разговор о делах. Артем рассказал о поездке в поезде с Пьетро Джентиле и про его звонок о смерти клиента.

– Зачем нужно было наблюдение за Джентиле в России, не знаю, такие клиенты каждый день приходят, кому-то это нужно по бизнесу, кто-то за жёнами-мужьями следит, нестандартно то, что обычно клиенты дают задаток, а потом, по факту выполненной работы расплачиваются, этот заплатил полностью и просил информацию ему переслать на электронную почту. А об убийстве в Пьемонте я слышал, не знал, что это клиент Джентиле. Это был пожилой, всеми уважаемый синьор, насколько я осведомлён, врагов у него не было. Жил он один в загородном доме. Днём к нему приходила служанка, которая готовила и убиралась. Убили его вечером, когда он был один, перед смертью избивали, и у него не выдержало сердце. Пропали только какие-то документы из сейфа, никаких других ценностей взято не было, хотя в доме были дорогие картины, антикварная посуда, много редких старинных книг.

Я сегодня первый раз в Милане, а мной уже кто-то заинтересовался, сказал Артем и рассказал о слежке от аэропорта. На всякий случай, не мог бы ты узнать, кому принадлежит вот этот автомобильный номер, сказал Артем и написал на салфетке номер Ситроена, хотя думаю, что это арендованная машина, если так, то кто и когда её арендовал.

– Конечно, ответил Джиральди, надо разобраться в этом деле, тем более что мой клиент может быть связан с убийством в Пьемонте.

Глава VIII

Утром немецкое командование приказало итальянским дивизиям отступить и закрепиться на правом берегу Дона между венгерскими и румынскими войсками. Немецкий генерал подробно объяснял Гарибольди, что необходимо создать долговременные огневые точки, выкопать траншеи и блиндажи и вообще не бездельничать, а готовиться к обороне.

Как только машина генерала вермахта скрылась из вида, Итало Гарибольди плюнул ей в след и приказал занять указанные позиции, но к обороне не готовиться.

– Мы приехали сюда наступать, а побеждать, возвестил он подчиненным, не сидеть в тылу, прикрывая немцев, которые скоро возьмут Сталинград и покроют себя бессмертной славой.

Альпийцам досталась позиция на левом фланге итальянской армии недалеко от небольшого хутора Новопостояловка, по соседству с венгерскими войсками.

Несмотря на приказ генерала Гарибольди, дивизионный генерал Эмилио Батисти, командир «Кунеэнзе» все же распорядился выкопать траншеи и блиндажи.

– Если русские один раз разбили итальянскую дивизию, могут и второй раз пойти в наступление, и лучше мы в это время будем находиться в траншеях, тем более, что традиция сооружать земляные укрепления идёт ещё со времен римских легионеров³⁸.

Солдаты принялись за работу, а офицеры, в соответствии с традициями римской аристократии сели обедать в тени поставленных тентов.³⁹

Стояла теплая южнорусская осень, невдалеке желтели поля неубранной пшеницы, земля копалась легко, и уже через неделю две линии обороны были готовы.

Луиджи, и вслед за ним другие снайпера оборудовали для себя позиции, наметили ориентиры на местах возможного наступления русских и пристреляли винтовки.

Обозы с провиантом ещё были в пути, и солдаты ходили в ближайшие села покупать и обменивать продукты, и однажды случилась стычка с венграми, которые просто отбирали у крестьян кур, гусей и овец. Среди венгров не было знатоков итальянского, а берсальеры не знали венгерского, поэтому «на пальцах» договорились встретиться там же на следующий день, чтобы обсудить ситуацию.

Венгерские солдаты думали, что итальянцы просто хотят поделить территорию, на которой будут заниматься грабежами союзники, итальянцы на родном и французском языках пытались внушить мадьярам, что мародерство не есть хорошо.

Венгры считали себя выше каких-то макаронников, ведь немцы им обещали завоеванные земли, давали немецкие и чехословацкие танки и пушки, превосходящие итальянские, доверяли более ответственные рубежи обороны, и вообще их военные успехи куда выше итальянских.

