– Юрий Алексеевич! Ну, что вы такое говорите? Какая мамка? Я ценный специалист…

– Вот и поезжай спереди, «ценный специалист», – засмеялись полицейские.

Павлуша пригорюнился, но спорить больше не посмел. Юрий Алексеевич удовлетворенно кивнул, захлопнул дверь и дал знак водителю, что коллеги могут уезжать. Последнее нехитрое движение следователя вернуло Ингу в реальность, из которой она выпала под давлением происходящих событий. Девушка в ужасе осознала, что еще немного и шанса побороться за правду и свободу у нее не будет.

– Постойте!

Инга бросилась к полицейской машине.

– Погодите!

На нее устремились десятка три удивленных глаз.

– Это какое-то недоразумение!

Юрий Алексеевич сообразил, что обращаются к нему. Озадаченный происходящим, сдвинул брови и поднял руку, приказывая водителю задержаться. Минута-другая не могли нанести вреда, а вот прояснить дело – запросто.

Инга чуть сбавила шаг и облегченно выдохнула.

– Я не могу здесь оставаться! – уже совсем спокойным голосом заявила девушка, когда оказалась рядом с уазиком. – Я должна…

Девушка хотела сказать, что должна вернуться в Москву, что у нее там бизнес, что возникнут проблемы, если она не вернется вовремя. Однако подобные доводы вряд ли могли хоть в чем-то убедить следователя и пробудить жалость, сочувствие и понимание по отношению к столичной барышне. Поэтому Инга изменила тактику:

– Я не убивала этого старика. Я даже не знала его!

– Понятно, – знакомо ответил следователь.

Инга поджала уголки губ и процедила раздраженно:

– Тогда по какому праву вы меня задерживаете здесь под подписку?

Юрий Алексеевич не раз сталкивался с возражениями подозреваемых. Чаще всего они принимали форму нецензурного обещания встретить следователя в темном переулке. Но бывали и такие, как у столичной бизнес-леди. Не явные, но легко читаемые: ледяной тон, стальной взгляд. Бояться тех или других означало бояться своей работы. Угрожать в ответ – идти против собственных взглядов. Разрешать конфликты следовало в рамках закона и человеческого уважения.

– Инга Сергеевна, позвольте вам пояснить мои действия… – вежливо обратился к девушке Юрий Алексеевич.

– Будьте любезны!

– То, что я не арестовываю вас по обвинению в убийстве, вовсе не означает, что я вас не подозреваю. Своими нежными ручками вы никак не могли вонзить вилы в человека с той силой, с какой это было сделано. Даже в состоянии аффекта вы не справились бы с подобной задачей.

Инга широко распахнула глаза. Из слов следователя можно было сделать только один вывод:

– Вы подозреваете, что мы со Степанычем совершили это убийство в сговоре?

– Случайном или преднамеренном, – кивнул Юрий Алексеевич.

Перед мысленным взором Инги пронеслись картинки почти всех событий вчерашнего дня. Офис, кофе, магазин, трасса «Дон», поворот, кочка… Ох, не надо было бороться с первым порывом! Надо было сразу после съезда с трассы плюнуть на все и вернуться в Москву!

– Мы не сговаривались… В смысле: мы не убивали этого старика ни по какому сговору! В смысле: мы вообще его не убивали! Мы… Я! Я вообще не имею никакого отношения к действиям Степаныча! Я его только вчера встретила и общалась с ним только по необходимости!

– Разберемся.

Рука следователя вновь подала знак «можно ехать». Сам Юрий Алексеевич все еще стоял на земле и ехать явно никуда не собирался. Однако Инга не придала значения такой мелочи, и опять с жаром накинулась на него:

– Вы сошли с ума! Какие у вас доказательства? Какие улики? Я требую разъяснений! На каком основании…

Следователь решительно замотал головой и замахал руками, будто отбиваясь от стаи разъяренных пчел. Иного способа остановить поток вопросов он не придумал. Инга не замечала его попыток ответить и не делала пауз, чтобы Юрий Алексеевич успел вставить хоть слово.

– Да, замолчите вы уже!!!

