Помните, что мы все стоим на рубеже, все держим это небо. Потому что за каждое высказанное слово нам придётся держать ответ. Д. С. ПРИЛОЖЕНИЕ СТИХИ ТАНУКИ Свершилось. Теперь я покорна судьбе, А ты мой Хозяин отныне. Я здесь, я пришла своей волей к тебе, Чтоб стать твоей вечной рабыней. Я женщина, этого хватит вполне, Чтоб не было в жизни покоя С рожденья до этого времени мне, И вот я отныне с тобою. Мне очень нужны твоя сила и власть, Тебе — моя слабость и нежность. Я долго боролась и всё же сдалась. Владей — я твоя принадлежность. Надень мне на шею стальное кольцо. На цепь посади — буду лаять. Упрятай под маску девичье лицо, Чтоб видеть себя не могла я. Избей меня плетью, закуй в кандалы, Поставь же меня на колени! Пусть будут оковы мои тяжелы, А тело — в следах от клеймений. Пусть будет тесна моя клетка, пока Тебя, Господин, нету рядом. Пусть будет потерян мой ключ от замка, А я же — открыта всем взглядам. Пускай нам дороги пророчат беду, Которые мы выбираем. Я выбрала путь, и теперь я иду По грани меж адом и раем! АХ, ШИБАРИ… То частенько, а то редко, То слабы, а то крепки, Как верёвочную сетку, Мастер вяжет узелки. Это вам не танцы в баре! Намотай себе на ус — Мастер делает «шибари», У него отменный вкус. Я попалась в эти сети — Стянута втугую грудь, Вся в верёвках, как в корсете, Ни согнуться, ни вздохнуть. Руки сзади — локоть каждой Упирается в ладонь. Я томлюсь любовной жаждой, Разгорается огонь. А последняя верёвка И последний узелок, Как печать, — жестоко, ловко Лягут точно между ног. Мне и холодно, и жарко, И вот именно когда Кожа под верёвкой ярко Покраснеет от стыда, Плотно и слегка небрежно, Отпуская тормоза, Шёлк повязки тихо, нежно Закрывает мне глаза. Вот и всё. Готово дело. Можно лишь сидеть и ждать, Слушать собственное тело, Наслаждаться и страдать, Задыхаясь от волненья, Растирая в кровь соски, Ощущать прикосновенья Сильной ласковой руки, Или плётку из резины — Вспышку в шёлковой ночи, Или капли стеарина От расплавленной свечи. Быть моделью, куклой даже, Плакать, биться и кричать, И, когда тебе прикажут, В муках наконец кончать. После, лёжа на циновке, Замирая, чуть дыша, Вздрагивать, когда верёвки Режет лезвие ножа, Вздрагивать, когда мурашки Бегают туда-сюда, Вздрагивать, когда из чашки На лицо течёт вода, Вздрагивать, когда с окраин Кровь по венам закипит, Вздрагивать, когда Хозяин Тихо шепчет: «Потерпи…» Ног не чую, ломит руки, Еле ими шевелю. Ненавижу эти муки, Ненавижу… и люблю! СЛОВО «ХОЗЯИН» Это сладкое слово — «Хозяин». Сколько значит оно для меня! В нём и нежность заботы, И страх наказаний, И уверенность каждого дня. Эта жажда — быть просто рабыней — Заставляет всё тело дрожать От боязни, стыда, От тоски и унынья, От желания принадлежать. Только справиться с ней не выходит, Как её ты при том ни зови, — Эта тяга страшнее Томления плоти И порою сильнее любви. Бесполезно молчать и таиться, Бесполезно искать и страдать, И теряться в толпе, И заглядывать в лица — Невозможно его угадать. Часто я, в одиночестве плача, Господина звала своего… Это просто судьба, Это просто удача, То, что я повстречала его! Этот дом, где меня приютили, Стал роднее, чем отчий приют. Здесь меня полюбили, И в цепи забили, И рабыней отныне зовут. Тонкий латекс, скрипучая кожа, Эти цепи, ошейник, ремни — Я домашний зверёк, На игрушку похожа, Невозможно забыть ни на миг, То, что я — ни жена, ни подруга, Не хозяйка (об этом и речь), Не любовница, просто Отчасти — прислуга, А отчасти — любимая вещь. У меня не бывает капризов, И, домашние сделав дела, Я не смею играть, Не смотрю телевизор, Не бывает, чтоб я проспала. Очень хочется тронуть руками, Поласкать себя пальцами, но Коль я дома одна, Под зрачком телекамер Удовольствие запрещено. Разве только — понежиться в ванне Или что-то читать, а пока Можно просто сидеть На полу в ожиданьи, Когда щёлкнет пружина замка. В этот миг я опять понимаю, Что, по сути, в начале начал Я — такая же дверь, Только дверь я живая, И пришёл мой хранитель ключа. Нет другого желания, кроме Подбежать, кандалами звеня, Встать пред ним на колени И молча, в поклоне, Ждать, когда он обнимет меня. Прошептать: «Господин, добрый вечер, — Замирая у ног, словно тень. — Как рабыня ждала, Как мечтала о встрече, Как скучала она целый день!» И от страха немея как рыба, Ожидать приговора суда: То ли — ласки и нег, То ли — розги и дыбы, А быть может, плетей и креста. Мне назначена доля такая, Чтоб потом, в темноте и тиши, Искупить перед Ним (Если Он пожелает) Грех загадочной рабской души. О свободе ничуть не жалея, Отдавать то, что Мастер возьмёт, И испить до конца, От восторга пьянея, Горький мёд из пылающих сот. И когда успокоится сердце, И поступит команда «отбой», Заползти в закуток С зарешеченной дверцей И захлопнуть её за собой. А ночами, когда мою нишу Свет полночной луны серебрит, Я слагаю стихи По возможности тише, Потому что любовь моя спит… |
