— Просто понял, что разница между девственницей и не девственницей в секунду. Пока в ней не побыл член…

— Глубокомысленно, — кивнула с усмешкой, — наверное, заказывал исследование. Бабла немерено истратил…

— Да, — даже не улыбнулся муж. — Очень хотелось соответствовать мозгами жене, а то она больно умная…

— Значит то, что я девственница тебе больше не пугает?..

— Нисколько! Думаю, разберусь…

— Тогда я не волнуюсь, — заверила с улыбкой и вновь упала на простыни, отдаваясь во власть самого фантастического мужчины из всех кого встречала.

И теперь уже моего Хана!

Не знаю, что правильно или нет, но сгорела… в его руках. Это не было парением, полётом. Кострище от ног до головы: и хоть стонала не от боли, а от удовольствия, вскрик последнего чистого наслаждения затопил комнату…

И даже слезу пустила, но это уже от обиды, что он опять меня не трахнул. Но слезинка была скупая и быстрая, потому что Хан, в следующий миг навис надо мной, и пока я жадно дышала, ещё приходя в себя от оргазма, одним рывком протаранил обманутую наслаждением плоть.

И вот тогда я вновь вскрикнула.

Скорее от неожиданности и остроты, чем от боли…

Но Хан всё равно меня заткнул поцелуем, качаясь глубже и резче, глуша очередной всхлип/стон.

Секундная пауза, и новый толчок.

Меня не столько боль интересовала, сколько… реакция мужа. Его трясло крупно, никогда бы не подумала, что взрослого мужчину может так лихорадить в момент близости. Да и вообще он у меня ассоциировался с глыбой льда.

А теперь… он был пожаром, правда в капельках пота.

Горячий, страстный, жадный и очень голодный… И целовал он меня ненасытно, терзая губы и каждый толчок не то прикусывая за губу, не то всасывая.

И его яростные выпады от странного напряжения внизу живота перешли и волнительные скольжения. И они… нагнетали во мне очередной ком удовольствия.

Это было… необычно и остро. Я оказалась втянутой в новый эротический танец, от которого всё сильнее сходила с ума и па которого дико хотела заучить, чтобы безошибочно подходить своему мужчине. И вскоре я подхватила ритм…

Не кончила, потому что жадно прислушивалась к себе и к нему. Качалась навстречу, всё глубже отравляясь вкусом, запахом, ощущениями от мужских властных лапаний. А Хан не жалел и не сбивался на нежность — мял и тискал, сжимал и давил. За ягодицы держал, направляя меня к себе, и вколачивая всё глубже, пока утробно не зарычал. Содрогнулся, вонзая в мою ляжку пальцы — грубовато прихватил губы, толкаясь ещё раз и замирая глубоко во мне.

Тяжесть мужского тела, пьянящий запах секса…

Я не спешила разрывать единения. Обвила его ногами за торс, руками за шею и блаженствовала. Я так давно об этом мечтала и, чёрт возьми, это было даже круче ожидания!

Нет слов, чего я себя лишала столько времени!!!

— П-прости, я… — оборвал поцелуй Хан. Приподнялся на руках, продолжая лежать на мне. — Я немного забылся, — хрипловато обронил. — Наверное, было неприятно?

— Ты о чём? — праведно изумилась, наслаждаясь близостью и пальцами пробегаясь по короткостриженному затылку мужа.

— Первый раз…

— Мне вообще не было больно! — как на духу, скользя кончиками пальцев по контуру слегка небритого лица.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лжешь… — прикусил за фалангу, когда я слишком откровенно увлеклась его губы изучать.

— Нет, такое бывает редко, — мимолётно сменила палец на губы. — У меня по ходу порог болевой высокий. Так что, было круто!

— Права? — с недоверием на меня взирал Хан, всё ещё жадно дыша.

— Если вру, можешь меня наказать! — с улыбочкой муркнула.

— Чувствую, тебя мне всё же Шайтан послал, — хмыкнул муж.

— Юсуп, дорогой Хан. А папка был ещё тот Шайтан. Мировой и охренительно умный!

Проснулась уже под утро. Провела взглядом и ладошкой по пустоте рядом, где засыпал Хан, а не найдя, села на постели.

