– Был, – ответила она после некоторой паузы. – Но он был ещё в девятнадцатом веке. Когда пропала Кони, родители сразу демонтировали его.

– А стены были облицованы серым гранитом? – тут же послышался следующий вопрос.

– Да, капитальный ремонт здания проводили в прошлом веке. И теперь облицовка из красного гранита.

Настя тогда смутилась. А Лучия призадумалась, но пыталась объяснить это просто – облицовка красным гранитом была только с фасадной стороны, а с внутренней – серым гранитом, это всякий мог заметить. Ну, а выходы-балконы со стороны фасадов сохранились у многих зданий в Италии. И всё-таки сомнения закрались в её душу. Она размечталась, что Анастасия будет хозяйкой этого дома. Лучия без сомнения выбрала её кандидатуру хранительницы уже после нескольких месяцев пребывания в их доме. Ведь, её судьба была так похожа и скромна, как у Насти.

Лучия родилась спустя несколько лет после Второй Мировой войны. Мир был в хаосе и разрухе. Кругом нищета и бедность. Её отец, вернувшийся после войны без ноги, и которого мучили постоянные боли, не дожил до её рождения пару месяцев, оставив свою жену с четырьмя ребятишками. Мать пережила его на несколько лет. Старшие братья кормили своих младших сестрёнок, честными и нечестными путями зарабатывая на пропитание. Дети были погодками. Старшим братьям – восемнадцать и семнадцать лет, сестрёнкам – шестнадцать и пятнадцать, когда жизнь их круто изменилась. Шестнадцатилетняя София вышла замуж, конечно тоже за бедняка, но надёжного парня из их района, а братья засобирались в Америку, куда итальянцы уезжали сотнями в поисках работы и счастья. Они звали с собой и Лучию, но девочка категорически отказывалась покидать родную Италию, где были могилы их отцов и дедов. Однако, на юге страны, близ Неаполя, где процветали нищета, воровство, безработица, наркотики, юноши не хотели оставлять младшую сестрёнку. Стараниями братьев, она оказалась почти на севере Италии, в этом загадочном доме. Устроили её помощницей по кухне. Девушка очень старалась, её трудолюбие было сразу отмечено «хозяевами» дома. А главная управительница наняла для неё репетиторов, чтобы восполнить пробелы в школьном образовании девочки. В девятнадцать лет Лучия уже стала студенткой первого курса Университета. После окончания учёбы она стажировалась ещё два года в Америке, чему была очень рада, так как часто могла видеться с братьями и их семьями. Ей было немного смешно и грустно, когда братья знакомили сестрёнку с кандидатами в женихи. Лучия уже тогда знала, к какому виду деятельности её готовят – быть хранителем и распорядителем рода Милагричи. Пройдя послевоенное детство, и видя, как много осталось ещё насилия и бесправия на земле, она дала согласие. Вот уже будет скоро сорок лет, как Лучия занимает этот пост, посвятив себя беззаветному служению мира, не только в своей стране.

Констанция

Констанция опять проснулась от выстрелов, шума, криков, залпов. Когда всё это закончится? Она так редко слышала тишину и покой с момента своего рождения. Что за странное время, в котором она родилась? Почему так любимый ею итальянский народ постоянно был под игом чужих стран? Откуда эти нескончаемые войны? То они под французами, то под австрийцами. Скоро ей будет шестнадцать лет, она совсем взрослая девушка. Но мечтала Констанция не о своём личном счастье, а о свободе своей родины. Её семья отчисляла большие средства в помощь восставшим против чужестранцев. Выкупала земляков из тюрем, особо разыскивающих прятала в укромных местах в городках Италии. Об этом знала девочка, хотя родители тщательно скрывали свои волюнтаристские действия от неё, а также от всех других. Всё было большой тайной. Иначе, их семье было не сдобровать. Конечно же, выросла девушка такой же патриоткой, какими были родители. Когда на улицах и площадях их города шли бои, отец с матерью запирали её, боясь, что дочь присоединится к восставшей толпе. Великое желание помочь своему Отечеству сначала порождало в ней бурю эмоций, ненависти к врагу, жалости и любви к своим. Сидя запертой в своей комнате, она представляла себя также всей Италией, которая была не свободна. Думы кипели в её голове. Что нужно сделать и предпринять, чтобы освободить свою родину? Однажды она увидела в окно площадь, залитую кровью, убитых карбонариев, оставшихся после боя. Итальянцы, дождавшись ночи, чтобы также не быть убитыми, собирали трупы, чтобы предать их земле. Она заметила, как два человека в капюшонах занесли кого-то в их дом. Кони, конечно же, имела запасной ключ от своей комнаты, но чтобы не расстраивать родителей, редко пользовалась им. Она немедленно открыла дверь и пошла по лестницам и залам, чтобы увидеть, кого тайно принесли в их дом? Не обнаружив никого на первом и втором этажах, девушка взяла подсвечник и спустилась в полуподвальное помещение. Оно было огромным, по периметру всего здания. Кралась, как мышка, чтобы не быть замеченной. Наконец, в какой-то узенькой щели увидела отблески света. Естественно, Констанция не стала открывать дверь, стояла тихо, прислушиваясь к разговору.

