Так остры, однако, межгрупповые трения в классовом обществе США, разжигаемые заинтересованными в этом силами капиталистического строя, что часть американских этнографов заговорила о крахе концепции «плавильного тигля», видя сохраняющуюся обособленность отдельных национальностей. Тем не менее, вопреки отступлениям и потерям на этом пути, тенденция развития ведет все же, в конечном счете, к слиянию этнических групп. «Плавильный тигель» продолжает работать.
ОТ КАМНЯ КААБЫ
Кааба — святыня ислама, мусульманской религии. Она находится в Мекке, священном для всех мусульман городе. Верующим мусульманам во всем мире полагается молиться, повернувшись в сторону этого города.
В Мекке находится знаменитый Черный камень, Эсвад, по всей видимости метеорит. И древнее предание тоже говорит, что это небесный камень. Еще за двести лет до рождения ислама арабы рассказывали друг другу, что этот камень был принесен Адаму, первому человеку, ангелом с неба, чтобы Адаму было на чем посидеть, отдыхая после работы. Именно поклонение Черному камню — главная цель паломничества в Мекку, которое ислам рекомендует каждому верующему мусульманину. Но и культ Черного камня и легенды о нем древнее и самого ислама и города Мекки.
Слово «Кааба» значит по-арабски «четырехугольник» — четыре стены, в одну из которых вделан Эсвад.
Но это, как говорится, присказка, объясняющая название главы. А теперь к сути дела.
В VII веке нашей эры в Аравии произошло одно из тех необыкновенных чудес истории, которые поражают уже тем, что они оказались возможны. И нельзя, однако же, даже представить себе, как пошла бы история без них.
Сорокалетний неграмотный пастух Мухаммед провозгласил себя пророком и объявил, что послан сообщить людям волю единого бога — аллаха. Ему поверили, за ним пошли многие тысячи людей. Конечно, кроме религиозной экзальтации и высокого пафоса гениального поэта Мухаммеда, для рождения ислама нашлось немало других причин, значительно более скучных, серьезных и важных.
У алма-атинского писателя Мориса Симашко есть повесть «Хадж Хайяма», посвященная великому поэту и математику средневековья Омару Хайяму. Ее герой размышляет о происхождении ислама. Многое сумел увидеть в прошлом, согласно повести, поэт, сам убежденный мусульманин. В том числе…
«Полный гнева и отчаяния, увидел он наконец неприкрашенную Хиджру! (Хиджра — бегство Мухаммеда из Мекки в Медину от политических врагов).
Пустыня каменела, на разбитых ногах гноились язвы, одежда воняла потом. Всклокоченная борода пророка стала серой от пыли… Но надо было идти вперед. Ятрибские разбойники вели нечестную игру. Они стали брать такой бакшиш, что честные купцы рвали на себе бороды. За прохождение одного верблюда с шелком приходилось отдавать сто сорок динаров!
При одном воспоминании пламенели глаза пророка. Последние караваны приходили, полные плача. В каждом шатре от Басры до Кульзума был свой бог. И он разрешал грабить все и вся на три конных перехода вокруг. Треть шла ему. Какой бог удержится!.. Боятся отвадить многобожников от своей Каабы! Паршивый камень ведь тоже приносит деньги. Как же, в своих вшивых караван-сараях они потом так обдирают этих многобожников, что возвращают все убытки… Но у тех, кто идет сейчас за ним, нет караван-сараев. Они живут торговлей, и бакшиш… сдирают с них. Нет, для честной торговли нужен один бог. В каждом шатре он будет хозяином, этот бог. И меч ему в правую руку…
Можно, в конце концов, передать богу и Вечный камень. Пусть успокоятся владеющие караван-сараями. Они тоже не останутся внакладе. Бог еще молод и не сообщил пока все свои веления людям… Пророк усмехнулся».
«Это тоже было правдой. Но разве только это?» — думал Омар Хайям в повести.
