– Нил, скажи, а маяк всё ещё принадлежит вашей семье?

Нил пожал плечами.

– Да. Куда ему деваться? Порой я думаю, что он просто проклят. Чтоб его… – и мужчина сокрушенно покачал головой.

Владо приподнял брови.

– Этот маяк, как чемодан без ручки, – пояснил Нил, увидев замешательство друга. – Его не продашь, не починишь.

– Ааа… в этом смысле, – кивнул Владо.

– Когда я последний раз говорил с Адрией на эту тему, – продолжил Нил, – она сказала, что городской муниципалитет давно махнул на наш маяк рукой и построил на скалах другой, автоматизированный. Так что нам, наверное, придётся ждать, пока наш окончательно развалится, чтобы не сильно тратиться на его снос.

– А что с домом?

– Больше года назад я убедил Адрию сдать имение городу в аренду и переехать с отцом в домик смотрителя маяка.

Но́вак кивнул. Он помнил, что когда они были маленькими, дом, доставшийся в наследство Арону Кнесевичу, уже тогда был в сильном упадке. Владо понимал их решение, но предполагал, что оно далось Арону тяжело. Тем более, что мужчина был вынужден переехать в домик в непосредственной близости от места гибели своего старшего сына. Владо задумался и стал поневоле вспоминать обстоятельства трагедии двадцатилетней давности.

Через несколько дней после своего восемнадцатилетия Златан стал отстраненным и задумчивым. Когда Владо попытался вскользь выяснить причину этого изменения, друг что-то рассказал о ключе, перстне и о том, что должен разгадать тайну. Тогда Владо был занят поступлением в университет и не придал значения рассказам Златана, подумав, что тот на самом деле опечален предстоящими изменениями в жизни каждого из них и старается отвлечься. Через два дня после их последнего разговора Златан взял лодку на маяке и среди ночи поплыл в открытое море. Внезапно налетел шторм. Его изуродованное тело вынесло на берег лишь через неделю. Отец и младшая сестра были безутешны, а Нил замкнулся в себе. На похоронах брата он, не говоря ни слова, бросил горсть земли на гроб. Владо до сих пор помнил тот ледяной взгляд, которым Нил обжёг отца, уходя прочь. Владо также припомнил, что позже пошёл к Нилу в комнату, пытаясь выяснить, не нужна ли тому помощь.

– Это всё отец виноват. Он знал, что так может быть. Забил Златану голову этими глупыми сказками…Иначе тот был бы жив! – сорвался на крик Нил. – Ненавижу!

Нил схватил небольшую жестяную коробку с прикроватного столика и, размахнувшись, бросил в стену. Содержимое разлетелось по всей комнате: ракушки, камешки, бейсбольные карточки и пара фотографий. Спустя несколько мгновений он бросился складывать их дрожащими пальцами обратно в коробку. Владо наклонился, чтобы помочь Нилу. Тот как раз взял с пола фотографию, на которой смеющиеся братья стояли на фоне своего секретного места – грота в скалах, расположенных дальше от маяка по побережью. Нил всмотрелся в изображение и, прижав фотографию к груди, горько всхлипнул. Владо крепко обнял друга.

– Почему? Почему я не поверил ему? – шептал Нил, содрогаясь от рыданий. Владо не знал, что на это ответить. Это был первый раз, когда он видел Нила плачущим.

Вскоре вслед за Нилом из городка уехал и сам Владо. Во время очередного визита домой, через пару лет после похорон, он неожиданно спросил маму:

– Ты помнишь Кнесевичей?

Мать пожала плечами.

– Конечно, мы вместе учились с Ароном и его братом Марко.

– Братом? – удивился Владо.

– Да. У Арона был старший брат, но он погиб, едва ему исполнилось восемнадцать, – мать задумалась и покачала головой. – Его тела так и не нашли. Бедный Арон. Такая трагичная судьба.

Владо не мог отделаться от предположений, что Арон знал о причинах смерти Златана и, наведя справки об их семье, узнал, что не только у Арона погиб старший брат, но и у его отца, Петера Кнесевича. «Словно семейное проклятье лежит на них», – подумал тогда Владо.

– Ну, кажется, приехали, – прервал Нил раздумья друга. Самолёт совершал посадку.

