Чёрт!

Меня тотчас затопила волна удушливого и волнительного жара.

Я не могла опуститься так низко и молить врага быть со мной!

СОН! Это был сон и лучше так думать!

Опять уставилась на постель и теперь меня накрыло едким стыдом.

И всё же я это сделала! Я, бл*, это допустила!!!

Отрежьте мне язык!

Было повернулась уйти, но взглядом на фотки сестры Хана и его дочери наткнулась. Мурашки на коже высыпали от того, как пронизывали взгляды парочки. Прям до кишок пробирало. Если вначале казалось, что они счастливые, радостные, любящие весь мир, то теперь — укором и обвинением тянуло. И их жертвой была Я! Да, остро ощущала вину, пусть не прямую, но косвенную, ведь я дочь того, кто как-то связан с их убийством.

Как бы то ни было, чужие грехи на себя брать не собиралась, как впрочем, за них и расплачиваться!

Я жить хочу! Я люблю жить!

Торопливо все рамки перевернула карточками вниз — именно образы этой парочки мне не давали выспаться и преследовали в кошмарах. Мне искренне жаль, что жизни девушки и девочки оборвались, но я никому не позволю загубить мою.

— Так лучше! — буркнула, опрокинув последнюю фотку, а потом спряталась в душевой.

Мылась остервенело, пытаясь с себя смыть запах Хана. Тёрла мочалкой, будто от скверны себя очистить хотела, вот только… запах в меня въелся так глубоко, что уже не было спасения, да и мысли совсем недетские и не невинные голову забивали.

Я нечестива! Я порочна и грязна… И, чёрт возьми, озабочена и заражена Ханом.

Это нелепость какая-то. Я Хана-то знать не знаю, так почему же он мне везде мерещится и голову ведёт только от мысли, что он рядом и ненавидит меня?

С этим нужно что-то делать!

Поэтому мылась долго, драила тело, стирая следы Хана, с горечью понимая, что пропахла им насквозь, и вообще, он каким-то образом просочился куда-то глубже, откуда его выдрать будет крайне сложно, а выходя из уборной, опешила, когда наткнулась на Хана, меня ожидающего в комнате.

Как всегда аккуратно и стильно одет. В чёрные брюки, белоснежную рубашку, так удачно подчёркивающую смуглость его кожи.

Застыла в дверном проёме, обмотанная полотенцем и до икоты страшилась, что он сейчас мне всё припомнит. Как кричала, обвиняла, потом упрашивала, ну и затем бросится насиловать, раз ночью я вырубилась, хотя упорно до этого его провоцировала.

Мол, я терпелив, но ты меня довела — и к тому же ты готовая, доступная, влажная… Видать, я погрязла в разврате, хотя упорно отрицала, что вообще есть на свете мужик, способный во мне пробудить именно женское начало «Хотеть!».

А вот теперь, все мои даже самые невинные мысли, в конце концов, скатывались в низменную плоскость, хотя Хан на меня глянул едва ли, и вообще ни разу не подал знака, что я ему интересна как женщина.

Ночное лежание на мне не в счёт — в тот момент всё было неправильным и вышло из под общего контроля!

Если бы он реально был во мне хоть как-то заинтересован, потом бы… попытался распустить руки. Разве нет? По крайней мере, парни ведут себя именно так. Полапать — сами не свои. А этот индюк напыщенный… смотрел как обычно свысока, надменно, да с презрением.

Как сейчас. Словно я мебель, предмет, вещь… ничто!!! Хотя я живая, гордая, голая, если не считать полотенца!..

Затаилась в ожидании и преисполненная испуга, а Хан прошёлся вдоль стола и все фотки, которые перевернула, опять установил, как они и стояли до этого:

— Я предупреждал — их не трогать! — строго, тихо, вкрадчиво.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я не хочу, чтобы они на меня смотрели! — отчеканила, радуясь, что голос не дрожал, и я не показала страха, хотя тряслась как напуганный заяц.

— Это не тебе решать! — пригвоздил мрачным взглядом, ни на миллиметр не опустив глаз с моего лица.

