Большой зал благоустроенного дома. На диване сидит худощавый подтянутый мужчина с пышной седой шевелюрой, внимательно следит за происходящим на экране телевизора: там стреляют солдаты, кричат, летят самолёты.В комнату заглядывает жена – полная, не утратившая привлекательности женщина с живыми молодыми глазами и упругой здоровой кожей без единой морщинки.
–О, господи, опять эти чёртовы стрелялки и самолёты. За тридцать три года службы не надоело?
–Подожди, подожди, самое интересное.
–Да у тебя всегда самое интересное война, самолёты, атаки, учения. Ты вот послушай, что ещё этот Сердюков натворил. Оказывается, Сызранское училище было на волосок от закрытия. Последние три года не было набора, и только Шойгу возрождает училище, снова набрали курсантов.
–Да читал я, читал. По плану набора надо было принять 594 человека, а приняли лишь 320. Отсев составил 38-40 процентов из-за здоровья, слабых знаний. Одно дело, когда всё уже отлажено, у училища свой авторитет, уверенность в завтрашнем дне, тогда и молодёжь стремится поступать туда, и совсем другое – непредсказуемость, непонятное невесомое состояние. Кто же захочет рисковать, терять время? Я знаю, каково это – нам пришлось вообще всё заново начинать в Уфе.
Он отвлёкся от экрана телевизора и прикрыл глаза. Память тут же услужливо и привычно вернула его в 1986 год. Февраль. Подполковник Воронов с небольшим чемоданчиком сразу же с вокзала поехал на окраину города, где недавно завершилось строительство военного вертолётного училища, и где он должен продолжать службу старшего преподавателя. Приказ Министра Обороны СССР – сформировать училище к 1 января 1986 года, а с сентября начать занятия с курсантами. Но пока здесь стояли только пустые корпуса. Необходимо оформлять классы, аудитории, нужных приборов и оборудования не хватало. Будущие преподаватели дневали и ночевали в аудиториях. Сроки поджимали. Нередко засыпали тут же на столах в классах. И всё-таки 1 сентября занятия начались.
–Даже не верится, что смогли за такое короткое время всё прекрасно сделать. Начальник училища всех так благодарил, столько тёплых слов сказал. Да мы и сами понимали, что совершили почти невозможное.
Лиза села рядом, откинулась на спинку дивана. Потом вздохнула:
–Сколько было переездов за эти годы. И везде начинали с нуля. Иногда не спится, лежу, вспоминаю. Переезды, контейнеры, багажи. Новые городки, только войдёшь в коллектив, привыкнешь, появятся друзья, и через пять – семь лет труба зовёт.
–Ну такова судьба семей офицеров, тут уж ничего не попишешь. На одном месте все годы не послужишь. У нас ещё и неплохие места были, а моего друга вообще после академии отправили на край света.
–Ой, сейчас так много говорят и показывают кадры о красотах Дальнего Востока, что будь я моложе лет на тридцать, с удовольствием поехала бы туда, – мечтательно проговорила жена.
–Ого, замахнулась. Ты же хотела поближе к родителям, а оттуда не каждый год вырвешься за тысячи километров,– пробормотал он, не отрываясь от экрана, где самолёты творили в небе невероятные пируэты. Шли обычные учебные тренировки, а для него до сих пор самолёт- его жизнь. И стоит на улице только услышать знакомый гул высоко в небе, он обязательно будет искать его глазами, найдёт и радостно покажет идущей рядом жене:
–Вон он, видишь?
Ну, мальчишка с седой головой. Усмехнулась, а сердце защемило: сколько сил отдано этим самолётам. Она с нежностью посмотрела на мужа и вышла на улицу. Солнце разыгралось не на шутку. Только переступила порог, как обжигающий воздух полыхнул в лицо, словно огонь из печки. Она тут же заторопилась в тень, под яблоню, где стояли маленький столик и стул. Здесь любила сидеть с компьютером или книгой. Уютно устроившись в тени, раскрыла компьютер, пробежала взглядом несколько раз по напечатанным строчкам, но что-то не клеилось сегодня писание. Ни одной порядочной мысли, ни одна строчка не складывается. Она подняла вверх руки, несколько раз глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула. В тени яблони так легко дышалось, кресло было таким уютным, что Лиза не заметила, как провалилась в сон. И будто сквозь вату услышала мягкий шорох колёс возле ворот. Хлопнула дверца машины, она подумала, что это сосед приехал на обед. Но её металлическая калитка задребезжала, застучала, и во двор вошли женщина и мужчина. Огляделись, женщина подошла к цветам вдоль дорожки, наклонилась, погладила зелёные веточки и выпрямилась. Лиза глазам своим не верила, ахнула и вышла из своего укрытия возле яблони, заторопилась к неожиданным гостям:
–Наташка, господи, какое счастье. Лёша, откуда вы? – она обнимала гостей, то отрывалась от них, всматриваясь и смеясь, то снова прижимала к себе поседевшие их головы. – Ой, ребята, какие же мы все стали белые. Но ты, Наташенька, красавица такая же, да, Леш? А ты такой же стройный, – похлопала она его по животу. – Ни одной жиринки. Ну, пошли в дом, буду вас кормить и пытать. Сашу порадуем.