Крик подействовал на Ингу сродни ведру ледяной воды. Испуганно отступив назад на пару шагов, девушка нервно сглотнула. Так или иначе, но только что она вынудила следователя повысить на нее голос! Можно ли было после такого рассчитывать на снисхождение и понимание?

Добившись желанной тишины, Юрий Алексеевич прищурился, вглядываясь в бледное лицо городской гостьи. Она нервничала. Очень заметно нервничала, а ведь женщина ее положения и образа жизни должна иметь иммунитет к стрессовым ситуациям.

– У меня достаточно улик, чтобы привлечь к ответственности и Смирнова, и вас, – смилостивился Юрий Алексеевич, в конце концов. – Говорить о них я пока не имею права, поэтому просто поверьте. И если не хотите быть обвиненной в противодействии следствию и в оскорблении сотрудника при исполнении, следуйте за мной.

– За вами? Куда?

Следователь театрально закатил глаза:

– Не было печали… – мотнув головой, он вновь решил быть милостивым и пояснил: – Надо осмотреть дом Ивана Степановича на предмет наличия в нем улик. Я бы, конечно, мог получить ордер и взломать дверь. Но зачем нам портить имущество товарища Смирнова, если есть ключи?

У Инги не было ни малейшего желания соваться в логово преступника. И без того крепко влипла. Так что лучшее, что девушка могла сделать – это остаться на том месте, где она была. По крайней мере, в этом случае можно было быть уверенной, что нигде не окажется случайного отпечатка, который следствие истолкует против нее.

– А я могу отказаться?

Юрий Алексеевич без промедления кивнул:

– Можете. Если ключи мне отдадите.

– Какие ключи? – не поняла Инга.

– Те, которые оставил Смирнов, чтобы вы присмотрели за хозяйством.

Инга хотела было сказать, что никаких ключей ей не давали. С чего бы? Но вдруг ощутила тяжесть нагретого металла в правой руке. Согнула конечность в локте, разжала пальцы и к своему ужасу обнаружила на раскрытой ладони проволочное кольцо с тремя блестящими подвесами на нем.

– А!

Инга резко отдернула руку, и ключи упали на траву под удивленные взгляды жителей деревни, все еще пристально наблюдавших за происходящим. Кто-то засмеялся, кто-то недовольно фыркнул. Нашлись и те, кто нарочно громко произнес:

– Ну, ты посмотри, какая дрянь! Сама окрутила, а теперь чистой выйти хочет. Змея поганая!

Кто это сказал ни Инга, ни Юрий Алексеевич не поняли. Столичная барышня густо покраснела. Следователь взглянул на собравшихся и недовольно покачал головой:

– Хочу напомнить, что вина Инги Сергеевны и Ивана Степановича не доказана. Также хочу напомнить, что судить людей и выносить приговоры у нас в стране могут только соответствующие органы. Узнаю о самоуправстве…

Юрий Алексеевич погрозил крепким кулаком немаленького размера. Инга испуганно ойкнула.

– Значит, не пойдете? – уточнил следователь у Инги., убедившись, что местные жители его поняли.

Девушка решительно мотнула головой. От всего, что хоть как-то было связано с именем Степаныча, нужно было держаться на максимальном удалении. Иначе не сносить ей головы и живой из этой проклятой деревни не выбраться.

– Вот же удружила, старуха! И ладно бы злилась на меня за что, так ведь мы даже знакомы не были, – ворчала Инга, сидя на переднем сиденье своего автомобиля.

Автомобиль мало был похож на крепость, но это был островок пространства, принадлежащего только ей. Самое удобное и самое уютное место, какое девушка только могла найти в деревне. Она была готова провести в нем все возможное время. И непременно сделала бы это, если бы не нарастающая жара.

Находиться в салоне машины становилось тяжелее с каждой минутой. Не хватало воздуха. Но другого места пребывания Инга придумать не могла. Не идти же ей в проклятый дом, в самом деле! Там мыши, трупы и еще черт знает, что может обнаружиться! Инга пустила слезу, на короткий миг ощутив себя бездомной.

– Эй! – вырвал девушку из размышлений о нелегкой судьбе знакомый звонкий голос.

Девушка подняла голову. Так и есть: Павлуша-эксперт, раскрасневшийся и заметно вспотевший от быстрого бега, приближался к автомобилю со стороны дороги.