Владо улыбнулся, отгоняя тягостные мысли.

Они покинули здание аэропорта. Солнце отражалось в огромных лужах.

– Кстати, Нил, забыл спросить, у вас с Софи есть дети?

– Нет. И, надеюсь, не появятся, – Нил усмехнулся и покачал головой.

Владо немного удивился, но виду не подал. Они крепко обнялись на прощанье, прежде чем Нил пошёл к автобусу, чтобы ехать дальше.

«Храни тебя Господь, дорогой друг, – с грустью думал Но́вак. – Храни тебя Господь».

В просторном полутёмном кабинете, обшитом красным деревом, мужчина средних лет, плотного телосложения, сидел в кресле и размышлял. Прямо напротив него на стене висел портрет его предполагаемого прапрапрадеда. Мужчина на картине стоял на фоне верфи, где строился его первый английский торговый корабль. Он был одет в белоснежную рубашку, чёрные брюки и длинный сюртук, а из кармана двубортного серого жилета тянулась золотая цепочка карманных часов. Лицо слегка скрывала черная фетровая шляпа. Внизу рамки красовалась позолоченная табличка: «1848 г. Саутгемптон. Марино Ревера на строительстве “Бури”».

В дверь постучали.

– Господин Ревера, я могу войти? – в кабинет заглянул долговязый молодой блондин в очках. В руках он держал электронный ежедневник.

– Проходи, Джардини, – велел он своему личному помощнику. – Слушаю.

Сверившись с ежедневником, Джардини посмотрел на работодателя:

– Вы просили сообщить, если что-то изменится. Нил Кнесевич покинул Рим и отправился домой.

– Хмм… – протянул Ревера. – А его жена?

– Она осталась. Занята на выходные в римском офисе.

Ма́ро Ревера кивнул и, потянувшись к хьюмидору, вытащил свою любимую кубинскую сигару.

– Хорошо. Сообщите мне, когда он доберётся. И не выпускайте из виду Софи, возможно, придётся её навестить, – сказал Маро, обрезая кончик сигары.

– Да, сэр, – кивнул Джардини. – Что-нибудь ещё?

– Да, с экологами всё уладили?

– Конечно.

– Отлично. Свободен, – ответил Маро, поджигая длинную спичку.

Джардини кивнул и поспешил покинуть кабинет начальника.

Адриа протирала полотенцем вымытую посуду, пока ведущий по радио зачитывал новости: “И к экологии. Болотный тис – считающийся одним из редчайших видов деревьев, способных расти в самых топких местностях, на сегодняшний день признан исчезнувшим с лица Земли…”.

Девушка увидела через окно одинокую фигуру, идущую к дому.

– О, Боже… – произнесла она и, отложив полотенце и тарелку, поспешила на улицу.

Стоя на подъездной дорожке, она смотрела на брата, которого в последний раз видела на своём выпускном вечере, почти десять лет назад. Тогда он заехал всего на пару часов, чтобы поздравить её и подарить немного денег.

Нил остановился рядом с крыльцом и поставил сумку.

– Ну, здравствуй, Адриа, – сказал он, а затем раскрыл руки.

Адриа на ватных ногах подошла к нему и рухнула в объятия. Она легко ударила его кулаком в грудь. Из глаз брызнули слезы. Нил тихонько прошептал:

– Прости меня.

Дом смотрителя маяка был куда меньше, чем фамильный особняк Кнесевичей, но не в пример уютнее и новее. Арон и Адриа позаботились о том, чтобы тут было чисто и опрятно. Пока брат относил свой багаж в спальню на втором этаже, Адриа приготовила салат и горячие бутерброды с сыром. Когда он, наконец, присоединился к ней за обеденным столом, она спросила напрямик:

– Когда поедем в больницу?

Он нехотя поднял глаза на сестру.

– А сегодня разве ещё пускают?

Адриа предвидела его вопрос.

– Да, я договорилась, – от выражения лица Нила ей стало не по себе. – Нил, он наш отец…

Мужчина отставил тарелку и кивнул:

– Да, прости. Я сейчас позвоню Софи, скажу, что добрался, а потом сразу можем ехать.

– Как она?

– Неплохо, – Нил улыбнулся. – Хотела приехать, но в конторе навалилось слишком много дел. Передавала тебе привет.