На следующий день пошёл за провиантом и Луиджи, и не только как фуражир и толмач, но и как переговорщик.

Венгры не заставили себя долго ждать, с их стороны в качестве переводчика явился огромный краснолицый капрал, который на плохом баварском немецком тут же взял «быка за рога» и объяснил Луиджи, что это их территория, они тут давно уже грабят местное население, и при этом это делают гуманно, все начисто не отбирают и, если трезвые, даже не избивают.

Тираторе с трудом понял венгерский взгляд на жизнь на войне, и оппонировал собеседнику.

– Мы пришли не для дележа «зон влияния», мы пришли вам сказать, что мы не разрешим вам заниматься грабежом, по крайней мере, в тех местах, где находятся итальянцы, и всех разбойников лично я буду уничтожать, даже не смотря на то, что мы формально союзники.

Капрал был тупой, но понял общий смысл слов, лицо его изменило цвет с красного на багровый, он достал из ножен огромный тесак, которым на гражданке, по-видимому, колол знаменитых венгерских свиней, по толщине подкожного жира не уступающих украинским, и, потрясая им, объявил своим согражданам, что переговоры зашли в тупик, и он сейчас превратит итальяшку в мясо для гуляша, которым побалует соотечественников за ужином.

Луиджи достал кинжал, острый, как пятый коготь гепарда, и сказал, что сожалеет о том, что не сможет принять участие в ужине потому, что повар до начала стряпни не доживет.

Эти слова стали последней каплей, переполнявшей правый гнев мадьяра, и с диким ревом он бросился вперёд, размахивая тесаком, пытаясь воплотить в жизнь намерение порубить итальянца на порционные куски. Соотечественники бурно подбадривали капрала, видимо предвкушая кровавое зрелище, с хорошим окончанием. Судя по крикам венгерских солдат, капрала звали Аттила.

Итальянцы тихо замерли, в этой битве гладиаторов их воин выглядел слабее.

Луиджи выждал, когда клинок венгра оказался в нескольких сантиметрах от его груди, плавно и быстро сместился в сторону, и, продолжая движение мадьяра, легко толкнул его вперед и сторону. Гневный венгр, по инерции перебирая ногами, рухнул в кучу коровьих испражнений.

Тиффози отметили это падение криками «браво», мадьяры слегка пригорюнились.

Размазывая коровье дерьмо по лицу, Аттила встал, и решил изменить тактику, его руки и тесак были длиннее, чем у Луиджи и, записав себе в актив это преимущество, он начал делать фехтовальные движения, потихоньку подступая к Тираторе. Сила у него была недюжинная, и нож со свистом рассекал воздух. К его удивлению итальянец не только не отступал, но и медленно приближался к его смертоносному оружию, при этом был так же спокоен, как и его тёзка, вождь гуннов, когда убивал своего брата⁴⁰.

Внезапно Луиджи выкинул вперед руку с кинжалом, Аттила размахнулся, что бы отрубить её, вкладывая в плечевой замах всю свою могучую силу, но через мгновение его клинок венгра вхолостую со свистом рассек воздух, а Тираторе уже был за его спиной, схватив его за ремень, и поместив кинжал в образовавшуюся щель между поясницей и армейскими портами мадьяра рванул его на себя.

И поясной ремень, и армейские штаны Аттилы тут же пришли в негодность, быстро спустившись к коленам незадачливого венгерского дуэлянта.

Аттила вторично упал лицом на южнорусскую землю, быстро вскочил, но штаны вновь предательски спустились к коленам своего владельца.

Огромный венгерский Голиаф⁴¹ выглядел так потешно, что над ним смеялись не только итальянцы, но и соратники по оружию.

Аттила вложил клинок в ножны, что-то гневно крикнул мадьярам и, обратившись к Луиджи, сказал, что в эту и соседние деревни венгры больше не придут.

Оказалось, что за поединком наблюдали не только солдаты – союзники, но и местные жители, которые болели за итальянцев, а узнав, что венгры больше не появятся, принесли в подарок Луиджи целую корзинку яиц.