–Да я уже здесь, – вышел на террасу Саша.– Если Лиза восторгается, то об этом вся улица знает: такая же громогласная тараторка и осталась. Ну, привет, орёл, – обнял друга Саша и поцеловал руку Наталье.
У каждого к счастью своя дорога
После ужина, весёлого, сумбурного, с расспросами и ответами, воспоминаниями и смехом в доме стало тише. Мужчины остались в зале, а женщины перебрались на кухню, перемыли посуду, навели порядок и уселись за стол друг против друга.
– Ну, рассказывай, как вам на Алтае живётся? И чего вас туда занесло?
–Там очень красивые места, горы, леса, озёр полно. А вода в них чистейшая и вкуснейшая, можно пить, ничего не опасаясь. Туда многие приехали от суматохи больших городов – наши соседи из Петербурга, несколько семей из Москвы. Не всем по душе жизнь в замкнутых каменных джунглях. А там такой простор, столько солнца! Кстати, по количеству солнечных дней Алтай не уступает Крыму.
–Ты серьёзно? – удивилась Лиза. – Тогда почему же там так холодно?
–Климат резко континентальный, зимой может быть до 40 градусов мороза и солнце сияет. И летом может быть почти сорок. Кстати, у нас есть и крымчане, убежали лет семь назад от украинизации Крыма. Не хотели, чтобы сын служил в украинской армии и вообще…
–Но теперь Крым наш, не собираются возвращаться?
–Представляешь – нет. Мало того, Люба, так зовут соседку, ездила недавно в Крым, очень хотелось ей туда. А вернулась и говорит: «Господи, как же у нас тут хорошо. Такие просторы, такая тишина». Да вы и сами с Сашей не захотели жить в Уфе, переехали в село.
–Ну, мы же недалеко от детей, всего семьдесят километров. Они часто бывают, внуки рядом. Ладно, как у вас – то дела? Сколько же мы не виделись?
–Лет десять, наверное. Мы в Крым к вам приезжали, почти месяц у вас отдыхали, помнишь? Я тогда впервые молоко парное попробовала у вас. А шашлыки! Из свежей баранины! Молодец твой зять, роскошные нам шашлыки жарил. Ни в одном ресторане таких не поешь. А сметана, свежие куриные яйца. Творог домашний! Помнишь, я ещё ругала тебя за такое расточительство?
–За какое?
–И она не помнит,– всплеснула руками Наташа. Лиза с улыбкой смотрела на стройную загорелую подругу и улыбалась. – Шикарным творогом кормила гусят и цыплят и не помнит. Да на рынке у тебя бы его с руками оторвали.
–Вот потому и не ходила на рынок, что я без рук бы делала? – засмеялась Лиза. – Зато мои питомцы росли здоровенькими и шустренькими.
–А почему вы уехали из Крыма? Вы же собирались там остаться совсем?
–Ну, во-первых, одолела тоска по детям, внучки выросли, поступили в университет, сын без конца звонил и звал, да и Саше стало тяжело со скотиной управляться. И ненависть к русским шла из Киева, переливалась через край. Один Ющенко чего стоил со своим голодомором и героизацией Бандеры и Шухевича.
–Да ладно, не будем о плохом на ночь глядя.
–Не будем. Как Петя, Оксана?
–Петя уже полковник, у него дочь и сын совсем взрослые. Анжела хорошей женой оказалась. Андрей его тоже лётчик, пошёл по папиным стопам, двое детей. Оксанка – это огонь и вихрь. Так и сохранила в себе искромётность. Она – врач – психиатр, Серёжа её летает, стал комэском. Совсем недавно перевёлся в полк к Пете. Молодец парень, такой труженик. Оно и понятно – под контролем такого начальника, у него не забалуй. У них трое детей. Да я же тебе и писала, и звонила. Ты же всё знаешь.