В Коране все время чувствуется, что автор — пастух, происходящий из семьи торговцев. Посудите сами:
«Бог купил у верующих жизнь их и имущество их. Радуйтесь о вашем торге, которым вы сторговались с ним. Если вы даете в ссуду богу хорошую ссуду, он в два раза вернет вам… Мы — самый верный из счетоводцев».
Но, разумеется, сводить все дело только к одним экономическим обстоятельствам нельзя. Правдой, как и говорил Хайям, было ведь не только это.
Так или иначе, но государственная власть, опиравшаяся на новую религию, стала важным средством для превращения разрозненных племен в единый народ.
Все происходило «по Чебоксарову и Арутюнову», ученым, которых я уже цитировал, — между арабскими племенами росли экономические и информационные связи, племена созрели для превращения в единый народ. Но религиозные разногласия и политическая междоусобица препятствовали объединению племен. Говоря языком науки, языком исторического материализма, надстройка отстала от базиса. Это означало, что она должна быть преобразована.
И над Аравией пронесся клич: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его».
Автор книги «История арабов» Хитти констатировал: «Аллах был высшим выражением верховной власти государства».
Надо сказать, что дотошные историки прошлого века установили, насколько важную роль для торжества учения Мухаммеда сыграли друзья пророка — богатый и умный купец Абу-Бекр и отличавшийся силой, мужеством и волей воин Омар. Один из историков сказал, что в этом союзе Мухаммед думал, Абу-Бекр говорил, Омар действовал.
Долгие годы продолжалась борьба сторонников и противников Мухаммеда в юго-западной Аравии.
Мухаммед уступал — он, неистовый борец против поклонения идолам, признал священным камень Каабы, святыню главного языческого храма Мекки. И мекканские купцы, не меньше любых других купцов заинтересованные в безопасности дорог, склонились перед Мухаммедом, чтобы уже через немногие годы после его смерти вырвать власть у родственников пророка и сажать на трон «наместников Мухаммеда» людей из враждебного самому Мухаммеду при его жизни рода.
Ну, а тогда Мухаммед уступил — и они уступили. И арабы объединились. А потом зеленое знамя пророка повело отважных кочевников на завоевание мира. Не в первый и не в последний раз в истории объединившиеся в народ племена стали силой, способной изменить ее ход.
Они вышли на политическую арену в очень подходящий момент. Только что византийский император, казалось, закончил победой многовековую борьбу с восточным соседом своей державы. Он выиграл войну, которую со времен Римской республики вели владыки Запада с владыками Востока. Иран понес от византийских солдат решительное и сокрушительное поражение. Шах Ирана становился фактически вассалом императора. Иран терял свое политическое значение великой державы… Не нашлось у властелина Византии мудрых советчиков, подобных тем древним грекам, что предостерегали Афины от полного разгрома Спарты, а Спарту — от полного разгрома Афин. Правая нога Эллады не должна уничтожать левую, говорили эти советчики за четыре или пять сотен лет до новой эры, иначе Эллада будет хромать…
Император не помнил об этой мудрости или не смог понять, что от изменения масштабов суть не меняется.
Он очень гордился своей неслыханной победой, но сокрушенный Иран не мог оказать достаточно серьезного сопротивления арабским наездникам. А Византии, которая сама была ослаблена победоносной войной, в одиночку было не под силу их остановить.
В 622 году новой эры Мухаммед бежал от своих врагов-соплеменников в Медину, а через десять лет, к моменту его смерти, если не власть, то уж авторитет Мухаммеда признавала вся Аравия.
Впрочем, он с самого начала не собирался ограничивать свои владения — или владения своей религии — одной Аравией. Еще не успев овладеть Меккой, он уже посылал государям известных ему соседних стран письма с требованием принять ислам. Шах Ирана, император Византии, правители других земель с почти равным пренебрежением отнеслись к этим посланиям неведомого вождя каких-то племен, живущих на пустынной окраине мира.
