Евпатий, видя, что идут военные сборы, догадался, что предстоит поход на половцев. На каждом углу он слышал гневные речи: «поганые» да «степняки». Несмотря на свой юный возраст, он не желал оставаться в стороне и всячески пытался намекнуть Никите, чтобы тот взял его с собой.

– Что ты! Даже не думай! Если что с тобой случится, мне отец твой голову снимет, – отвечал богатырь.

– А ты говори ему, что это я тебе приказал.

– Не могу, дружище, не могу! Мал ты еще для этого.

Евпатию ничего не оставалось как подчиниться воле старших. Наутро, когда по прибытии князя прошел последний смотр войск, Евпатий, сидя на коне вместе с отцом и Никитой, объехал строй. Чтобы успокоить сына, князь произнес:

– Остаешься за старшего! На тебе гарнизон крепости и забота о женщинах и детях.

Евпатий со всей серьезностью воспринял слова отца и уже забыл о своем прежнем желании отправиться в поход на кочевников. Выйдя за изгородь, он стоял и смотрел вслед удаляющемуся войску, и как только последние ряды скрылись из вида, он вернулся внутрь и велел запереть крепостные ворота.

А войско тем временем направлялось к Дону. Весть о предстоящем сражении поднимала дух рязанцев, и заставляла их вступать в ряды войска воеводы. К тому времени, когда рязанцы достигли Дона, их численность достигла пяти тысяч, это была внушительная сила, которую только могло представить отдельное княжество. Дон протекал по границе двух княжеств, Рязанского и Черниговского. Крепость Елец располагалась ниже, на правом берегу реки. В том месте Дон становился полноводным, и переправа через него в районе Ельца принесла бы массу трудностей. Поэтому Всеслав решил перевести войско у истока, в самом узком месте реки, в районе Дедиславля. Заручившись поддержкой сторожевых отрядов черниговцев, которые лучше владели обстановкой на своей земле, Рязанцы беспрепятственно переправились на другой берег и продолжили свой путь. На шестой день похода рязанское войско сделало привал на ближних подступах к Ельцу в пограничной крепости Донков.

– Воевода! Дружина устала, первый раз такой дальний переход делаем, сколько еще нам чужую землю топтать предстоит? – роптало недовольное воинство.

– Тяжело, понимаю, еще немного потерпеть придется! Если завтра утром двинемся, к вечеру уже на месте будем.

Расположившись на пологом берегу Дона, войско пополнило запасы воды, напоило лошадей, и каждый занялся своим делом, ожидая дальнейшей команды. Вечером князь собрал совет, на котором решалось, как лучше разгромить неприятеля.

– Внезапность, вот что поможет нам одолеть противника! Кочевники не ожидают подхода наших ратей, они слишком увлечены осадой крепости.

– Я направил вперед дозорный отряд, чтобы разведать обстановку. К утру они должны вернуться и сообщить обстановку, – докладывал воевода.

На рассвете, как и ожидалось, разведка доложила, что кочевники развернулись лагерем, по всему периметру, вокруг города:

– Основные силы степняков находятся в своем лагере в версте от города, крепость осаждает лишь небольшой отряд, который периодически тревожит защитников крепости. Приступом города им не взять, вот они и ждут подходящего часа, когда осажденные сами откроют ворота.

Воевода подозвал к себе Никиту.

– Возьмешь сотню лучников, и незаметно, обходя с подветренной стороны, чтобы не быть обнаруженным, снимешь их передовой отряд, осаждающий крепость. А там уже и мы подтянемся.

После того как лучники под руководством богатыря выдвинулись на исходные позиции, в основное войско прибыли подводы с деревянными бочками.

– А это еще что такое? – удивился князь, увидев странную технику.

– Это то, что не даст возможности степнякам уйти безнаказанно, – пояснил воевода.

Сводные отряды по пятьдесят всадников, сопровождая подводы, двинулись в разных направлениях, удаляясь от места предстоящего сражения. Дозорные на сторожевых башнях Елецкой крепости заметили на дальних подступах княжеские дружины.