— Я буду их переворачивать, хоть убей, — упрямо заявила, уверенная на сто процентов, что так и будет. — Если не хочешь этого — пересели в другую комнату…

— Скоро! — коротко обронил с задумчивым кивком. — И дом сменишь, и постель, — с этими словами почему-то меня умыло холодным потом и накатило отчаянье, а Хан как нив чём не бывало покинул спальню:

— Завтракать спускайся!

Я зло и досадливо сморгнула, не позволяя слезам пролиться и глазами обшаривая помещение — нет ли никаких изменений, а только наткнулась на улыбающиеся лица сестры Хана и его дочери, упрямо положила все рамки снимками вниз.

Лучше пусть меня выпорет!

На завтрак не вышла, но чай, который мне жилистый Гавр принёс, выпила.

— Как ты мобильный успела стащить? — поднос на стол поставил и на меня посмотрел с ровным ожиданием. Этот мужик был опасней тернистого, тот долго терпел, а потом взрывался, а этот… сразу и на язык был куда острее, мозгами богаче.

— Секрет, — беспечно пожала плечами. — Если расскажу, потом не прокатит…

— А больше не прокатит, — посуровел голос мужика. И взгляд стальной морозец по коже прогнал:

— Ещё раз такое сделаешь, я не посмотрю, что ты дочь Юсупа и что под крылом Хана! Руки отобью, чтобы неповадно было, — на этом вышел из комнаты.

Урод!

К обеду начала дёргаться сильнее обычного, а к вечеру, уже готовясь встречать своего жениха, надела новое платье, которое в бутике купила.

Стоя перед зеркалом, оценивающе провернулась одним боком другим:

— Прямо в пах! — заключила. Наряд был и правда дивный, хоть и откровенный. Короткое платье по силуэту на запахе. Без рукава, но и с глубоким декольте. Багровый цвет, почти прозрачно… А потом подосадовала, что обуви к этому безобразию нет. Плюнула и влезла в кеды. Вот так и вышла, представ во все своей молодежно-развратной красе перед…

Признаться, опешила, увидев невзрачного, невысокого, худощавого мужчину чуть старше Регины. С сомнением покосилась на Хана — такого крепкого телом, интересного внешне.

Он был не типичный культурист, но при внушительной груде мышц. Довольно высок, и была в нём не грузность, а именно стать. Величавый разворот плеч. Властный, тяжёлый взгляд невероятно умных глаз. Темных, глубоких, в которых затаилась боль… Она граничил с пустотой и безразличием. Уверена, многие путали эти разные стороны одной медали. Но как по мне — Хан… отчаянно одинок.

Ни в жизнь не признаюсь, этот враг мог у меня уважение вызвать. Потому что уважать врага было сравнимо с предательством, но Хан своей сдержанностью и откровенным равнодушием ко мне оставил в моей душе приятной осадок. В мужике был стержень… Сильное мужское начало, игнорировать которое ни одна разумная женщина не смогла бы.

А вот мужчина напротив — был гораздо моложе… и… невнятно-какой харизмы.

Мне показалось, что эта было жестокая шутка, какой-то неправильный розыгрыш, и вообще, грубая китайская подделка!

Хан с каменным лицом на меня посмотрел, а потом на сына:

— Карим, это… — опять на меня покосился, — младшая дочь Юсупа.

— Даниила, — нагло вставила, руку протянув, прекрасно помня, что Хан не желала меня по имени называть. Я ведь вещь!

ПОКА! Пока мы враги! Пока отец не искупил вину.

— Для вас просто, Дань! — сократила, как меня часто свои называли, да и в нынешних условиях так и было. Хан сам меня и сестру нарёк данью. Пусть теперь разгребает несметное сокровище, которое на него свалилось!

POV Даниила/Дань

— Очень приятно, — ответил пожатием Карим, слегка опешив от моего наряда, а может и красоты. Руку держал не крепко, по мне чуть растерянным взглядом скользнул и немного покраснел.

Ого, стеснительный. Что ж, в нём нет стального хребта, как у Хана.

Разочарование накатило, не передать словами какое. Не то, чтобы я мечтала о браке с отпрыском Хана, я вообще была настроена на громкие разрывы и провокации, но когда шла знакомиться, почему-то представляла себе… его копию. Молодую, но копию!