Вот чего не хотелось, потерять мужа, только приобретя. Он мне ещё штрафные оргазмы должен!

Но уже вставая, услышала плеск воды.

Быстро пересекла комнатку и вошла в уборную.

Знакомая кабинка, волнующий душу силуэт.

Плеск оборвался, створка отъехала и перед моими глазами застыл мужчина моих грёз. В том самом виде, в котором шокировал, поразил, восхитил, возбудил когда-то.

Нет, воспоминания не обманывали. Хан был невероятно хорош собой. Чистый грех. Матерый порок.

Как и в прошлый раз, мой взгляд на его член опустился.

— Он живой, — дурашливо констатировала, когда хозяйство мужа стало наливаться мощью. — Блин, он на меня реагирует, — восторженно шепнула и, не ожидая от себя порыва, потянулась:

— Можно? — чуть смущённо, запоздало остановилась, почти коснувшись члена.

— Нужно, Дань! Теперь нужно, и если в моей жизни не предвидится других, тебе придётся…

Не договорил, потому что я смело обхватила ладонью его восставшую плоть.

Хан воздуха хапнул, словно ему под дых ударили, и натянулся точно струна.

— Он крут… — не скрывала восторга по этому поводу. — Я с радостью займусь его изучением, — даже сглотнула сухость во рту и облизнулась. — Ты ведь не против? — с мольбой вскинула глаза на мужа.

— Думаю, затыкать твой очаровательный ротик членом, станет моё любимое занятие, — перехватив за запястье, Руслан дёрнул меня к себе в кабинку.

— Ты так ни разу не сказал о том, что испытываешь ко мне. Кроме: хочу убить, отдать в бордель, — задумчиво проворчала, лежа животом на постели, а лицом в подушку.

— Много всего, — тихо прошелестел голос Хана. — И убить тебя хочется. И заткнуть. Нравится смотреть на тебя, хотя, наверное, я чаще злюсь, ревную, схожу с ума…

— И что, ничего положительного кроме желания? — неприятно подивилась новости.

— А ты думаешь, мне нравится так ненормально тебя желать? — нахмурился Хан. — Я вообще себя зачислил к педофилам и всё по твоей милости. Поэтому всячески старался нас избежать.

Я перевернулась на бок, подперла рукой голову.

— Значит, в нашей семье любить буду я? А ты с нами сражаться?

— А ты… любишь? — Хан лежал на спинке, забросив руки за голову и глядя в потолок, но после моей реплики, с удивлением покосился.

— Я влюбилась сразу и бесповоротно. Но признаваться врагу или себе, когда я разменная монета, меня называют вещью, как-то не комильфо…

— Комильфо? — вторил с насмешкой Хан.

Повисла тишина, щекотливая и мягкая, в которой я почти забыла, о чём говорили, как Хан обронил:

— И я сразу, — секундой погодя добавил: — Как увидел зверюшку дикую, сразу понял, что ты моя…

— Ты меня сыну собирался отдать, — недовольно уличила.

— И видит бог, отдал, если бы Карим взял. Возможно, переживал бы. Но отдал, — вот так спокойно. — Повезло, что у него в тот момент мозги лучше моих работали, а так бы…

— Мы бы ему рогов наставили, — с усмешкой подытожила я. — Если ты такой, а я такая. Думаешь, нас бы надолго хватило?

Руслан промолчал и я добавила:

— Я бы тебя соблазнила…

Хан смотрел несколько секунд мрачно, пронизывающе.

И почему у него такие глубокие и умные глаза?

— Вероятно, — кивнул безрадостно. — Но думаю, скорее я бы тебя трахнул, и ненавидел нас ещё сильнее. У меня из-за тебя мозги в кашу.

И это был так мило, так возбуждающе волнительно, что я призналась:

— А ты мои разжижаешь, — и к нему подалась. — Так и не поняла, как с этим жить.

Я уже соскучилась. Охладилась и проголодалась.

— Мы порочные, — прошептала, уже сидя на муже, и губами дразня его.

— Не то слово…

— Ты моя, Дань? — лёжа подо мной, взирал на меня внимательно и жадно Хан.

— Дань только для Хана! — заверила, ни секунды не медля.