– Рязанцы, рязанцы пришли на подмогу! Нужно отвлечь врага, чтобы они смогли подойти ближе. – Послышался говор среди осажденных.

А тем временем лучники под командованием Никиты, заняли передовые позиции и приготовились нанести удар. Под тенью дубравы, они приблизились практически вплотную к неприятелю, оставаясь при этом незамеченными. Дождавшись, когда половцы, отвлеченные гарнизоном крепости, обратят к ним свои тылы, сотни стрел взмыли в небо, возвещая о начале атаки.

В течении получаса рязанские лучники непрерывно расстреливали неприятельские отряды, прижимая их к крепостным стенам города. Вслед за ними с высоких стен на кочевников посыпались камни, бревна и полилась горячая смола. Многие из них не успели понять, что произошло и остались лежать под неприступными стенами Ельца.

Лишь немногим удалось вырваться и добраться до основного стана. Внезапная атака русских лучников сделала свое дело. После того, как кочевники обратились в бегство, ворота крепости открылись, и осажденные с радостью приняли пополнение. Войдя в крепость, рязанские стрелки заняли позиции на сторожевых башнях, ожидая подхода главных сил противника.

– Зашевелились поганые, сейчас начнут наступление! – дозорные со своих наблюдательных пунктов заметили, что основные силы степняков, предупрежденные беглецами, в панике засуетилась. В этот момент, на дальних рубежах, там, куда ушли подводы с бочками, заполыхало поле брани. Сухая осенняя трава горела повсюду, окружая половецкие станы непроходимой огненной стеной. Смятение и паника охватила неприятельское войско, при виде наступающего на них огня. Лошади взбунтовались от страха, сбились в табуны, и понесли, давя и ломая все на своем пути. Половцы пытались наладить боевой порядок, но было уже поздно.

– Рязанцы, вперед! Ударим же всеми силами, пока враг в смятении! – послышался грозный голос воеводы. Русские полки стремительной атакой вклинились в разрозненные ряды кочевников.

Конные и пешие, они рубили и кололи неприятеля, не давая ему вырваться из плотного кольца. Со стен крепости, лучники отсекали неприятельские отряды, пытавшиеся зайти в тыл русским дружинам. Князь вместе с засадным полком занял позицию на крутом берегу реки, и ждал команды, если потребуется помощь. Но помощи не потребовалось, рязанские рати под руководством Всеслава наголову разбили неприятеля, тех, которые способны были держать оружие и оказывать сопротивление. К исходу дня битва закончилась полной победой рязанского войска.

После того как был повержен последний воин противника, русские воины стали свидетелями чуда. Огонь, бушевавший все это время в степи и практически вплотную приблизившийся к переднему краю княжеского войска, чудесным образом погас. Причиной тому стал сильный ливень, который прошел над полем брани.

Княжеские воины возвращались с победой, захватив трофеи, а также лошадей, овец, волов и уводя в полон несколько сотен добровольно сдавшихся неприятельских воинов.

– Что невесел, князь? С победой возвращаемся! – подбадривал Всеслав Романа.

– А ты не заметил?

– О чем ты?

– Среди пленников много славян. Некоторые из них служили Всеволоду!

– А ты не ошибся, дружище?

– Я лично у них спрашивал!

– Ну что же, это лишний раз доказывает вероломство нашего соседа, и что ухо надо с ним держать востро. Но сейчас победа за нами, а Всеволоду пусть будет урок!

Рязань готовилась к празднованию победы над врагом. Город ликовал. Из посада и окрестных сел в центр потянулись обозы с продовольствием и разной утварью. На главную площадь высыпал народ, песнями и плясками встречавший князя-победителя с войском. Перед входом в княжеский дворец были выставлены дубовые столы, и все желающие могли принять участие в праздновании победы. Пир продолжался до поздней ночи, пока обессиленные и опьяневшие воины не стали валиться с ног. По окончании, воевода, взяв под уздцы коня, на котором мирно спал Евпатий, (так же принимавший участие в праздновании победы) покинул столицу, направляясь домой.