– Только бы он не умер, – услышала она голос матери, – ведь такой молодой, а уже командующий. Будем молиться Мадонне за его спасение!

– Синьора, жизнь его вне опасности, пулю мы достали. – Послышался голос их семейного врача. – Осталось due piccoli problemi, это то, что он потерял много крови, и не дай Боже, если будет заражение её. Но мы всё продезинфицировали глубоко и тщательно. Организм молодой, должен справиться.

– Я уверен, что все будет bene. – поддакнул голос отца.

– Лекарства, мазь, всё вам оставляю. Мне надо спешить. Даже не могу себе представить, сколько сегодня будет вызовов. Очень много раненых. И пока ночь, надо обойти всех.

– Да, да, конечно, синьор доктор, – почти хором ответили родители.

Услышав, что врач собирается уходить, Констанция тут же задула свечи и спряталась за угол. Доктор вышел в сопровождении отца. Они не заметили девушку, а та только слышала увещевательные слова лекаря:

– Рискуете вы очень, синьор Синти, ох, как рискуете!

Да, мы не ошиблись. Фамилия Милагричи уже не одно столетие проживало под именем Синти. Вот поэтому на вензелях и медальонах было две буквы. То есть на некоторых семейных реликвиях одна буква «М», на других «МС». Эту тайно знали только ближайшие родные. А когда некоторые особы всё-таки интересовались их геральдикой, то они шутливо отвечали: «Нет ничего священнее, чем слово «madre», конечно, «Мама Синти»». Вот почему Насте не удалось разгадать эти символы. Она привязывала их к имени Конкордии или Констанции.

Кони, чтобы не столкнуться в коридоре с отцом, подождала, когда он вернулся. Но вернулся он не один, а с прислугой – нянечкой и бывшей кормилицей Констанции. Мария была для них, как член семьи. Ей доверяли многое. Мать тут же дала инструкции ещё достаточно молодой, сорокалетней женщине. Как и что делать с раненым. Со словами: «Надеемся на тебя и на Божью помощь», – они вышли. Когда шуршание длинного платья графини стало не слышно, Констанция вбежала в эту лазаретную комнату.

– Кормилица! – бросилась она к ней, – только не говори, что я здесь, – девушка уже направлялась к раненому молодому человеку. Глаза его были закрыты, дыхание не ровное и тяжёлое. Не понятно, если бы он спал, то руки точно были бы расслаблены, а его кулаки были крепко сжаты.

– Мадонна! Что с ним? – со слезами на глазах воскликнула девушка.

– Ты мне, дорогуша, лучше скажи, как ты оказалась здесь? Тебя ведь закрыли, пока эта бойня творилась на улицах. Кто тебя выпустил, bambina? Ох, и намылят мне шею из-за тебя!

– Я сама вышла. Тайно, не говори родителям, – взмолилась Констанция.

– Что с тобой поделаешь, amore mio. Разве я когда-нибудь выдавала тебя? – нянька обняла свою воспитанницу. – Ты давай иди, иди уже. Скоро и родители точно придут к тебе желать спокойной ночи.

– Да, да, сейчас побегу, – девушка дотронулась до локтя юноши, но он даже не вздрогнул, тогда погладила руку. Он также не чувствовал прикосновений.